Догадалась? Нет, не могла. Просто что-то почувствовала.
— Конечно, за. Вот когда у нас будет такой же уровень преступности, как, например, в Бельгии, тогда можно будет её отменять. Но не сейчас. Как можно, например, оставлять в живых террористов? Они будут сидеть, нормальные люди будут платить налоги на их содержание, а оставшиеся на свободе сообщники будут захватывать заложников, чтобы добиться освобождения. Все разговоры о том, что пожизненное заключение хуже «вышки», — фигня. Бредни психологов-теоретиков. И самих террористов, из которых, однако, мало кто согласился бы реально променять «пожизненку» на расстрел. Какой бы ни была жизнь за решёткой, но это — жизнь. И всегда остаётся надежда освободиться.
— Но ведь считается, что жестокость наказания не отпугивает преступников, а наоборот, озлобляет.
— Так считают лишь те, кто преступников видел только по телевизору, но не сталкивался с ними в действительности. И те, кому заплатили за такое мнение. Ну и родственники всех этих «заблудших овечек» — но их мнение, я думаю, полностью уравновешивается мнением потерпевших. А они почему-то не склонны прощать…
— В средневековой Франции наибольшее число карманных краж совершалось в то время, когда на площади рубили руки пойманным карманникам.
— Что, сохранилась какая-то полицейская статистика на этот счёт? Сомневаюсь. И потом, могу по опыту сказать, что факт карманной кражи очень редко обнаруживается потерпевшими на месте её совершения. Как правило — дома, в магазине, ещё где-нибудь, когда требуется украденный кошелёк. А кроме того, подумай сама: где ещё тогдашним карманникам было работать? Общественного транспорта ведь не существовало, и на улицах, я думаю, такой давки не было. Что им оставалось? Рынки, спортивные мероприятия и эти публичные казни. Люди тогда были попроще, и если обыватель не хлопался в обморок при виде отрубленных рук, то почему это должно было так шокировать профессионального вора? Кого-то, наверное, и шокировало, и он в этой толпе не работал, на базары ходил, но других это не задевало так сильно, и они шарили по карманам, надеясь, что их не поймают. Все преступники на это надеются! Только у одних хватает ума, чтобы запутать следы, а другие рассчитывают на авось.
— Столько говорят о судебных ошибках…
— Вот именно, о них столько пишут, что возникает соблазн в это поверить. Нет, я не хочу сказать, что их не бывает. Но разобраться, на самом деле, не так уж и сложно. Сколько работаю — могу припомнить максимум пару случаев, когда сам не мог определиться, виновен человек или нет. Всего пару. Я говорю не про начальный этап расследования, когда все оказываются под подозрением, а про ситуацию, когда доказательства уже собраны. Во всяком случае, я взял бы на себя смелость решать, заслуживает преступник «вышки» или нет. Думаю, что и не я один. Если обладать здравым смыслом и опытом, то разобраться можно в любом, самом запутанном случае.
— Не знаю, — Ольга покачала головой. — Тебе, конечно, виднее. Все, вроде бы, так, но сомнения остаются. Хотя иногда самой хочется взять автомат…
— Автомат должны брать в руки те, кто это умеет.
— А остальные — заниматься мирным трудом?
— Ага. Растить детей, сажать деревья… На всех дела хватит.
— Как говорится, своё место в жизни найти не трудно, трудно его занять. Ты своё занял?
— Сегодня вечером одна умная женщина мне это долго доказывала.
Ольга напряглась:
— Лариса?
— А что, других умных нету?
— Я себя такой не считаю.
Андрей пожал плечами. Она задумчиво продолжила:
— Была б поумней — не напорола бы столько ошибок. Теперь сама не знаю, как выбираться.
— В жизни нам всегда даётся шанс занять своё место. Просто обычно мы замечаем слишком поздно и, в результате, втискиваемся в чужую нишу. От этого и вся путаница.
Фильм катился к финалу. Под музыку, более напоминающую скрежет стекла по железу, героя вели убивать. Его не было жаль. Но настроение все равно портилось. Акулов переключил на концерт. Выступала девчоночья группа. Ни голосов, ни мелодии.
— По крайней мере, на них приятно посмотреть, — заметил он.
На светлом фоне телеэкрана чётко очерчивался тонкий профиль Ольгиного лица.
— Тебя ранили по этому делу? — спросила она.
— Просто не повезло.
— В прошлый раз у тебя был с собой нож. Мне показалось, что это — не случайная вещь… А сего дня ты пришёл без него. И ножевое ранение на боку…
Андрей промолчал.
— Ясно, — вздохнула она. — Сменим тему. Нам ещё долго здесь прятаться? Все-таки Новый год скоро.
— Я помню.
— Ты его будешь отмечать дома?
— Не знаю, ещё не думал. Как получится.
— Так ведь осталась всего неделя!
— Вот я и говорю — вагон времени.
— Знаешь, я в детстве часто гадала, кем стану, когда мне исполнится столько лет. Лежала в кровати и представляла всякие картинки. Новый век все-таки, новое тысячелетие! И ничего, как выяснилось, не угадала. Сказки не получилось…
Концерт кончился, и Акулов выключил телевизор. Посидели молча в темноте. Только белый шёлк простыни чуть выделялся.
Потом Андрей услышал:
— Ты идёшь ко мне?..
* * *
Пока Ольга готовила завтрак, Акулов позвонил Катышеву:
— Василич, я возьму на сегодня отгул?
— С чего это вдруг?
— Так мне как бы положено.
— Вот именно, что как бы.
— Устал чего-то, отлежаться хочу. Может, к вечеру появлюсь.
— Телефонограмма из главка пришла, с завтрашнего дня и до пятого января отменяются все выходные. Переходим на двенадцатичасовой режим работы. Так что сегодня, черт с тобой, отдыхай…
Только положил трубку, как на пейджер пришло сообщение:
«Позвонил бы мне, пупсик».
Понятно даже без подписи — Волгин скучает.
— Ты что, всю ночь квасил? — спросил Андрей, как только напарник ответил. — Чего скандалишь спозаранку?
— Между прочим, ты уже должен быть на работе. И мог бы из вежливости поинтересоваться, как мне отдыхается.
— Ну и как тебе отдыхается, милый?
— К Новому году вернусь.
— Можешь не торопиться, Нового года не будет.
— Почему?
— Генерал отменил.
— Новое усиление? Ясно… Заварова помнишь? Я его тут встретил на Невском, вчера.
— Ну и как он?
— Сильно удивился. По-моему, он решил, что я специально за ним прилетел. Так и не поверил, наверное, что я отдыхаю. Все время по сторонам озирался, пока говорили. Минут пять выдержал, а потом сорвался, якобы по делам. Говорит, что работу нашёл. Я не уточнял, какую именно, — он все равно бы соврал. Выглядит нормально, не бедствует.
— Девчонка с ним?
— Да, вместе живут.
— Ну и слава Богу…
— У вас-то как?
— Идут бои… — Акулов рассказал последние новости, чертыхнулся: — Надо было тебя в Сясьстрой заслать, от тебя же это недалеко! А я телефон надрываю…
— Ага, а потом в Казахстан предложишь смотаться? Нет уж, спасибочки… Лучше вы к нам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
— Конечно, за. Вот когда у нас будет такой же уровень преступности, как, например, в Бельгии, тогда можно будет её отменять. Но не сейчас. Как можно, например, оставлять в живых террористов? Они будут сидеть, нормальные люди будут платить налоги на их содержание, а оставшиеся на свободе сообщники будут захватывать заложников, чтобы добиться освобождения. Все разговоры о том, что пожизненное заключение хуже «вышки», — фигня. Бредни психологов-теоретиков. И самих террористов, из которых, однако, мало кто согласился бы реально променять «пожизненку» на расстрел. Какой бы ни была жизнь за решёткой, но это — жизнь. И всегда остаётся надежда освободиться.
— Но ведь считается, что жестокость наказания не отпугивает преступников, а наоборот, озлобляет.
— Так считают лишь те, кто преступников видел только по телевизору, но не сталкивался с ними в действительности. И те, кому заплатили за такое мнение. Ну и родственники всех этих «заблудших овечек» — но их мнение, я думаю, полностью уравновешивается мнением потерпевших. А они почему-то не склонны прощать…
— В средневековой Франции наибольшее число карманных краж совершалось в то время, когда на площади рубили руки пойманным карманникам.
— Что, сохранилась какая-то полицейская статистика на этот счёт? Сомневаюсь. И потом, могу по опыту сказать, что факт карманной кражи очень редко обнаруживается потерпевшими на месте её совершения. Как правило — дома, в магазине, ещё где-нибудь, когда требуется украденный кошелёк. А кроме того, подумай сама: где ещё тогдашним карманникам было работать? Общественного транспорта ведь не существовало, и на улицах, я думаю, такой давки не было. Что им оставалось? Рынки, спортивные мероприятия и эти публичные казни. Люди тогда были попроще, и если обыватель не хлопался в обморок при виде отрубленных рук, то почему это должно было так шокировать профессионального вора? Кого-то, наверное, и шокировало, и он в этой толпе не работал, на базары ходил, но других это не задевало так сильно, и они шарили по карманам, надеясь, что их не поймают. Все преступники на это надеются! Только у одних хватает ума, чтобы запутать следы, а другие рассчитывают на авось.
— Столько говорят о судебных ошибках…
— Вот именно, о них столько пишут, что возникает соблазн в это поверить. Нет, я не хочу сказать, что их не бывает. Но разобраться, на самом деле, не так уж и сложно. Сколько работаю — могу припомнить максимум пару случаев, когда сам не мог определиться, виновен человек или нет. Всего пару. Я говорю не про начальный этап расследования, когда все оказываются под подозрением, а про ситуацию, когда доказательства уже собраны. Во всяком случае, я взял бы на себя смелость решать, заслуживает преступник «вышки» или нет. Думаю, что и не я один. Если обладать здравым смыслом и опытом, то разобраться можно в любом, самом запутанном случае.
— Не знаю, — Ольга покачала головой. — Тебе, конечно, виднее. Все, вроде бы, так, но сомнения остаются. Хотя иногда самой хочется взять автомат…
— Автомат должны брать в руки те, кто это умеет.
— А остальные — заниматься мирным трудом?
— Ага. Растить детей, сажать деревья… На всех дела хватит.
— Как говорится, своё место в жизни найти не трудно, трудно его занять. Ты своё занял?
— Сегодня вечером одна умная женщина мне это долго доказывала.
Ольга напряглась:
— Лариса?
— А что, других умных нету?
— Я себя такой не считаю.
Андрей пожал плечами. Она задумчиво продолжила:
— Была б поумней — не напорола бы столько ошибок. Теперь сама не знаю, как выбираться.
— В жизни нам всегда даётся шанс занять своё место. Просто обычно мы замечаем слишком поздно и, в результате, втискиваемся в чужую нишу. От этого и вся путаница.
Фильм катился к финалу. Под музыку, более напоминающую скрежет стекла по железу, героя вели убивать. Его не было жаль. Но настроение все равно портилось. Акулов переключил на концерт. Выступала девчоночья группа. Ни голосов, ни мелодии.
— По крайней мере, на них приятно посмотреть, — заметил он.
На светлом фоне телеэкрана чётко очерчивался тонкий профиль Ольгиного лица.
— Тебя ранили по этому делу? — спросила она.
— Просто не повезло.
— В прошлый раз у тебя был с собой нож. Мне показалось, что это — не случайная вещь… А сего дня ты пришёл без него. И ножевое ранение на боку…
Андрей промолчал.
— Ясно, — вздохнула она. — Сменим тему. Нам ещё долго здесь прятаться? Все-таки Новый год скоро.
— Я помню.
— Ты его будешь отмечать дома?
— Не знаю, ещё не думал. Как получится.
— Так ведь осталась всего неделя!
— Вот я и говорю — вагон времени.
— Знаешь, я в детстве часто гадала, кем стану, когда мне исполнится столько лет. Лежала в кровати и представляла всякие картинки. Новый век все-таки, новое тысячелетие! И ничего, как выяснилось, не угадала. Сказки не получилось…
Концерт кончился, и Акулов выключил телевизор. Посидели молча в темноте. Только белый шёлк простыни чуть выделялся.
Потом Андрей услышал:
— Ты идёшь ко мне?..
* * *
Пока Ольга готовила завтрак, Акулов позвонил Катышеву:
— Василич, я возьму на сегодня отгул?
— С чего это вдруг?
— Так мне как бы положено.
— Вот именно, что как бы.
— Устал чего-то, отлежаться хочу. Может, к вечеру появлюсь.
— Телефонограмма из главка пришла, с завтрашнего дня и до пятого января отменяются все выходные. Переходим на двенадцатичасовой режим работы. Так что сегодня, черт с тобой, отдыхай…
Только положил трубку, как на пейджер пришло сообщение:
«Позвонил бы мне, пупсик».
Понятно даже без подписи — Волгин скучает.
— Ты что, всю ночь квасил? — спросил Андрей, как только напарник ответил. — Чего скандалишь спозаранку?
— Между прочим, ты уже должен быть на работе. И мог бы из вежливости поинтересоваться, как мне отдыхается.
— Ну и как тебе отдыхается, милый?
— К Новому году вернусь.
— Можешь не торопиться, Нового года не будет.
— Почему?
— Генерал отменил.
— Новое усиление? Ясно… Заварова помнишь? Я его тут встретил на Невском, вчера.
— Ну и как он?
— Сильно удивился. По-моему, он решил, что я специально за ним прилетел. Так и не поверил, наверное, что я отдыхаю. Все время по сторонам озирался, пока говорили. Минут пять выдержал, а потом сорвался, якобы по делам. Говорит, что работу нашёл. Я не уточнял, какую именно, — он все равно бы соврал. Выглядит нормально, не бедствует.
— Девчонка с ним?
— Да, вместе живут.
— Ну и слава Богу…
— У вас-то как?
— Идут бои… — Акулов рассказал последние новости, чертыхнулся: — Надо было тебя в Сясьстрой заслать, от тебя же это недалеко! А я телефон надрываю…
— Ага, а потом в Казахстан предложишь смотаться? Нет уж, спасибочки… Лучше вы к нам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90