— взгляд Тростинкиной был стремителен и деланно высокомерен, тон — почти ледяной. — Я готова выслушать возражения…
Акулов снова хмыкнул и перевёл взгляд с ботинок на стену. Добрые спонсоры недавно забабахали в прокуратуре ремонт. Конечно, под евростандарт отделали только кабинеты высшего руководящего звена, но и рядовым сотрудникам перепало от барских щедрот. Качество материалов заметно хромало, но в целом картинка глаз радовала. Чисто, просторно, светло. Если бы не дверные таблички, то можно было бы принять «государево око» за офис средней руки.
— Да какие у нас могут быть возражения? — начальник розыска Катышев старался говорить легко и доброжелательно. Акулов мог представить, как трудно это давалось начальнику: дипломатом он никогда не был, целей достигал напролом и не миндальничал с подчинёнными; выслушивать указания задравшей нос девки, возрастом чуть старше его собственной дочери, являлось для него гражданским подвигом. — Вы у нас лицо процессуально независимое, так сказать, голова, а мы — только руки. Как скажете, так и сделаем.
— Почему до сих пор не допросили жену потерпевшего? Уже пять дней прошло…
Катышев посмотрел на подчинённого, хотя мог ответить и сам.
Андрею хотелось сказать, что проводить допросы входит в обязанности следователя, а задача оперативника — найти свидетеля и побеседовать с ним, чтобы выяснить детали, которые могут помочь в розыске преступников, но не тратить время на документирование показаний.
Вместо этого он, по-прежнему глядя на стену, коротко объяснил:
— После стрельбы она дома не появлялась. Ищем. Как найдём — сразу допросим. С пристрастием.
— А где она была в момент покушения?
Андрей пожал плечами.
— Надо было с соседями поговорить.
— Они за ней не шпионят. К сожалению.
— Мало сведений о личности Громова. Кто он такой?
— Безработный.
— Я запросила РУБОП…
— Мы тоже. В аккурат через два месяца получим ответ.
— У вас там что, нет знакомых? Волгин как-то договаривался на личных контактах… Его версия не выдерживает никакой критики.
— Чья, Волгина?
— Громова. Я не верю, что он приехал один. И уж конечно, он знает, кто мог стрелять. Если не кто, то — почему. Кстати, я так и не поняла, почему не изъяли в больнице одежду?
— Она пропала из приёмного покоя.
— Что значит «пропала»?
— Исчезла. Никакой кражи, естественно, не было. Отдали кому-то, а теперь разводят руками.
— Я напишу на главврача представление.
— Сомневаюсь, что он испугается.
Тростинкина поджала губы. Взяла какие-то документы, лежавшие перед ней. Просмотрела с преувеличенным интересом. Красным маркёром поставила на полях несколько галочек.
— И до сих пор не проведён обыск…
— Так ведь в квартире нет никого, Маргарита Львовна! Ждём-с… Если позволите, так я прямо сегодня дверь вынесу. Как положено, с представителем жилконторы.
— Не тот случай, Андрей Витальевич, чтобы двери ломать. Свои методы оставьте для более подходящего момента.
— Как скажете…
Тростинкина убрала документы в одну из папок. В её руках остались два листа бумаги, плотно покрытых компьютерным текстом.
— Это вам, Анатолий Василич. Отдельное поручение. Я набросала только самые необходимые пункты. И обратите, пожалуйста, внимание на срок исполнения. Десять дней. Сейчас за это спрашивают очень строго.
— Мы никогда и не волокитим… — не читая, Катышев переадресовал «Поручение» Андрею. — Держи! Тебе исполнять.
— Спасибо. Что бы я делал без этих ценных указаний? — Андрей пробежал взглядом строчки. — Ого! Получить в ПНД справку, состоит ли Громов на учёте! Это что, розыскное мероприятие?
Тростинкина снисходительно улыбнулась:
— Не хочется лишний раз напоминать, но в законе чётко указано, что я имею право отдавать любые распоряжения по ходу расследования. Так что не будем спорить, Андрей Витальевич. Если хотите поспорить, то милости прошу к прокурору. Попробуйте ему объяснить своё недовольство. А у меня слишком много других дел, по которым надо работать.
— По этому, значит, не надо?
— Почему? Я такого не говорила. Но вы же сами видите, что здесь в первую очередь надо проводить оперативные мероприятия.
— Вроде справки из ПНД?..
Ещё не так давно с Маргаритой складывались нормальные, деловые отношения. Понимая, что опыта у неё не хватает, девушка внимательно прислушивалась к чужому мнению, спрашивала, когда надо, совета, и не принимала амбициозных решений. Все изменилось мгновенно.
Своё мнение по этому поводу Катышев не преминул высказать, как только они с Андреем покинули кабинет Риты. Звучало грубовато:
— Мужика ей нормального надо, чтобы трахал, как следует. Тогда не будет на работе зацикливаться, королеву из себя корчить. Я слышал, она с кем-то из наших встречалась. Ты, случайно, не в курсе?
— Нет.
Катышев посмотрел искоса, и было понятно, что он не очень-то верит Андрею.
Акулов, чуть ли не единственный во всем РУВД, доподлинно знал, что одной из причин происшедшей с Ритой метаморфозы послужил её разрыв с Волгиным. Их роман закрутился внезапно, занял всего несколько дней и столь же внезапно прервался. Волгин по этому поводу не переживал. Рита — срывалась на посторонних. Её папа занимал хорошую должность в городской прокуратуре. Воробьёв, районный прокурор, спал и видел, как уходит на повышение, а потому закрывал глаза на все художества Тростинкиной. Это было несложно, потому как формально она всякий раз оказывалась права. Избранная ею тактика взаимоотношений с сотрудниками управления была проста и неуязвима: она целиком и полностью следовала букве закона, каждое своё действие и каждое требование обосновывая соответствующими параграфами и статьями. Теорию, что и говорить, Рита знала отлично. А что касается практики — пусть остальные подстраиваются под неё. Законными путями поставить девчонку на место было нельзя. Оставалось впрямую хамить или тихо саботировать, и многие коллеги Андрея такой путь уже выбрали.
«На хрена Серёга с ней связывался?» — уже в который раз мысленно вздохнул Акулов.
Начальник снова покосился на него. Видимо, он не «слышал, что она с кем-то встречалась», а знал доподлинно про неудавшийся служебный роман.
Была и вторая причина изменений в Ритином поведении, но касалась она только Андрея и, по идее, не могла влиять на отношение девушки к другим сотрудникам розыска.
Месяц назад была ранена младшая сестра Андрея. Она до сих пор находилась в больнице: лечение затянулось из-за врачебных ошибок. Меньше, чем за неделю, преступника арестовали. Следствие ещё продолжалось, дело вела Маргарита, и Акулов подозревал, что какие-то подробности его семейной жизни, ставшие известными ей, вызвали негативное к нему отношение. Вот только — какие?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
Акулов снова хмыкнул и перевёл взгляд с ботинок на стену. Добрые спонсоры недавно забабахали в прокуратуре ремонт. Конечно, под евростандарт отделали только кабинеты высшего руководящего звена, но и рядовым сотрудникам перепало от барских щедрот. Качество материалов заметно хромало, но в целом картинка глаз радовала. Чисто, просторно, светло. Если бы не дверные таблички, то можно было бы принять «государево око» за офис средней руки.
— Да какие у нас могут быть возражения? — начальник розыска Катышев старался говорить легко и доброжелательно. Акулов мог представить, как трудно это давалось начальнику: дипломатом он никогда не был, целей достигал напролом и не миндальничал с подчинёнными; выслушивать указания задравшей нос девки, возрастом чуть старше его собственной дочери, являлось для него гражданским подвигом. — Вы у нас лицо процессуально независимое, так сказать, голова, а мы — только руки. Как скажете, так и сделаем.
— Почему до сих пор не допросили жену потерпевшего? Уже пять дней прошло…
Катышев посмотрел на подчинённого, хотя мог ответить и сам.
Андрею хотелось сказать, что проводить допросы входит в обязанности следователя, а задача оперативника — найти свидетеля и побеседовать с ним, чтобы выяснить детали, которые могут помочь в розыске преступников, но не тратить время на документирование показаний.
Вместо этого он, по-прежнему глядя на стену, коротко объяснил:
— После стрельбы она дома не появлялась. Ищем. Как найдём — сразу допросим. С пристрастием.
— А где она была в момент покушения?
Андрей пожал плечами.
— Надо было с соседями поговорить.
— Они за ней не шпионят. К сожалению.
— Мало сведений о личности Громова. Кто он такой?
— Безработный.
— Я запросила РУБОП…
— Мы тоже. В аккурат через два месяца получим ответ.
— У вас там что, нет знакомых? Волгин как-то договаривался на личных контактах… Его версия не выдерживает никакой критики.
— Чья, Волгина?
— Громова. Я не верю, что он приехал один. И уж конечно, он знает, кто мог стрелять. Если не кто, то — почему. Кстати, я так и не поняла, почему не изъяли в больнице одежду?
— Она пропала из приёмного покоя.
— Что значит «пропала»?
— Исчезла. Никакой кражи, естественно, не было. Отдали кому-то, а теперь разводят руками.
— Я напишу на главврача представление.
— Сомневаюсь, что он испугается.
Тростинкина поджала губы. Взяла какие-то документы, лежавшие перед ней. Просмотрела с преувеличенным интересом. Красным маркёром поставила на полях несколько галочек.
— И до сих пор не проведён обыск…
— Так ведь в квартире нет никого, Маргарита Львовна! Ждём-с… Если позволите, так я прямо сегодня дверь вынесу. Как положено, с представителем жилконторы.
— Не тот случай, Андрей Витальевич, чтобы двери ломать. Свои методы оставьте для более подходящего момента.
— Как скажете…
Тростинкина убрала документы в одну из папок. В её руках остались два листа бумаги, плотно покрытых компьютерным текстом.
— Это вам, Анатолий Василич. Отдельное поручение. Я набросала только самые необходимые пункты. И обратите, пожалуйста, внимание на срок исполнения. Десять дней. Сейчас за это спрашивают очень строго.
— Мы никогда и не волокитим… — не читая, Катышев переадресовал «Поручение» Андрею. — Держи! Тебе исполнять.
— Спасибо. Что бы я делал без этих ценных указаний? — Андрей пробежал взглядом строчки. — Ого! Получить в ПНД справку, состоит ли Громов на учёте! Это что, розыскное мероприятие?
Тростинкина снисходительно улыбнулась:
— Не хочется лишний раз напоминать, но в законе чётко указано, что я имею право отдавать любые распоряжения по ходу расследования. Так что не будем спорить, Андрей Витальевич. Если хотите поспорить, то милости прошу к прокурору. Попробуйте ему объяснить своё недовольство. А у меня слишком много других дел, по которым надо работать.
— По этому, значит, не надо?
— Почему? Я такого не говорила. Но вы же сами видите, что здесь в первую очередь надо проводить оперативные мероприятия.
— Вроде справки из ПНД?..
Ещё не так давно с Маргаритой складывались нормальные, деловые отношения. Понимая, что опыта у неё не хватает, девушка внимательно прислушивалась к чужому мнению, спрашивала, когда надо, совета, и не принимала амбициозных решений. Все изменилось мгновенно.
Своё мнение по этому поводу Катышев не преминул высказать, как только они с Андреем покинули кабинет Риты. Звучало грубовато:
— Мужика ей нормального надо, чтобы трахал, как следует. Тогда не будет на работе зацикливаться, королеву из себя корчить. Я слышал, она с кем-то из наших встречалась. Ты, случайно, не в курсе?
— Нет.
Катышев посмотрел искоса, и было понятно, что он не очень-то верит Андрею.
Акулов, чуть ли не единственный во всем РУВД, доподлинно знал, что одной из причин происшедшей с Ритой метаморфозы послужил её разрыв с Волгиным. Их роман закрутился внезапно, занял всего несколько дней и столь же внезапно прервался. Волгин по этому поводу не переживал. Рита — срывалась на посторонних. Её папа занимал хорошую должность в городской прокуратуре. Воробьёв, районный прокурор, спал и видел, как уходит на повышение, а потому закрывал глаза на все художества Тростинкиной. Это было несложно, потому как формально она всякий раз оказывалась права. Избранная ею тактика взаимоотношений с сотрудниками управления была проста и неуязвима: она целиком и полностью следовала букве закона, каждое своё действие и каждое требование обосновывая соответствующими параграфами и статьями. Теорию, что и говорить, Рита знала отлично. А что касается практики — пусть остальные подстраиваются под неё. Законными путями поставить девчонку на место было нельзя. Оставалось впрямую хамить или тихо саботировать, и многие коллеги Андрея такой путь уже выбрали.
«На хрена Серёга с ней связывался?» — уже в который раз мысленно вздохнул Акулов.
Начальник снова покосился на него. Видимо, он не «слышал, что она с кем-то встречалась», а знал доподлинно про неудавшийся служебный роман.
Была и вторая причина изменений в Ритином поведении, но касалась она только Андрея и, по идее, не могла влиять на отношение девушки к другим сотрудникам розыска.
Месяц назад была ранена младшая сестра Андрея. Она до сих пор находилась в больнице: лечение затянулось из-за врачебных ошибок. Меньше, чем за неделю, преступника арестовали. Следствие ещё продолжалось, дело вела Маргарита, и Акулов подозревал, что какие-то подробности его семейной жизни, ставшие известными ей, вызвали негативное к нему отношение. Вот только — какие?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90