Приходится силой подталкивать упирающихся...
Впрочем, я не хотел полностью лишаться преимуществ человеческой
ипостаси. До разговора с Задунайским я еще не представлял себе
ясно всех выгод принадлежности двум мирам, однако интуиция
подсказала мне единственно верное решение. Не пытайтесь ловить
меня на слове, я превосходно помню все, что говорил о бастардах,
принадлежащих двум вселенным. Мы должны четко различать
положение и устремления. Для меня это становилось тяжкой
обязанностью, неприятным долгом, связанным с моими служебными
функциями. Выродки получали извращенное удовольствие, циркулируя
между мирами, а я страдал, молча сцепив клыки.
Мы долго беседовали с Задунайским о том, как нам лучше
подготовиться к предстоящим схваткам. Гипотезу Восьми Миров и
переходного НИЧТО он уже излагал, а сейчас грохнул мне на стол
объемистый конволют, обильно уснащенный формулами и
малопонятными фразами типа "ротор вихря временного вирла не
вполне представимой обратной фазовой решетки..." Б-р-р...
Однако при устном изложении теория показалась мне понятной и не
лишенной рационального зерна. Все сводилось к ступенчатому
усложнению мировой матрицы. Исходным пунктом Задунайский
принимал Большой Взрыв. Первым шагом было существование Праяйца
нулевой размерности. Вторым -- разделение света и тьмы, добра и
зла. Появилась двоичность, диалектичность природы. Однако после
этого разделение пространство еще не имело привычного нам
облика. Нельзя сказать "изотропность" если нет никаких свойств.
"Да будет свет"... И стал свет... М-да.
После двойки следует четверка -- происходит новое деление. Мы
получили четыре стихии, четыре первоэлемента, четыре стороны
света, четыре координаты. Наша Вселенная полностью оформилась,
живи и пользуйся. К сожалению, природа на этом не остановилась,
хотя и могла бы. На смену четверке появляется восьмерка. После
сдвигания Вселенной в перпендикулярном направлении возникли
Восемь Миров, каждый со своими законами и правилами. Восемь
Вселенных плюс НИЧТО. Здесь Задунайский разводил руками и
невнятно мычал. У него не было даже предположения, что
представляет собой это самое НИЧТО. Может непереработанные
остатки четырехмерности, а может наоборот зародыш следующего
акта деления и прообраз шестнадцатимерности. Когда я попытался
уточнить, а что именно представляет из себя эта самая
шестнадцатимерность, Задунайский лишь жалостно трепыхнулся.
Единственно, что он мог предположить -- удвоение количества
миров за счет инверсии времени, образование взаимосвязанных пар
"мир-антимир". Полностью физику антимира он описать не смог,
так как не был специалистом-ядерщиком. Ясно было одно: инверсия
времени повлечет гораздо более обширные последствия, чем кажется
на первый взгляд. Смена векторов элементарных токов, например,
превратит все частицы в натуральнейшие античастицы, а там --
полный ба-бах!!!
Практическим выводом из многомудрых объяснений была созданная
Задунайским установка для путешествия по Восьми Мирам. Каким-то
образом она сворачивала наше пространство в то самое НИЧТО.
Сильно подозреваю, что сам ее автор не разобрался до конца, как
машина работает. Во всяком случае использование в качестве
обязательного момента "парения духа" не вызвало у меня прилива
энтузиазма. Не знаю, что подразумевал под этим Задунайский, но я
в очередной раз убедился, что начальник технического отдела --
неудержимый романтик. Впрочем, я твердо знал -- оборотень не
склонен к пустым разглагольствованиям и произнесению красивых
фраз. Даже говоря о бессмертной душе, он наверняка подразумевает
нечто до предела приземленное.
Задунайский поклялся, что через пару дней установка будет готова
к использованию, чем поставил меня в тупик. Надо установку
проверить в работе. Кто этим займется? Кому я могу безоговорочно
доверять, но при этом не слишком дорожу этим сотрудником...
Вообще, рапорт Задунайского породил у меня глубокую тревогу. На
первый план со всей очевидностью выплывала нелегкая проблема
сохранения тайны. Причем не столько от чужих, сколько от своих.
С некоторых пор я решительно перестал доверять даже собственным
заместителям. Друзей, понятное дело, у меня быть не могло. Груз
ответственности и собственной значимости облек мои плечи подобно
императорской порфире, одновременно возвысив и придавив. Я
немного поразмыслил и принял решение поручить охрану установки
М., полагая, что, как человек новый, он еще не успел ввязаться в
наши внутренние дрязги. Однако, на всякий случай, пришлось
поручить Гиммлеру организовать всестороннюю проверку М. А Малюте
я поручил установить негласное наблюдение за новым сотрудником,
что тот исполнил с великой охотой -- Малюта ревновал.
Уладив различные мелочи, я отправился в клинику. Нет, я не
заболел. И операции, которым я намеревался подвергнуться, носили
промежуточный характер между хирургическими и специальными. Тем
более, что проводить их должен был неизменный Задунайский.
Прежде всего я потребовал, чтобы он вживил мне то самое
магическое кольцо телепатии. Мне надоело постоянно обращаться к
нему. Лучше всего, если эта способность станет врожденной.
Бедный оборотень глаза выпучил, когда я поставил перед ним
задачу. А уж при виде составленного мною меморандума и вообще
окаменел, как при встрече с василиском. Сначала Задунайский
начал трепыхаться, утверждая, что подобное невозможно, что
человеческий организм неизбежно отторгнет чужеродный предмет,
тем более принадлежащий Миру Магии. Пришлось напомнить ему, что
я не человек, а генерал-порутчик. Сцепив клыки, Задунайский
согласился, правда успел заметить, что снимает с себя
ответственность за последствия операции. Я его успокоил,
заверив, что за все буду отвечать сам. Его дело десятое --
исполнять приказы.
Операция оказалась долгой и болезненной. Конечно, я не мог
допустить наркотического беспамятства. Нет, я, разумеется,
доверял Задунайскому, но ведь и кроме него могут найтись
желающие воспользоваться моей временной беспомощностью, видя в
ней благоприятный шанс. Не стоит вводить людей, а тем более
вампиров, в искушение.
Когда я поднялся с операционного стола, прижимая к груди
закутанную в толстую повязку руку, больше всего меня занимала
противная, сосущая боль в свежей ране. Остальные проблемы как-то
ушли в тень. Поэтому я сначала не обратил внимания на странные
изменения окружающего мира. Я начал смотреть совершенно иными
глазами. Говорят, что собаки не различают цветов и потому
воспринимают все иначе, чем мы. Не знаю. У меня разом изменились
зрение, слух, обоняние.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
Впрочем, я не хотел полностью лишаться преимуществ человеческой
ипостаси. До разговора с Задунайским я еще не представлял себе
ясно всех выгод принадлежности двум мирам, однако интуиция
подсказала мне единственно верное решение. Не пытайтесь ловить
меня на слове, я превосходно помню все, что говорил о бастардах,
принадлежащих двум вселенным. Мы должны четко различать
положение и устремления. Для меня это становилось тяжкой
обязанностью, неприятным долгом, связанным с моими служебными
функциями. Выродки получали извращенное удовольствие, циркулируя
между мирами, а я страдал, молча сцепив клыки.
Мы долго беседовали с Задунайским о том, как нам лучше
подготовиться к предстоящим схваткам. Гипотезу Восьми Миров и
переходного НИЧТО он уже излагал, а сейчас грохнул мне на стол
объемистый конволют, обильно уснащенный формулами и
малопонятными фразами типа "ротор вихря временного вирла не
вполне представимой обратной фазовой решетки..." Б-р-р...
Однако при устном изложении теория показалась мне понятной и не
лишенной рационального зерна. Все сводилось к ступенчатому
усложнению мировой матрицы. Исходным пунктом Задунайский
принимал Большой Взрыв. Первым шагом было существование Праяйца
нулевой размерности. Вторым -- разделение света и тьмы, добра и
зла. Появилась двоичность, диалектичность природы. Однако после
этого разделение пространство еще не имело привычного нам
облика. Нельзя сказать "изотропность" если нет никаких свойств.
"Да будет свет"... И стал свет... М-да.
После двойки следует четверка -- происходит новое деление. Мы
получили четыре стихии, четыре первоэлемента, четыре стороны
света, четыре координаты. Наша Вселенная полностью оформилась,
живи и пользуйся. К сожалению, природа на этом не остановилась,
хотя и могла бы. На смену четверке появляется восьмерка. После
сдвигания Вселенной в перпендикулярном направлении возникли
Восемь Миров, каждый со своими законами и правилами. Восемь
Вселенных плюс НИЧТО. Здесь Задунайский разводил руками и
невнятно мычал. У него не было даже предположения, что
представляет собой это самое НИЧТО. Может непереработанные
остатки четырехмерности, а может наоборот зародыш следующего
акта деления и прообраз шестнадцатимерности. Когда я попытался
уточнить, а что именно представляет из себя эта самая
шестнадцатимерность, Задунайский лишь жалостно трепыхнулся.
Единственно, что он мог предположить -- удвоение количества
миров за счет инверсии времени, образование взаимосвязанных пар
"мир-антимир". Полностью физику антимира он описать не смог,
так как не был специалистом-ядерщиком. Ясно было одно: инверсия
времени повлечет гораздо более обширные последствия, чем кажется
на первый взгляд. Смена векторов элементарных токов, например,
превратит все частицы в натуральнейшие античастицы, а там --
полный ба-бах!!!
Практическим выводом из многомудрых объяснений была созданная
Задунайским установка для путешествия по Восьми Мирам. Каким-то
образом она сворачивала наше пространство в то самое НИЧТО.
Сильно подозреваю, что сам ее автор не разобрался до конца, как
машина работает. Во всяком случае использование в качестве
обязательного момента "парения духа" не вызвало у меня прилива
энтузиазма. Не знаю, что подразумевал под этим Задунайский, но я
в очередной раз убедился, что начальник технического отдела --
неудержимый романтик. Впрочем, я твердо знал -- оборотень не
склонен к пустым разглагольствованиям и произнесению красивых
фраз. Даже говоря о бессмертной душе, он наверняка подразумевает
нечто до предела приземленное.
Задунайский поклялся, что через пару дней установка будет готова
к использованию, чем поставил меня в тупик. Надо установку
проверить в работе. Кто этим займется? Кому я могу безоговорочно
доверять, но при этом не слишком дорожу этим сотрудником...
Вообще, рапорт Задунайского породил у меня глубокую тревогу. На
первый план со всей очевидностью выплывала нелегкая проблема
сохранения тайны. Причем не столько от чужих, сколько от своих.
С некоторых пор я решительно перестал доверять даже собственным
заместителям. Друзей, понятное дело, у меня быть не могло. Груз
ответственности и собственной значимости облек мои плечи подобно
императорской порфире, одновременно возвысив и придавив. Я
немного поразмыслил и принял решение поручить охрану установки
М., полагая, что, как человек новый, он еще не успел ввязаться в
наши внутренние дрязги. Однако, на всякий случай, пришлось
поручить Гиммлеру организовать всестороннюю проверку М. А Малюте
я поручил установить негласное наблюдение за новым сотрудником,
что тот исполнил с великой охотой -- Малюта ревновал.
Уладив различные мелочи, я отправился в клинику. Нет, я не
заболел. И операции, которым я намеревался подвергнуться, носили
промежуточный характер между хирургическими и специальными. Тем
более, что проводить их должен был неизменный Задунайский.
Прежде всего я потребовал, чтобы он вживил мне то самое
магическое кольцо телепатии. Мне надоело постоянно обращаться к
нему. Лучше всего, если эта способность станет врожденной.
Бедный оборотень глаза выпучил, когда я поставил перед ним
задачу. А уж при виде составленного мною меморандума и вообще
окаменел, как при встрече с василиском. Сначала Задунайский
начал трепыхаться, утверждая, что подобное невозможно, что
человеческий организм неизбежно отторгнет чужеродный предмет,
тем более принадлежащий Миру Магии. Пришлось напомнить ему, что
я не человек, а генерал-порутчик. Сцепив клыки, Задунайский
согласился, правда успел заметить, что снимает с себя
ответственность за последствия операции. Я его успокоил,
заверив, что за все буду отвечать сам. Его дело десятое --
исполнять приказы.
Операция оказалась долгой и болезненной. Конечно, я не мог
допустить наркотического беспамятства. Нет, я, разумеется,
доверял Задунайскому, но ведь и кроме него могут найтись
желающие воспользоваться моей временной беспомощностью, видя в
ней благоприятный шанс. Не стоит вводить людей, а тем более
вампиров, в искушение.
Когда я поднялся с операционного стола, прижимая к груди
закутанную в толстую повязку руку, больше всего меня занимала
противная, сосущая боль в свежей ране. Остальные проблемы как-то
ушли в тень. Поэтому я сначала не обратил внимания на странные
изменения окружающего мира. Я начал смотреть совершенно иными
глазами. Говорят, что собаки не различают цветов и потому
воспринимают все иначе, чем мы. Не знаю. У меня разом изменились
зрение, слух, обоняние.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53