этого было достаточно, чтобы мы вышли наружу.
Быстро поднявшись из подвала, мы обошли весь дом. В то время как никаких признаков Монтрезора не было, Лиги в ответ на мои призывы вышла из верхних комнат. Грин примостился на ее плече.
– Перри, на фиг! На фиг, Перри! – приветствовала меня птица.
– Все в порядке, Лиги? – спросил я.
– Да.
– А Вальдемар?
– Как всегда.
– Где Монтрезор?
– Ушел, – ответила она.
– У меня такое чувство, что нам следует сделать то же.
– Да, я упаковала некоторые вещи.
– Я принесу багаж.
– Он уже внизу.
– Вы знали, что мы придем?
– Я послала Фортунато за вами.
– Почему?
– Пришло время.
– Как мы поедем?
– Есть повозка, – ответила она, – за конюшней на заднем дворе.
– Тогда, я думаю, нам следует собраться и направиться к границе.
– Нет, – ответила она, – до Барселоны, а там – морем. «Эйдолон» должна ожидать нас там.
– Как все это устроилось?
– Энни методом внушения направила туда капитана Гая, совсем недавно.
– Как вы узнали об этом?
– Я собиралась сделать это сама, когда обнаружила, что это все уже сделано.
– Действительно, – сказал я, – она ваша…
– В конюшне не осталось ни одной живой лошади, – продолжала она. – Помогите мне снять со стены этот гобелен.
Я посмотрел на стену. На гобелена была изображена картина: один человек наносит удар другому; в отдалении, на плане картины, стоит, как статуя, лошадь исполинских размеров и необычной масти. Я пододвинул к стене небольшой столик, встал на него и снял гобелен. Когда я скатывал его в рулон, спросил: – Нам нужна эта вещь по какой-то особой причине?
– Да, – ответила она.
Мы с Петерсом вынесли ящик с Вальдемаром и гобелен во двор. Пока мы грузили Вальдемара, я услышал ржание лошади.
Потом обойдя повозку сбоку, подошла Лиги, ведя огромного коня. Когда они приблизились, она сделала вокруг животного несколько пассов.
– Помогите мне запрячь его, Эдди, – попросила она.
Во мне проснулись кавалерийские инстинкты, и я ласково похлопал коня, не спеша подведя его к упряжи. Мне было жаль его. Как бы силен он ни был, будет нелегко выполнять работу, предназначенную для четырех обычных лошадей. Конечно, мы теперь без Эмерсон, с нами нет извозчика и большей части багажа.
Обходя повозку, я заметил гобелен, расстеленный на мостовой двора. В то время, как один человек все еще закалывал другого, огромная лошадь с переднего плана исчезла. Мне не хотелось думать о значении всего этого. Тут я услышал смех, а когда обернулся, увидел Лиги с развевающимися на ветру волосами, с белым рядом красивых зубов; на мгновение мне показалось, что странный бледный свет окутывает ее, но это светились ее глаза.
– Вы, Эдди, будете извозчиком, – сказала она.
– Я даже не знаю дороги в Барселону.
Она указала.
– Туда, – сказала она. – Как только потребуется, я дам другие указания.
Я открыл перед ней дверку и помог подняться в повозку. Когда я сел на передок, Петерс вскарабкался и занял место возле меня.
– Все равно. Я поеду здесь, с тобой, – сказал он.
– Хорошо. Ты поможешь мне править.
Я ослабил тормоз, слегка тряхнул вожжами и мы тронулись. Когда мы выехали со двора, лошадь ускорила шаг. Когда оказались на дороге, она пошла рысью. Вскоре мы уже двигались с удивительной быстротой. Хотя лошадь, казалось, едва ли выбивалась из сил. Во всем этом было что-то странное. Мы продолжали мчаться все быстрее и быстрее. Вскоре скорость стала максимальной, с какой я когда-либо ехал. Придорожный пейзаж сливался в одну пеструю полоску.
Я правил несколько часов, потом меня сменил Петерс. Животное не проявляло никаких признаков усталости; казалось, что этого многочасового пробега просто не существовало. Я поплотнее завернулся в плащ и откинулся назад. Запахи весенней ночи витали в воздухе. Только звезды были неподвижны. Лиги прокричала другое направление, и Петерс на развилке повернул влево.
Я задремал. Казалось, что это По, а не Петерс сидит возле меня. Но как я ни пытался с ним заговорить, он не отвечал. Наконец он прыгнул на спину лошади, освободил ее от упряжи и оставил меня сидеть в брошенной повозке. Но этого не могло быть… Я мог чувствовать, как мы движемся.
А потом рядом со мной села Энни. Я ощутил прикосновение ее руки к своей.
– Перри, – сказала она, – Эдди.
– Энни… Мне показалось, что совсем недавно здесь сидел По. Но он не захотел говорить со мной. Потом он ушел.
– Я знаю. Он уходит все дальше и дальше. Я не могу удержать его с нами.
– А как ты сама, моя милая леди? Я видел тебя на вечере, который превратился в танец смерти. Но ты, Ван Кемпелен и напарники Грисуолда в какой-то момент исчезли.
– Я могу предчувствовать несчастья. Другие поверили моим предостережениям и мы сбежали.
– Я хотел, чтобы ты подошла ко мне.
– Я знаю. Я тоже этого хотела.
– А как ты сама? В порядке?
– Все в порядке физически. Ни чумы, ни царапин.
– Где ты сейчас?
– На борту лодки, направляющейся вниз по течению к морю. Смотрю на огонь лампы и вижу тебя. В дельте реки нас ждет корабль. Он бросил якорь специально для этого.
– Как он называется?
– «Грампус». Мы будем на борту, снимемся с якоря и поднимем паруса до того как ты будешь на твоем судне в Барселоне.
– Куда ты направляешься? Я должен следовать, ты знаешь.
– В Лондон, забрать кое-какое оборудование.
– Какое оборудование?
– Которое необходимо Ван Кемпелену.
– Для эксперимента?
– Да.
– И когда вы возьмете его?
– Назад, в Америку.
– Куда?..
– Я еще точно не знаю. Куда-нибудь, к северу, наверное…
– Где ты будешь в Лондоне?
– У меня нет адреса. Но…
– Что?
– У меня есть предчувствие, что мы не встретимся там. Что-то другое маячит перед тобой. Я вижу это в виде облака. Вот и все.
– Я могу только попытаться.
– Ты стараешься больше других.
– Я люблю тебя, Энни. Даже если причиной этого послужила выдумка одинокой маленькой девочки, которая искала друзей.
– Мой вихрастый мальчишка… – сказала она, и я почувствовал, как ее рука коснулась моих волос.
– Я никогда не смогла бы найти тебя, если бы не нуждалась и не стремилась к тебе тоже.
Мы посидели молча, потом я почувствовал, как ее образ гаснет.
– Я начинаю уставать, Эдди.
– Я знаю. Мне бы хотелось, чтобы Красная Смерть была немного более предприимчивой, когда она придет к твоим попутчикам.
– Темплтон защитил их, – сказала она, – как тебя и твоего друга охраняет замечательная леди, которая освободила силу, несущую вашу повозку.
Я хотел попросить ее остаться со мной навсегда, но пожелал ей доброй ночи. Потом пришли настоящие сны: горящие тела, свисающие с люстры, стонущие люди, окровавленная обезьяна, гуляющий труп…
– На фиг, Эдди, на фиг, Эдди, на фиг, Эдди.
Я открыл глаза. Грин сидел у меня на плече, призывая полюбопытствовать восхитительным зрелищем роз и апельсинов, которое разворачивалось в восточной части небосвода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
Быстро поднявшись из подвала, мы обошли весь дом. В то время как никаких признаков Монтрезора не было, Лиги в ответ на мои призывы вышла из верхних комнат. Грин примостился на ее плече.
– Перри, на фиг! На фиг, Перри! – приветствовала меня птица.
– Все в порядке, Лиги? – спросил я.
– Да.
– А Вальдемар?
– Как всегда.
– Где Монтрезор?
– Ушел, – ответила она.
– У меня такое чувство, что нам следует сделать то же.
– Да, я упаковала некоторые вещи.
– Я принесу багаж.
– Он уже внизу.
– Вы знали, что мы придем?
– Я послала Фортунато за вами.
– Почему?
– Пришло время.
– Как мы поедем?
– Есть повозка, – ответила она, – за конюшней на заднем дворе.
– Тогда, я думаю, нам следует собраться и направиться к границе.
– Нет, – ответила она, – до Барселоны, а там – морем. «Эйдолон» должна ожидать нас там.
– Как все это устроилось?
– Энни методом внушения направила туда капитана Гая, совсем недавно.
– Как вы узнали об этом?
– Я собиралась сделать это сама, когда обнаружила, что это все уже сделано.
– Действительно, – сказал я, – она ваша…
– В конюшне не осталось ни одной живой лошади, – продолжала она. – Помогите мне снять со стены этот гобелен.
Я посмотрел на стену. На гобелена была изображена картина: один человек наносит удар другому; в отдалении, на плане картины, стоит, как статуя, лошадь исполинских размеров и необычной масти. Я пододвинул к стене небольшой столик, встал на него и снял гобелен. Когда я скатывал его в рулон, спросил: – Нам нужна эта вещь по какой-то особой причине?
– Да, – ответила она.
Мы с Петерсом вынесли ящик с Вальдемаром и гобелен во двор. Пока мы грузили Вальдемара, я услышал ржание лошади.
Потом обойдя повозку сбоку, подошла Лиги, ведя огромного коня. Когда они приблизились, она сделала вокруг животного несколько пассов.
– Помогите мне запрячь его, Эдди, – попросила она.
Во мне проснулись кавалерийские инстинкты, и я ласково похлопал коня, не спеша подведя его к упряжи. Мне было жаль его. Как бы силен он ни был, будет нелегко выполнять работу, предназначенную для четырех обычных лошадей. Конечно, мы теперь без Эмерсон, с нами нет извозчика и большей части багажа.
Обходя повозку, я заметил гобелен, расстеленный на мостовой двора. В то время, как один человек все еще закалывал другого, огромная лошадь с переднего плана исчезла. Мне не хотелось думать о значении всего этого. Тут я услышал смех, а когда обернулся, увидел Лиги с развевающимися на ветру волосами, с белым рядом красивых зубов; на мгновение мне показалось, что странный бледный свет окутывает ее, но это светились ее глаза.
– Вы, Эдди, будете извозчиком, – сказала она.
– Я даже не знаю дороги в Барселону.
Она указала.
– Туда, – сказала она. – Как только потребуется, я дам другие указания.
Я открыл перед ней дверку и помог подняться в повозку. Когда я сел на передок, Петерс вскарабкался и занял место возле меня.
– Все равно. Я поеду здесь, с тобой, – сказал он.
– Хорошо. Ты поможешь мне править.
Я ослабил тормоз, слегка тряхнул вожжами и мы тронулись. Когда мы выехали со двора, лошадь ускорила шаг. Когда оказались на дороге, она пошла рысью. Вскоре мы уже двигались с удивительной быстротой. Хотя лошадь, казалось, едва ли выбивалась из сил. Во всем этом было что-то странное. Мы продолжали мчаться все быстрее и быстрее. Вскоре скорость стала максимальной, с какой я когда-либо ехал. Придорожный пейзаж сливался в одну пеструю полоску.
Я правил несколько часов, потом меня сменил Петерс. Животное не проявляло никаких признаков усталости; казалось, что этого многочасового пробега просто не существовало. Я поплотнее завернулся в плащ и откинулся назад. Запахи весенней ночи витали в воздухе. Только звезды были неподвижны. Лиги прокричала другое направление, и Петерс на развилке повернул влево.
Я задремал. Казалось, что это По, а не Петерс сидит возле меня. Но как я ни пытался с ним заговорить, он не отвечал. Наконец он прыгнул на спину лошади, освободил ее от упряжи и оставил меня сидеть в брошенной повозке. Но этого не могло быть… Я мог чувствовать, как мы движемся.
А потом рядом со мной села Энни. Я ощутил прикосновение ее руки к своей.
– Перри, – сказала она, – Эдди.
– Энни… Мне показалось, что совсем недавно здесь сидел По. Но он не захотел говорить со мной. Потом он ушел.
– Я знаю. Он уходит все дальше и дальше. Я не могу удержать его с нами.
– А как ты сама, моя милая леди? Я видел тебя на вечере, который превратился в танец смерти. Но ты, Ван Кемпелен и напарники Грисуолда в какой-то момент исчезли.
– Я могу предчувствовать несчастья. Другие поверили моим предостережениям и мы сбежали.
– Я хотел, чтобы ты подошла ко мне.
– Я знаю. Я тоже этого хотела.
– А как ты сама? В порядке?
– Все в порядке физически. Ни чумы, ни царапин.
– Где ты сейчас?
– На борту лодки, направляющейся вниз по течению к морю. Смотрю на огонь лампы и вижу тебя. В дельте реки нас ждет корабль. Он бросил якорь специально для этого.
– Как он называется?
– «Грампус». Мы будем на борту, снимемся с якоря и поднимем паруса до того как ты будешь на твоем судне в Барселоне.
– Куда ты направляешься? Я должен следовать, ты знаешь.
– В Лондон, забрать кое-какое оборудование.
– Какое оборудование?
– Которое необходимо Ван Кемпелену.
– Для эксперимента?
– Да.
– И когда вы возьмете его?
– Назад, в Америку.
– Куда?..
– Я еще точно не знаю. Куда-нибудь, к северу, наверное…
– Где ты будешь в Лондоне?
– У меня нет адреса. Но…
– Что?
– У меня есть предчувствие, что мы не встретимся там. Что-то другое маячит перед тобой. Я вижу это в виде облака. Вот и все.
– Я могу только попытаться.
– Ты стараешься больше других.
– Я люблю тебя, Энни. Даже если причиной этого послужила выдумка одинокой маленькой девочки, которая искала друзей.
– Мой вихрастый мальчишка… – сказала она, и я почувствовал, как ее рука коснулась моих волос.
– Я никогда не смогла бы найти тебя, если бы не нуждалась и не стремилась к тебе тоже.
Мы посидели молча, потом я почувствовал, как ее образ гаснет.
– Я начинаю уставать, Эдди.
– Я знаю. Мне бы хотелось, чтобы Красная Смерть была немного более предприимчивой, когда она придет к твоим попутчикам.
– Темплтон защитил их, – сказала она, – как тебя и твоего друга охраняет замечательная леди, которая освободила силу, несущую вашу повозку.
Я хотел попросить ее остаться со мной навсегда, но пожелал ей доброй ночи. Потом пришли настоящие сны: горящие тела, свисающие с люстры, стонущие люди, окровавленная обезьяна, гуляющий труп…
– На фиг, Эдди, на фиг, Эдди, на фиг, Эдди.
Я открыл глаза. Грин сидел у меня на плече, призывая полюбопытствовать восхитительным зрелищем роз и апельсинов, которое разворачивалось в восточной части небосвода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58