Странно все это…
Просто так люди не исчезают. Ну, почти не исчезают… У трагедии всегда есть предыстория. Часто бывает, что признаки надвигающейся беды не удаётся рассмотреть вовремя, или же им дают превратное толкование, но они всегда есть, и потом, когда уже все произошло, многое становится очевидным. Если бы девушка вывалила кучу имён подозрительных личностей, с которыми общался Санёк, рассказала, что он приносил домой непонятные вещи, уходил по ночам, отключал телефон — Акулов бы не удивился. А теперь он терялся в догадках, можно ли ей доверять…
Если человека убивают, а труп пытаются спрятать или обезобразить для затруднения опознания — в девяноста пяти случаях преступление совершено близкими знакомыми потерпевшего. Ни один уличный налётчик, приехавший на гастроль с другого конца города, не станет закапывать свою жертву. Не повезёт её к себе домой, чтобы спрятать в подвале, не станет жечь. Его задача — унести ноги подальше от места преступления, он убеждён, что если не прихватили с ножом над бездыханным телом, то разыскать позже не смогут.
Что могло случиться с Александром? Жил, никого не трогал, избегал тёмных дел — а его убили и спрятали? Так не бывает…
Впрочем, пока рановато забивать себе голову. Поведение девушки может объясняться как недоверием к ментам, оставшимся с тех времён, когда Саша загремел за решётку, так и тем, что она все-таки надеется на его возвращение.
Андрей вышел на улицу.
К подъезду шла Лариса Бурденко. Стройная, элегантная, уверенная. Со времени их единственной встречи изменилась причёска. Теперь волосы были убраны, никаких сложных чёлок и локонов. Ну и одежда, конечно, другая. Попроще. Чёрные джинсы, куртка из тонкой кожи. Каблук, как и прежде, высокий. В руке полиэтиленовый пакет.
Она его тоже узнала.
Если и удивилась, то не подала виду.
Сказала ровным голосом:
— Привет, — и остановилась.
— Привет, — отозвался Акулов.
С близкого расстояния Лариса выглядела уставшей. Даже качественный макияж не спасал. Как будто спала не больше него, а перед этим ящики разгружала. Будь Акулов с ней больше знаком, как, например, Волгин, то сразу бы понял, что от Ларисы не добьёшься сейчас и слова правды. Но он видел её только второй раз и не мог раскусить, тем более, что обманывать Лариса умела и часто в этом практиковалась. Конечно, жена администратора что-то такое говорила по телефону, но при личной встрече себя дискредитировала, и Акулов её слова позабыл. Может, и вспомнил бы в процессе разговора с Ларисой, но та провела свою партию без малейших погрешностей:
— Вот, приехала, — она небрежно махнула на оставшийся за спиной трехдверный «форд-фокус» белого цвета. — Ты, я понимаю, уже в курсе?
Акулов молчал, приглядываясь.
— Похоже, я ошиблась в человеке. Помнишь, говорила, что могу за него поручиться? Теперь волосы рву… Тебе все рассказали?
— Лучше напомни.
— Сашка куда-то пропал. Вчера утром я заезжала в комплекс, все было нормально. Он мне каким-то мрачным показался, но я решила, что ему просто надоело здесь сидеть. Подумала ещё, что надо ему сменщика быстрее искать. Минут пятнадцать пробыла, и уехала. Потом звонила, в половине пятого. Сказала, что вечером приеду и отпущу его домой. Приехала где-то в восемь с копейками. Его нет. И никого нет, все заперто. Я, в принципе, не удивилась, потому что занятий групп все равно никаких не было. Подумала, что он в магазин побежал, или в аптеку. Мало ли что? Раньше такое бывало. Не часто, но бывало. Стала ждать. Жена его позвонила. Я сказала, что он скоро придёт. А что мне было говорить? Что я не знаю, куда он запропастился? Думала ведь, что скоро придёт… Он так и не появился.
— Его вещи остались?
— Одежды нет, только спортивный костюм. Учебники какие-то, библиотечные.
— А деньги?
— Выручку я накануне забирала. Я прикинула по графику — может, тысячу он за день и заработал. Не больше. Ну и плюс то, что брал из дома. На эти деньги далеко не убежишь…
— Думаешь, он все-таки убежал?
— Не знаю, что думать. Может, решил начать жизнь сначала? Хочется думать, что я бы знала, если бы он куда-то впутался… А с другой стороны посмотреть — как? Специально ведь за ним не следила, а он, я уверена, не стал бы советоваться, пока сильно не припекло. Можешь поверить, мне самой все это сильно не нравится. Постараюсь по своим каналам разузнать, что к чему.
— Нам придётся осмотреть комплекс.
— Осматривайте. Там пока все закрыто, я объявление вывесила, что временно не работает. Кстати, я ведь тебе кое-что обещала узнать! Записывай: Калмычный Иван Иванович…
Акулов не стал говорить, что личность владельца «фольксвагена» уже установлена. Блокнота с собой не было, записал на бумажке с названием микстуры. Лариса это заметила:
— Тоже привёз? И я привезла…
— Ничего, больше — не меньше.
— Калмычный… Записал? Директор завода тяжёлого машиностроения. На редкость нудный мужик.
— А что его с Громовым могло связывать?
— Голубая луна. Шутка! Громов, когда ещё из армии не уволился, был военным представителем на этом заводе.
Они поговорили пару минут и расстались.
Проходя мимо ларисиного «фокуса», Акулов посмотрел номера. Как он почему-то и думал, они были не простыми, из хорошо известной блатной серии, курируемой лично шефом городской автоинспекции. Официально такие госзнаки каких-либо преимуществ не давали, о чем главный гаишник не уставал повторять в многочисленных интервью. А по жизни — любой дорожный инспектор хорошо знал, что такие машины лучше не тормозить.
Любопытно, во что ей это обошлось?
* * *
…В квартире Лариса передала вдове администратора не только детское лекарство, но и две тысячи долларов.
А потом у женщин состоялся разговор. Он был долгий. И напряжённый.
* * *
— Я хочу кексик! — Тростинкина потянулась. — Ты мне его не привёз? Может, сходишь? Я пока чайник поставлю…
Акулов приехал в прокуратуру без угощения и бежать за ним не собирался. Деньги у него были — одолжил у знакомого коммерсанта, отдал долг в ИВС и теперь мог бы накормить Риту сладким, но расстилаться перед ней не хотелось. Если бы она раньше сказала, когда он звонил и предупреждал, что заедет — тогда бы что-нибудь купил по дороге.
— Все с тобой ясно, — Маргарита усмехнулась, вытянула из длинной пачки сигарету и прикурила, не дожидаясь, пока ей поднесут зажигалку, как поступала обычно. — Не больно-то и хотелось!
В кабинете было дымно, хоть топор вешай. Приоткрытая форточка не спасала. Сколько же она высаживает за день? Полторы пачки, не меньше. И каждую сигарету, как заметил Андрей, докуривает до фильтра.
— Закрыла я твоего Кулебякина.
— Он не мой, он наш общий.
— Сазонова сегодня вечером отпущу. Но от подделки документов он все равно не отвертится.
— Никто его не посадит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90