Щупальца тумана тянулись перед этой стеной. Их-то и обрывал, уносил ветер. И скоро Сергей оказался в грязно-белой, изжелта-серой клубящейся массе тумана. Пропали сопки, чахлые лиственницы у откосов и сами откосы. Исчезло дерево в пяти-шести метрах от спальников. Исчезла река, ее камни и перекаты, и даже плеск воды стал глуше.
Мгновенно отсырела куртка, капли влаги сконденсировались на волосах, стало промозгло и сыро. Туман плыл, шелестел, колыхался, не было видно почти ничего, и Сергей совсем не был уверен, что в такую погоду можно вообще идти куда-то.
И это была третья причина, по которой он развел огонь (до того боялся развести, чтобы не привлекать ничьего внимания) и сел сторожить до пяти утра, а будить никого не стал.
Около пяти часов утра из спальника выбрался Игорь и присел у костра.
– Сергей, ты что не разбудил Алешу?
– Ну, елки. Я что, не могу посидеть?
– Надо было разбудить.
– Ну ладно. Делов-то. А что, разве идти можно?
– Конечно, можно. Тропу недалеко видно. Река шумит, не потеряемся. В крайнем случае, свяжемся веревкой и пойдем.
Людей колотила дрожь – от недосыпа, от промозглой сырости, от напряжения. Голос невольно приглушали. Все двигались, подсознательно боясь быть замеченными, и оттого словно сутулились, вжимались в землю и поминутно озирались.
Задерживаться, чтобы поесть, не стали: были лепешки, были остатки ухи, консервы.
– Ну, мужики, вперед?
– Вперед!
Тропу не всегда было видно, и тогда сильно выручал Коттуях – даже если река уходила в сторону, шум слышался прекрасно, и направление держать было легко.
А туман плыл, искажая очертания, не давая возможности оценить расстояние. Все оставалось зыбким, непонятным. Сколько метров до камня? Пять? Шесть? Ну вот, приходится уже сворачивать. Кто-то большой движется рядом, бесшумно подкрадывается, наплывая, как в страшном сне, сзади. Нет, это плотный, серый клок тумана. Проплыл над самой землей, оставив на лицах особенно мокрые следы, – это же уже почти дождик, только переносимый ветром.
Что это?! Вот же он, который оставляет следы, с шагами в полтора метра. Вот сейчас он сделает шаг, сверкнут глаза… А! Это корявая лиственница, вернее, остаток дерева, всего метра два высотой, без вершины. И мох, свисающий с корявого ствола.
Услышать тоже ничего было нельзя. Все время сталкиваются друг с другом, трутся об одежду, лопаются вокруг мельчайшие шарики влаги. Все время тихий шорох, ухо привыкает к нему, к этому фону. Если кто-то тихо будет двигаться рядом, есть опасность, что звуки шагов утонут в этом беспрерывном фоне, что привыкший к нему человек не услышит уже и шагов. Тем более, везде стало влажно, и шаги прозвучат приглушенно.
Трудно найти ситуацию, в которой человек будет чувствовать себя беспомощнее. Отказывают зрение и слух, куда идти – непонятно, все чувства обманывают, даже посреди океана можно больше полагаться на себя.
Без остановки шли восемь часов. Туман был все такой же плотный, серый, все так же плыл, с таким же шорохом и звоном. Показывались вдруг вершины лиственниц, очертания стволов, и казалось – это мир плывет, движется куда-то сквозь неподвижный туман. Так сидящему в поезде порой кажется, что куда-то поехал вокзал.
Развести костер? А стоит ли? Обманывали себя, что не стоит, потому что мало времени, хочется быстрее в лагерь. Но еще они боялись. Посидели на мокрых камнях, в двух шагах от бешеной реки, поели всухомятку, запивая ледяной водой.
– А где Серега?!
– Вроде пошел к воде…
– Так нет же его нигде! Что, стрелять?!
– Погодите, Игорь. Вот же, видите, вроде он.
– А вроде и не он…
– Он, он!
В тумане появился Серега Будкин, из раскачивающегося, неопределенного силуэта мгновенно превратился в самого себя, только встревоженного, с испуганными глазами, не по характеру.
Сергей отошел метров на пять, смотря на воду, задумался, сделал несколько лишних шагов – и потерял друзей в тумане. Хорошо хоть, что была река – раз шел вниз по течению, то понятно, куда возвращаться. Хорошо, что все быстро решилось. А вообще-то, без реки и если б разошлись на полчаса, не спохватились бы среди открытой тундры, дело могло кончиться плачевно.
И снова движение в тумане – однообразное, сырое, серое и совсем без внешних ориентиров. Когда шли туда, были горы, конфигурация холмов, высота деревьев. Сейчас все это скрыл туман. И остается только идти и идти, не очень зная, где идешь, ориентируясь только по времени. Вроде бы уже скоро… Если, конечно, в тумане можно идти с такой же скоростью, как при ясном свете дня. А если нельзя, то и по времени трудно определиться, если сейчас идешь с иной скоростью, чем вчера.
Раздался вроде бы какой-то отдаленный лязг и скрежет. Показалось? Не похоже. Игорь автоматически заметил, в котором часу слышал звук, – в пятнадцать часов пятнадцать минут.
И снова вроде звякнуло вдали. Пятнадцать часов двадцать пять минут. И гремело несколько минут, до пятнадцати часов тридцати. Уже ясно – гремит то, что сделал человек. Если даже и работает техника, какой-нибудь трактор. Природа не умеет быть такой периодичной.
Игорь выстрелил в воздух. Сильно рвануло вокруг, но создалось такое впечатление, что звук распространился недалеко. Туман словно стискивал все звуки, глушил их. Не было вчерашнего роскошного эха – звонкого, летящего на десятки верст. Какое-то глухое «Бум!», сразу утонувшее в тумане.
Но было ясно слышно ответное «Бум!». И снова забренькало, задребезжало. Стало видно сквозь туман ясное пятнышко. Оно меняло очертания, прыгало, словно живое, светило возле самой земли. Костер! Свой лагерь – не свой, но уже ясно, что здесь люди.
– Смотри-ка!
Посреди тундры торчала палка, а от нее вела натянутая веревка в сторону яркого пятна. И уже были отчетливо слышны удары по какому-то звонкому билу.
– Ребята! Это наши! Наши!
– Ура! Мы в лагере! Ура!
Но и костер почти не разгонял серого дымного сумрака. Шестиместка еще была видна, полог словно плыл в тумане. А офицерская палатка, лаборатория – они терялись бесследно, их было совсем не видно.
Борода Михалыча, волосы его и Жени блестели от капелек влаги, от них поднимался пар, едва они вставали в общий круг у огня. Друзья были ничуть не суше. Другое дело, что они были сыты, и был суп, был чай, и были уют, безопасность какого-никакого, пусть брезентового, пусть временного, но дома.
– А здорово вы придумали натянуть вокруг веревки!
– Так понятно же, что можно пройти, не заметив. Мы тут с Женей и устроили все, как надо. Эвенки-то уже несколько часов как ушли. Только увидели туман, еще над озером, и сразу же засобирались.
– А до того нас тут стрелять учили! – вмешался Женя.
– А по какому поводу учили? Охотиться затеяли?
– Нет, мы тут стрельбище устроили, я Женю поучил немного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110