Так что пришлось предостеречься. Поехал на кладбище, а там памятник стоит недоноску. Вот дела! И в тот же вечер мне в спину стреляют. Сперва думал, что бронежилет меня спас. А потом понял: пугали. Вот и решил свою смерть инсценировать. Опередить, так сказать, добивальщиков.
— Так ведь они-то знают, что не трогали тебя.
— Так мы с Синусом тоже не дураки. Я же говорил, что в меня раньше стреляли. Вон он и запустил легенду, кто, за что и как меня хлопнул. Не беспокойся, все, кому надо, поверили. Удивляюсь, как до вашей ментовки эта информация не дошла. Даже обидно! Мы с ним так старались, все детали учитывали… Синус сгонял в Казахстан, выяснил, что Ярослав освободился четырнадцатого сентября. Дома не появлялся. Стали мы его здесь караулить.
— Мужика на кладбище вы рихтонули?
— Мы, — Василий Петросович улыбнулся. — Что, жаловаться прибегал?
— Я к нему третий пришёл с тем же вопросом. А передо мной злые ребята были. Вашу стошку баксов отобрали.
— Догадываюсь, откуда ветер. Серьёзные люди их посылали. Те, кому я поперёк горла. Но это не суть, к нашему делу отношения не имеет. Продолжаю. Из Мексики Степанский прилетел. Он давно собирался, но вышло так, что прилетел вскоре после моего взрыва. Прилетел и пропал. Вместе с охранником. Охранника потом нашли, с пулей в затылке. В лесу, недалеко от дороги на Каменку. А Степанского — нет. Думаю, скоро найдётся.
— Почему?
— Потому, что Коля Петушков позавчера в Мексику улетел. Не понял? Я тоже долго мимо смотрел. А потом глаза открылись. Брат Гмырин ведь всем подряд звонить стал, и говорил, что это он меня хлопнул, а они — следующие на очереди. Первому он Коле позвонил. И Коля поднял шум: надо заплатить, и тогда нас не тронут. Откупиться. Мол, какой ему смысл мстить, если можно нажиться. Надо дать, и тогда он отстанет. А то все окажемся, где Петросыч. И все заплатили. Даже Иваныч, которому жена на новую машину денег не даёт. А Степанского этот брат просто похитил. Славик-то ведь не местный, сел на обратный самолёт — и пока! Вот его и взяли за жабры. Тем более, что из всех нас он — самый богатый. А меня ранили для того, чтобы первая волна паники поднялась. Дескать, если уж Петросыча подстрелили, то куда нам, тюфякам мирным, рыпаться. План, как я понимаю, был такой: мне грозят, потом дырявят; я всем говорю об угрозах, и после этого меня хлопают основательно. По трём причинам. Во-первых, я бы никогда не заплатил. Во-вторых, я умею драться. В-третьих, без меня ни Иванычу, ни остальным не защититься. Это ведь я их всегда прикрывал, и меня так быстро не заменишь. И в милицию не пойдёшь. Все опасаются, что всплывёт прошлое. То, что Иваныч с Трубоукладчиковым путается — фигня. Адвокатишка только бабки умеет сосать, а защиты от него никакой. Разве что в суде. Но те ребята в арбитраж обращаться не собирались… Не догадался ещё, в чем главный прикол? Никто мстить не хотел! Это был только предлог, заводка, а нужны были деньги. Много денег. Иностранных. Можно придти к коммерсанту, сунуть ему паяльник в анальник и отобрать. А можно сделать так, чтобы он сам тебе их принёс и подарил с извинениями. Не у него отобрали — он сам предложил! При такой схеме нужен кто-то, кто, будучи внутри круга, стучит наружу.
— Петушков?
— Жаль, что я только вчера догадался. Принесли новую информацию — и срослось. Но сейчас он временно недоступен. По тому, как он рванул в Мексику, я делаю вывод, что бедный Славик не смог больше терпеть и согласился передать свои активы. Теперь он им не нужен…
Они дошли до конца главной аллеи. Синхронно развернулись и пошли обратно. Громов, молчал и больше не улыбался. Шёл, опустив голову. Руки по-прежнему держал за спиной.
— Машину мою твои ребята протаранили?
— Мы такой фигнёй не занимаемся. Румын и Чича. За рулём, по-моему, Чича был. Он у них спец по этому делу. Бывший угонщик. Они же и стукачка твоего в окно выкинули.
Заметив, как Акулов сжал зубы, Громов усмехнулся:
— Не переживай, ты тут ни при чем. Он сам виноват, трепал языком, что ни попадя. Разнюхал где-то, кто Санька заколол, и давай спьяну хлестаться. Они услышали и решили подстраховаться. Что и говорить, ребята работают жёстко. Есть за что! Только здесь они двести косарей насобирали. А у Степанского, по моим прикидкам, должно быть раз в десять побольше. Только вряд ли много достанется, все ихнему шефу уйдёт. Тому, кто затеял всю комбинацию… Да не смотри ты на меня так, ради Бога! Думаешь, у меня от нервяков крыша поехала и я тебе сказки рассказываю? Да я нормальней вас всех, вместе взятых! Просто…
Выстрела не было слышно.
Пуля ударила Громову в затылок, пробила кости черепа, мозг, вышла через левый глаз и унеслась в ночной зимний парк. Он умер мгновенно, но ещё какое-то время стоял, покачиваясь. Рот оставался открыт, руки сцеплены за спиной.
Синус, до которого они не дошли, побежал им навстречу, на ходу вытаскивая пистолет.
В пистолете не было нужды. Снайпер стрелял с дальней дистанции, откуда именно было неясно, но дистанция от ограды парка до ближайших домов составляла не менее двухсот метров. Где-то там, в одной из квартир или на лестничной клетке, человек с винтовкой и прятался. Произведя один точный выстрел, он ничем себя больше не выдал. В ночном воздухе звуки разносятся далеко, но не было слышно ни шума мотора, ни лая собак, ни хлопанья двери подъезда.
Синус убрал пистолет и посмотрел на Андрея. Смуглое лицо оставалось бесстрастным.
— Теперь по-настоящему. Уходи, мы здесь приберём.
— Но…
— Его один раз уже хоронили. Зачем все усложнять? Надеешься задержать снайпера? Перестань, ты никогда ничего не докажешь. А если попробуешь мне помешать — я вспомню Ивана.
— Что?
— Мы действительно много знаем. Не мешай, уходи. К делу, которым ты занимаешься, это, — Синус кивнул на труп у своих ног, — отношения не имеет. Это наши внутренние разборки. Я говорил Василию, что нельзя быть таким резким. Здесь не тот фронт. Он не слушал меня. Никого он не слушал.
— Ты с ним воевал?
— Я много чем занимался. Прощай.
— Он хотел меня о чем-то предупредить.
Несколько мгновений Синус колебался. Потом отрицательно покачал головой:
— Нет. То, что успел, — он сказал. Я тебе ничем помочь не могу. Сам разбирайся. Я не знаю, что он тебе собирался сказать, а что нет. Иди. И будь осторожен. Опасность близка.
* * *
Одержимая ревностью, жена Ермакова, действительно, наняла частного детектива. Узнав, против кого придётся работать, он заломил тройной гонорар. Дни тянулись в тягостном ожидании результата. Денис приходил домой поздно, детектив, которого она изводила звонками, просил не волноваться.
Сегодня утром он сообщил, что есть хорошие новости. Встретились в кафе. Детектив много ел, она ограничилась салатом и соком.
— Ваш муж снял для любовницы квартиру, — детектив положил на стол ксерокопии документов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
— Так ведь они-то знают, что не трогали тебя.
— Так мы с Синусом тоже не дураки. Я же говорил, что в меня раньше стреляли. Вон он и запустил легенду, кто, за что и как меня хлопнул. Не беспокойся, все, кому надо, поверили. Удивляюсь, как до вашей ментовки эта информация не дошла. Даже обидно! Мы с ним так старались, все детали учитывали… Синус сгонял в Казахстан, выяснил, что Ярослав освободился четырнадцатого сентября. Дома не появлялся. Стали мы его здесь караулить.
— Мужика на кладбище вы рихтонули?
— Мы, — Василий Петросович улыбнулся. — Что, жаловаться прибегал?
— Я к нему третий пришёл с тем же вопросом. А передо мной злые ребята были. Вашу стошку баксов отобрали.
— Догадываюсь, откуда ветер. Серьёзные люди их посылали. Те, кому я поперёк горла. Но это не суть, к нашему делу отношения не имеет. Продолжаю. Из Мексики Степанский прилетел. Он давно собирался, но вышло так, что прилетел вскоре после моего взрыва. Прилетел и пропал. Вместе с охранником. Охранника потом нашли, с пулей в затылке. В лесу, недалеко от дороги на Каменку. А Степанского — нет. Думаю, скоро найдётся.
— Почему?
— Потому, что Коля Петушков позавчера в Мексику улетел. Не понял? Я тоже долго мимо смотрел. А потом глаза открылись. Брат Гмырин ведь всем подряд звонить стал, и говорил, что это он меня хлопнул, а они — следующие на очереди. Первому он Коле позвонил. И Коля поднял шум: надо заплатить, и тогда нас не тронут. Откупиться. Мол, какой ему смысл мстить, если можно нажиться. Надо дать, и тогда он отстанет. А то все окажемся, где Петросыч. И все заплатили. Даже Иваныч, которому жена на новую машину денег не даёт. А Степанского этот брат просто похитил. Славик-то ведь не местный, сел на обратный самолёт — и пока! Вот его и взяли за жабры. Тем более, что из всех нас он — самый богатый. А меня ранили для того, чтобы первая волна паники поднялась. Дескать, если уж Петросыча подстрелили, то куда нам, тюфякам мирным, рыпаться. План, как я понимаю, был такой: мне грозят, потом дырявят; я всем говорю об угрозах, и после этого меня хлопают основательно. По трём причинам. Во-первых, я бы никогда не заплатил. Во-вторых, я умею драться. В-третьих, без меня ни Иванычу, ни остальным не защититься. Это ведь я их всегда прикрывал, и меня так быстро не заменишь. И в милицию не пойдёшь. Все опасаются, что всплывёт прошлое. То, что Иваныч с Трубоукладчиковым путается — фигня. Адвокатишка только бабки умеет сосать, а защиты от него никакой. Разве что в суде. Но те ребята в арбитраж обращаться не собирались… Не догадался ещё, в чем главный прикол? Никто мстить не хотел! Это был только предлог, заводка, а нужны были деньги. Много денег. Иностранных. Можно придти к коммерсанту, сунуть ему паяльник в анальник и отобрать. А можно сделать так, чтобы он сам тебе их принёс и подарил с извинениями. Не у него отобрали — он сам предложил! При такой схеме нужен кто-то, кто, будучи внутри круга, стучит наружу.
— Петушков?
— Жаль, что я только вчера догадался. Принесли новую информацию — и срослось. Но сейчас он временно недоступен. По тому, как он рванул в Мексику, я делаю вывод, что бедный Славик не смог больше терпеть и согласился передать свои активы. Теперь он им не нужен…
Они дошли до конца главной аллеи. Синхронно развернулись и пошли обратно. Громов, молчал и больше не улыбался. Шёл, опустив голову. Руки по-прежнему держал за спиной.
— Машину мою твои ребята протаранили?
— Мы такой фигнёй не занимаемся. Румын и Чича. За рулём, по-моему, Чича был. Он у них спец по этому делу. Бывший угонщик. Они же и стукачка твоего в окно выкинули.
Заметив, как Акулов сжал зубы, Громов усмехнулся:
— Не переживай, ты тут ни при чем. Он сам виноват, трепал языком, что ни попадя. Разнюхал где-то, кто Санька заколол, и давай спьяну хлестаться. Они услышали и решили подстраховаться. Что и говорить, ребята работают жёстко. Есть за что! Только здесь они двести косарей насобирали. А у Степанского, по моим прикидкам, должно быть раз в десять побольше. Только вряд ли много достанется, все ихнему шефу уйдёт. Тому, кто затеял всю комбинацию… Да не смотри ты на меня так, ради Бога! Думаешь, у меня от нервяков крыша поехала и я тебе сказки рассказываю? Да я нормальней вас всех, вместе взятых! Просто…
Выстрела не было слышно.
Пуля ударила Громову в затылок, пробила кости черепа, мозг, вышла через левый глаз и унеслась в ночной зимний парк. Он умер мгновенно, но ещё какое-то время стоял, покачиваясь. Рот оставался открыт, руки сцеплены за спиной.
Синус, до которого они не дошли, побежал им навстречу, на ходу вытаскивая пистолет.
В пистолете не было нужды. Снайпер стрелял с дальней дистанции, откуда именно было неясно, но дистанция от ограды парка до ближайших домов составляла не менее двухсот метров. Где-то там, в одной из квартир или на лестничной клетке, человек с винтовкой и прятался. Произведя один точный выстрел, он ничем себя больше не выдал. В ночном воздухе звуки разносятся далеко, но не было слышно ни шума мотора, ни лая собак, ни хлопанья двери подъезда.
Синус убрал пистолет и посмотрел на Андрея. Смуглое лицо оставалось бесстрастным.
— Теперь по-настоящему. Уходи, мы здесь приберём.
— Но…
— Его один раз уже хоронили. Зачем все усложнять? Надеешься задержать снайпера? Перестань, ты никогда ничего не докажешь. А если попробуешь мне помешать — я вспомню Ивана.
— Что?
— Мы действительно много знаем. Не мешай, уходи. К делу, которым ты занимаешься, это, — Синус кивнул на труп у своих ног, — отношения не имеет. Это наши внутренние разборки. Я говорил Василию, что нельзя быть таким резким. Здесь не тот фронт. Он не слушал меня. Никого он не слушал.
— Ты с ним воевал?
— Я много чем занимался. Прощай.
— Он хотел меня о чем-то предупредить.
Несколько мгновений Синус колебался. Потом отрицательно покачал головой:
— Нет. То, что успел, — он сказал. Я тебе ничем помочь не могу. Сам разбирайся. Я не знаю, что он тебе собирался сказать, а что нет. Иди. И будь осторожен. Опасность близка.
* * *
Одержимая ревностью, жена Ермакова, действительно, наняла частного детектива. Узнав, против кого придётся работать, он заломил тройной гонорар. Дни тянулись в тягостном ожидании результата. Денис приходил домой поздно, детектив, которого она изводила звонками, просил не волноваться.
Сегодня утром он сообщил, что есть хорошие новости. Встретились в кафе. Детектив много ел, она ограничилась салатом и соком.
— Ваш муж снял для любовницы квартиру, — детектив положил на стол ксерокопии документов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90