И я обязуюсь подписать контракт на изучение второго трупа и на организацию серьезной международной экспедиции.
– Вы готовы подписать договор с властями?
– Да, готов. Но не со всякими властями. С Простатитовом я буду подписывать разве что рождественские открытки. А на извлечение именно этого слона есть начальник моей экспедиции, вот его люди. Контракт мы сейчас перепишем. Что еще нужно, простите?
– Это незаконно! – вякнул было Санька Харев.
– Хм… А Чижиков поступил законно? – повернулся к нему Бортко.
Харев замер со злой мордой.
– Кстати… Не мог бы я арендовать у вас один вертолет? Он нужен мне под вывоз мамонта.
– А вертолет не провоняет?
– Не провоняет, все гнилое мы отделим. А провоняет – оплачу ремонт.
– Гм… Это похоже на подкуп должностного лица.
– Еще больше это похоже на решение транспортной проблемы. А подписать контракт можно сейчас.
– У вас с собой что, канцелярия?!
– Конечно.
С улыбкой Тоекуда поднял кейс. Содержимого кейса не видели ни Михалыч, ни Бортко, но что там канцелярия, никто особенно не усомнился.
– Вы будете иметь неприятности, я вам это гарантирую, – отрывисто, зло заговорил вдруг Харев, трясясь, как в приступе падучей. – Вы нарушаете права государственного учреждения и интересы подданных России. Кроме того, вы коррумпированный тип, предоставляя государственный вертолет…
– Простите, а какую государственную… э-ээ… какую фирму представляете здесь вы? – задушевно спросил Бортко.
Михалыч захрюкал от радости, а Харев злобно замолчал.
– Вы готовы оформить документы на ведение работ, на организацию экспедиции от вашей ээ-эээ… фирмы? А провести экспедицию вы можете?
– Я не закончил официального сообщения, – мягко продолжил Ямиками. – Я сообщаю, что мне подсунули подложные документы, в том числе смонтированный видеофильм, с целью ввести меня в заблуждение. То есть совершен факт мошенничества, и я намерен подать в суд по этому факту. Если, конечно, Чижиков выйдет из запоя.
Тут уместно сообщить, что господин Тоекуда был убежден – в России алкоголиков к ответственности не привлекают, а запой смягчает обстоятельства даже предумышленного убийства.
– То есть вы просите о задержании преступников, я правильно вас понял? – поинтересовался Евгений Михайлович настолько мягко и вежливо, что это просто пугало.
– Если это находится в вашей компетенции, то да.
– По факту мошенничества сделать ничего не могу. А вот разбойное нападение – это, знаете ли, факт, – развел руками Бортко с какой-то даже виноватой улыбкой. – Разбойное нападение, как я понимаю, должно было уничтожить лиц, посланных для проверки сообщения, и обеспечить возможность обмануть господина Тоекуду. Я правильно излагаю?
– Я тоже хочу сделать официальное заявление, – вмешался Михалыч.
– А почему это только вы?! – Такой прыти от Миши никто не ждал. – Тут всем есть что рассказать. Хотя бы как меня Акулов убивал и убить случайно не сумел.
– Это верно. Заодно дадите показания, как зарезали этого парня… Как его… И, кстати, господин Тоекуда, я ни одному человеку из агентства не дам никуда улететь, пока не получу полностью оформленного документа. Что же касается этих господ, посланных Чижиковым, и их… гм… гм… скажем, их коллег со спецподготовкой… Вот эти господа уж точно покинут сии места только в сопровождении моих людей и на моих вертолетах.
(К чести «чижиков» надо заметить, особого сопротивления они и не думали оказывать. Ермолов и Тарасюк пытались лягаться, скорее по природной тупости, чем рассчитывая отбиться, но их мгновенно усмирили.)
– А теперь покажите мне мамонта. – Бортко широко улыбнулся и стал сразу же лет на десять моложе и несравненно симпатичнее. – А то разговоров-то, разговоров… «Мамонты! Экспедиция!» А где они – мамонты да экспедиции?
– Экспедиция, по-моему, уже работает… – с улыбкой сообщил Тоекуда. – По крайней мере, судя по запаху, – добавил он.
Игорь и Андрей давно уже вскрыли мамонта практически наполовину. И теперь под их руководством трое парней кидали, найденными на чердаке зимовья лопатами грунт оформляя правильно раскоп.
Сами же ученые, заткнув носы клочьями ваты, измеряли мамонта и даже взрезали его громадное брюхо, стремясь дойти до внутренностей и подготовить их для изучения. Они были заняты, увлечены и деловиты.
– Да посторонитесь вы, – проворчал Игорь и тыльной стороной ладони как будто отмахнулся от Бортко с его людьми, и, что характерно, они послушно сделали шаг назад, пропустили Андронова.
– Господин Андронов, вас нельзя на минутку отвлечь?
Голос Бортко звучал необычно просительно.
Тот на мгновение остановился. Видно было, что в нем борются два чувства долга – члена экспедиции, который просто должен доводить до конца общее дело, и ученого, который тоже никак не может бросить начатое.
– Евгений Михайлович, я охотно вам дам показания, но если можно – попозже. Он ведь уже начинает гибнуть, вы же чувствуете, – выразительно потрогал Андронов свой собственный нос.
– Я улечу через два часа, – тихо напомнил Бортко.
– Тогда посмотрите на мамонта, каков он сейчас, – заулыбался Игорь. – Хотите фотографию на память – вы на фоне раскопки?
Бортко хотел, и Женя побежал за аппаратом.
– Это раз вы уже улетаете. А показания, если можно, я вам и в Карске дам. Договорились?
– Неужели вам не хочется ну хотя бы рассчитаться за все? Хотя бы за то, как вы сутки сидели в осаде? Вы ж, наверное, и выйти-то не чаяли.
– Не чаяли. И хуже всего были… Уж вы не обижайтесь, шеф, но хуже всего были псалмы, которые распевал Михалыч. А с жуликами вы уж сами возитесь, раз за это получаете жалованье. И вы тоже не обижайтесь: то, что мы здесь делаем сейчас, в сто раз важнее, право слово…
И действительно, кого могли волновать политические страсти 1901 года, когда был найден березовский мамонт? Был ли увлечен Кшесинской Николай II, когда кости и шкуру везли на санях из Якутска? Какой кабинет, сформированный какой партией был у власти в Англии 1909 года, когда в Британию пришел слух о затерянном мире, населенном динозаврами? Какой придворный интриговал против какого, с какой из фавориток спал какой король, когда яблоко упало на череп Ньютону? Яблоко мы помним, а вот как насчет королей? И фавориток, кстати говоря…
– Между прочим, Евгений Михайлович, если захотите тут у нас покопать, рабочие руки всегда нужны…
Бортко ухмыльнулся, задумчиво почесал голову:
– Вряд ли…
– Кстати, Михалыч, для вас поганое известие, кажется, кончик хобота уже подгнил. Не успели мы…
И тогда присутствующим был явлен еще один из многих образов Михалыча: перекошенный от ярости.
– Ну, если они думают, что это им пройдет даром…
– Вот чтобы не прошло, со мной надо дружить, между прочим!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110
– Вы готовы подписать договор с властями?
– Да, готов. Но не со всякими властями. С Простатитовом я буду подписывать разве что рождественские открытки. А на извлечение именно этого слона есть начальник моей экспедиции, вот его люди. Контракт мы сейчас перепишем. Что еще нужно, простите?
– Это незаконно! – вякнул было Санька Харев.
– Хм… А Чижиков поступил законно? – повернулся к нему Бортко.
Харев замер со злой мордой.
– Кстати… Не мог бы я арендовать у вас один вертолет? Он нужен мне под вывоз мамонта.
– А вертолет не провоняет?
– Не провоняет, все гнилое мы отделим. А провоняет – оплачу ремонт.
– Гм… Это похоже на подкуп должностного лица.
– Еще больше это похоже на решение транспортной проблемы. А подписать контракт можно сейчас.
– У вас с собой что, канцелярия?!
– Конечно.
С улыбкой Тоекуда поднял кейс. Содержимого кейса не видели ни Михалыч, ни Бортко, но что там канцелярия, никто особенно не усомнился.
– Вы будете иметь неприятности, я вам это гарантирую, – отрывисто, зло заговорил вдруг Харев, трясясь, как в приступе падучей. – Вы нарушаете права государственного учреждения и интересы подданных России. Кроме того, вы коррумпированный тип, предоставляя государственный вертолет…
– Простите, а какую государственную… э-ээ… какую фирму представляете здесь вы? – задушевно спросил Бортко.
Михалыч захрюкал от радости, а Харев злобно замолчал.
– Вы готовы оформить документы на ведение работ, на организацию экспедиции от вашей ээ-эээ… фирмы? А провести экспедицию вы можете?
– Я не закончил официального сообщения, – мягко продолжил Ямиками. – Я сообщаю, что мне подсунули подложные документы, в том числе смонтированный видеофильм, с целью ввести меня в заблуждение. То есть совершен факт мошенничества, и я намерен подать в суд по этому факту. Если, конечно, Чижиков выйдет из запоя.
Тут уместно сообщить, что господин Тоекуда был убежден – в России алкоголиков к ответственности не привлекают, а запой смягчает обстоятельства даже предумышленного убийства.
– То есть вы просите о задержании преступников, я правильно вас понял? – поинтересовался Евгений Михайлович настолько мягко и вежливо, что это просто пугало.
– Если это находится в вашей компетенции, то да.
– По факту мошенничества сделать ничего не могу. А вот разбойное нападение – это, знаете ли, факт, – развел руками Бортко с какой-то даже виноватой улыбкой. – Разбойное нападение, как я понимаю, должно было уничтожить лиц, посланных для проверки сообщения, и обеспечить возможность обмануть господина Тоекуду. Я правильно излагаю?
– Я тоже хочу сделать официальное заявление, – вмешался Михалыч.
– А почему это только вы?! – Такой прыти от Миши никто не ждал. – Тут всем есть что рассказать. Хотя бы как меня Акулов убивал и убить случайно не сумел.
– Это верно. Заодно дадите показания, как зарезали этого парня… Как его… И, кстати, господин Тоекуда, я ни одному человеку из агентства не дам никуда улететь, пока не получу полностью оформленного документа. Что же касается этих господ, посланных Чижиковым, и их… гм… гм… скажем, их коллег со спецподготовкой… Вот эти господа уж точно покинут сии места только в сопровождении моих людей и на моих вертолетах.
(К чести «чижиков» надо заметить, особого сопротивления они и не думали оказывать. Ермолов и Тарасюк пытались лягаться, скорее по природной тупости, чем рассчитывая отбиться, но их мгновенно усмирили.)
– А теперь покажите мне мамонта. – Бортко широко улыбнулся и стал сразу же лет на десять моложе и несравненно симпатичнее. – А то разговоров-то, разговоров… «Мамонты! Экспедиция!» А где они – мамонты да экспедиции?
– Экспедиция, по-моему, уже работает… – с улыбкой сообщил Тоекуда. – По крайней мере, судя по запаху, – добавил он.
Игорь и Андрей давно уже вскрыли мамонта практически наполовину. И теперь под их руководством трое парней кидали, найденными на чердаке зимовья лопатами грунт оформляя правильно раскоп.
Сами же ученые, заткнув носы клочьями ваты, измеряли мамонта и даже взрезали его громадное брюхо, стремясь дойти до внутренностей и подготовить их для изучения. Они были заняты, увлечены и деловиты.
– Да посторонитесь вы, – проворчал Игорь и тыльной стороной ладони как будто отмахнулся от Бортко с его людьми, и, что характерно, они послушно сделали шаг назад, пропустили Андронова.
– Господин Андронов, вас нельзя на минутку отвлечь?
Голос Бортко звучал необычно просительно.
Тот на мгновение остановился. Видно было, что в нем борются два чувства долга – члена экспедиции, который просто должен доводить до конца общее дело, и ученого, который тоже никак не может бросить начатое.
– Евгений Михайлович, я охотно вам дам показания, но если можно – попозже. Он ведь уже начинает гибнуть, вы же чувствуете, – выразительно потрогал Андронов свой собственный нос.
– Я улечу через два часа, – тихо напомнил Бортко.
– Тогда посмотрите на мамонта, каков он сейчас, – заулыбался Игорь. – Хотите фотографию на память – вы на фоне раскопки?
Бортко хотел, и Женя побежал за аппаратом.
– Это раз вы уже улетаете. А показания, если можно, я вам и в Карске дам. Договорились?
– Неужели вам не хочется ну хотя бы рассчитаться за все? Хотя бы за то, как вы сутки сидели в осаде? Вы ж, наверное, и выйти-то не чаяли.
– Не чаяли. И хуже всего были… Уж вы не обижайтесь, шеф, но хуже всего были псалмы, которые распевал Михалыч. А с жуликами вы уж сами возитесь, раз за это получаете жалованье. И вы тоже не обижайтесь: то, что мы здесь делаем сейчас, в сто раз важнее, право слово…
И действительно, кого могли волновать политические страсти 1901 года, когда был найден березовский мамонт? Был ли увлечен Кшесинской Николай II, когда кости и шкуру везли на санях из Якутска? Какой кабинет, сформированный какой партией был у власти в Англии 1909 года, когда в Британию пришел слух о затерянном мире, населенном динозаврами? Какой придворный интриговал против какого, с какой из фавориток спал какой король, когда яблоко упало на череп Ньютону? Яблоко мы помним, а вот как насчет королей? И фавориток, кстати говоря…
– Между прочим, Евгений Михайлович, если захотите тут у нас покопать, рабочие руки всегда нужны…
Бортко ухмыльнулся, задумчиво почесал голову:
– Вряд ли…
– Кстати, Михалыч, для вас поганое известие, кажется, кончик хобота уже подгнил. Не успели мы…
И тогда присутствующим был явлен еще один из многих образов Михалыча: перекошенный от ярости.
– Ну, если они думают, что это им пройдет даром…
– Вот чтобы не прошло, со мной надо дружить, между прочим!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110