Письмо, благо, написано по-русски.
«Я получил сведения, что на плато Путорана могут быть реликтовые животные. Меня интересуют все реликтовые животные. Но больше всего меня интересует мамонт. Ваша задача пройти по всем местам, где может жить, кормиться или прятаться мамонт. Найти его тропинки, его места кормежки, его шерсть, его следы. Все признаки того, что там водится мамонт. Неделю вы ищете мамонта. Если вы найдете места его кормежки или следы, больше ничего не надо делать. Тогда вы должны просто вернуться и рассказать о том, что видели. Хорошо, если вы сможете привезти фотографии, шерсть или части тела мамонта. Но если не сможете, то ничего страшного. Мне только нужно знать, живет здесь мамонт или нет. Если вы ничего не найдете, возвращайтесь и расскажите об этом. Если мамонтов там нет, вы все равно получаете деньги сполна Михалыч знает, когда он должен выйти на связь. Желаю вам всем удачи.
Ямиками Тоекуда».
Сказать, что экспедиция удивилась, – значит не сказать ничего.
– Шеф, вы что, за мамонта взяли деньги?! – с удивлением спросил Андронов.
– Нет, не за мамонта. Вы же знаете, взял деньги за недельную работу… А суть работы – вот она.
– Будем ловить живого мамонта! – заключил Теплов под смех отряда.
– И вовсе не ловить, а искать! Цель – пройтись по району, найти реликтовые степи, посмотреть, нет ли там мамонта? Хотите видеть реликтовые степи? Вот и увидите!
– Михал Михалыч, да не может быть здесь мамонта! – продолжал страдать Андронов. – У него же нет здесь кормовой базы! Вы себе представляете, что это за туша – мамонт?
– Тонны четыре?
– Да, если не все пять. А это сто пятьдесят килограммов зелени каждый день. Где здесь можно съедать столько?!
– А если сто пятьдесят кило ягеля? – спросил Лисицын; он мыслил конкретно, хотя и несколько прямолинейно.
– Это три гектара. Одному мамонту нужен будет весь Таймыр. И как ваш мамонт будет жить зимой? Снега человеку выше пояса, олени и те с трудом добираются.
– А луга возле реки? Вон смотри, какое разнотравье поднимается!
– И много их здесь, таких лугов? Сколько тут травы, на всех лугах вокруг озера? Их одному мамонту на неделю, ну, на месяц. И опять же – зимой все завалит.
– Слушай, что-то здесь не то. Ведь жили же здесь мамонты! А было оледенение, значит – еще холоднее.
– Холоднее. Только, во-первых, снега зимой не было или было очень мало. В современной Монголии и даже в Якутии лошади всю зиму живут без теплых конюшен. А во-вторых, какие-то все же были другие условия. Какие – этого никто толком не знает. Но жили же вместе и тундровые виды, и степные. В наше время дикая лошадь и северный олень вместе не водятся, а тогда водились. И сами животные были крупнее. Бизон времен Великого оледенения – на треть тяжелей современного. И хищники были очень большие. Тигролев тоже был крупнее современного уссурийского тигра.
– Тигролев?
– Ну да. Их в прошлом веке назвали пещерными львами, потому что кости находили при раскопках пещер.
– Как и пещерных медведей?
– Да. И как пещерных гиен, кстати. А он и не пещерный, и не лев. Это тигр, но близкий и ко льву тоже. У него грива маленькая была, темная, а полосы, как у тигра.
– А про полосы откуда? Их же на костях не видно.
– Зато на стенах пещер видно. Вообще-то, человек страшного зверя старался не рисовать, наверное, просто боялся.
– Игорь, помните, как у Чуковского:
А это – бяка-закаляка кусачая!
Что ж ты бросила тетрадь,
Перестала рисовать?
– А я ее «боюсь». Вы про это?
– Ну да, первобытный человек часто вел себя, как современный ребенок. Но хотя бы раза три он тигрольва нарисовал. Это очень мало, Паша! В пещерах тысячи рисунков, бывает и десятки тысяч. И все вкусные, мясные звери: быки, лошади, олени, мамонты. Из них изображений тигрольва – крупица. Но и этого хватает, чтобы знать – полосатый он был, полосатый.
– А в наше время его быть не может?
– Здесь – не может. А ближайший его потомок и есть, наверно, уссурийский тигр. Там у такого крупного хищного зверя кормовая база была. А тут, конечно же, нет.
– Как и у мамонта.
– Как и у мамонта. В общем, – безнадежно махнул рукой Андронов, – пустая все это затея. Не может в наше время быть здесь никакого мамонта.
– Зато места посмотрим! Отдохнем! – Теплов умел радоваться малому.
– А у меня вот какая мысль. – Андрей Лисицын оставался практиком. – Может, нам делать маршруты по рекам? Хоть какая-то привязка. А то – пойди туда, не знаю куда, принеси то…
– Но хоть знаем что! – перебил его Теплов. – Все идут и ищут мамонта!
– И его тропинки, следы, шерсть! – почему-то радовался Бродов.
Впрочем, более-менее понятно, почему. Потому что предстояло провести неделю в экспедиции, а не в городе, и ловить мамонтов, а не уголовный элемент.
– Так что будем делать, ребята? Надо ставить лагерь да начинать маршруты. Я почему предлагаю сходить к эвенкам? Они могут что-то знать…
– Про мамонтов! – радовался Теплов. Но этому смеялись уже меньше.
– К тому же до эвенков совсем близко, часа три ходу, – гнул свою линию Михалыч. – Пока вы ставите лагерь, мы с Женей успели бы сбегать. Вернемся и засядем в лагере. А две группы могут выйти по маршрутам одновременно. Одна поднимется по этой речке… по Коттуяху. Другая пойдет на север, до Исвиркета, и потом по нему.
– А сейчас вы, шеф, от нас отрываетесь?
– Если нет возражений, то да.
– Возражений-то нет, все логично. А на сколько вы идете, вот вопрос?
– Сейчас двенадцать часов дня. Думаю, к восьми вечера мы вернемся. За это время можно и лагерь поставить, и сделать пару маршрутов поближе.
– Например, к тем во-он холмам! Мы ведь потом в ту сторону не пойдем. Потом мы на север, на запад, а на юго-запад вроде ходить и не надо.
– И верно, сходите посмотрите. Состав отряда?
– Давайте я!
– Игорь, а может, пока меня нет, ты и побудешь за начальника?
– Побуду, почему нет…
– Тогда смотри: наверное, эту палатку…
Тут начался разговор уже несравненно менее увлекательный, почти полностью сводимый к тому, что куда ставить, кто варит ужин и обед и кто сползает на сопки и посмотрит, что тут вообще за местность.
А через полчаса Михалыч с Женей шли вдоль берега Песпея. Идти было нетрудно. Под пятью-шестью сантиметрами мха начинался сплошной лед. Местами, особенно в низинках, лед выходил на поверхность, и как раз там нога скользила. Но чаще всего сапог уходил на сантиметр или на два в мягкую почву, иногда выбрасывал какие-то легкомысленные фонтанчики, словно вода разбегалась в разные стороны. Дали были ясные, прекрасно видно на десятки километров. На западе и на юге горизонт закрывали горы, вернее – сперва холмики, не больше, а уже над холмами торчала иззубренная сине-сиреневая линия настоящего угрюмого хребта.
Над озером взгляд свободно пронизывал три десятка верст, упираясь уже в сопки на той стороне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110
«Я получил сведения, что на плато Путорана могут быть реликтовые животные. Меня интересуют все реликтовые животные. Но больше всего меня интересует мамонт. Ваша задача пройти по всем местам, где может жить, кормиться или прятаться мамонт. Найти его тропинки, его места кормежки, его шерсть, его следы. Все признаки того, что там водится мамонт. Неделю вы ищете мамонта. Если вы найдете места его кормежки или следы, больше ничего не надо делать. Тогда вы должны просто вернуться и рассказать о том, что видели. Хорошо, если вы сможете привезти фотографии, шерсть или части тела мамонта. Но если не сможете, то ничего страшного. Мне только нужно знать, живет здесь мамонт или нет. Если вы ничего не найдете, возвращайтесь и расскажите об этом. Если мамонтов там нет, вы все равно получаете деньги сполна Михалыч знает, когда он должен выйти на связь. Желаю вам всем удачи.
Ямиками Тоекуда».
Сказать, что экспедиция удивилась, – значит не сказать ничего.
– Шеф, вы что, за мамонта взяли деньги?! – с удивлением спросил Андронов.
– Нет, не за мамонта. Вы же знаете, взял деньги за недельную работу… А суть работы – вот она.
– Будем ловить живого мамонта! – заключил Теплов под смех отряда.
– И вовсе не ловить, а искать! Цель – пройтись по району, найти реликтовые степи, посмотреть, нет ли там мамонта? Хотите видеть реликтовые степи? Вот и увидите!
– Михал Михалыч, да не может быть здесь мамонта! – продолжал страдать Андронов. – У него же нет здесь кормовой базы! Вы себе представляете, что это за туша – мамонт?
– Тонны четыре?
– Да, если не все пять. А это сто пятьдесят килограммов зелени каждый день. Где здесь можно съедать столько?!
– А если сто пятьдесят кило ягеля? – спросил Лисицын; он мыслил конкретно, хотя и несколько прямолинейно.
– Это три гектара. Одному мамонту нужен будет весь Таймыр. И как ваш мамонт будет жить зимой? Снега человеку выше пояса, олени и те с трудом добираются.
– А луга возле реки? Вон смотри, какое разнотравье поднимается!
– И много их здесь, таких лугов? Сколько тут травы, на всех лугах вокруг озера? Их одному мамонту на неделю, ну, на месяц. И опять же – зимой все завалит.
– Слушай, что-то здесь не то. Ведь жили же здесь мамонты! А было оледенение, значит – еще холоднее.
– Холоднее. Только, во-первых, снега зимой не было или было очень мало. В современной Монголии и даже в Якутии лошади всю зиму живут без теплых конюшен. А во-вторых, какие-то все же были другие условия. Какие – этого никто толком не знает. Но жили же вместе и тундровые виды, и степные. В наше время дикая лошадь и северный олень вместе не водятся, а тогда водились. И сами животные были крупнее. Бизон времен Великого оледенения – на треть тяжелей современного. И хищники были очень большие. Тигролев тоже был крупнее современного уссурийского тигра.
– Тигролев?
– Ну да. Их в прошлом веке назвали пещерными львами, потому что кости находили при раскопках пещер.
– Как и пещерных медведей?
– Да. И как пещерных гиен, кстати. А он и не пещерный, и не лев. Это тигр, но близкий и ко льву тоже. У него грива маленькая была, темная, а полосы, как у тигра.
– А про полосы откуда? Их же на костях не видно.
– Зато на стенах пещер видно. Вообще-то, человек страшного зверя старался не рисовать, наверное, просто боялся.
– Игорь, помните, как у Чуковского:
А это – бяка-закаляка кусачая!
Что ж ты бросила тетрадь,
Перестала рисовать?
– А я ее «боюсь». Вы про это?
– Ну да, первобытный человек часто вел себя, как современный ребенок. Но хотя бы раза три он тигрольва нарисовал. Это очень мало, Паша! В пещерах тысячи рисунков, бывает и десятки тысяч. И все вкусные, мясные звери: быки, лошади, олени, мамонты. Из них изображений тигрольва – крупица. Но и этого хватает, чтобы знать – полосатый он был, полосатый.
– А в наше время его быть не может?
– Здесь – не может. А ближайший его потомок и есть, наверно, уссурийский тигр. Там у такого крупного хищного зверя кормовая база была. А тут, конечно же, нет.
– Как и у мамонта.
– Как и у мамонта. В общем, – безнадежно махнул рукой Андронов, – пустая все это затея. Не может в наше время быть здесь никакого мамонта.
– Зато места посмотрим! Отдохнем! – Теплов умел радоваться малому.
– А у меня вот какая мысль. – Андрей Лисицын оставался практиком. – Может, нам делать маршруты по рекам? Хоть какая-то привязка. А то – пойди туда, не знаю куда, принеси то…
– Но хоть знаем что! – перебил его Теплов. – Все идут и ищут мамонта!
– И его тропинки, следы, шерсть! – почему-то радовался Бродов.
Впрочем, более-менее понятно, почему. Потому что предстояло провести неделю в экспедиции, а не в городе, и ловить мамонтов, а не уголовный элемент.
– Так что будем делать, ребята? Надо ставить лагерь да начинать маршруты. Я почему предлагаю сходить к эвенкам? Они могут что-то знать…
– Про мамонтов! – радовался Теплов. Но этому смеялись уже меньше.
– К тому же до эвенков совсем близко, часа три ходу, – гнул свою линию Михалыч. – Пока вы ставите лагерь, мы с Женей успели бы сбегать. Вернемся и засядем в лагере. А две группы могут выйти по маршрутам одновременно. Одна поднимется по этой речке… по Коттуяху. Другая пойдет на север, до Исвиркета, и потом по нему.
– А сейчас вы, шеф, от нас отрываетесь?
– Если нет возражений, то да.
– Возражений-то нет, все логично. А на сколько вы идете, вот вопрос?
– Сейчас двенадцать часов дня. Думаю, к восьми вечера мы вернемся. За это время можно и лагерь поставить, и сделать пару маршрутов поближе.
– Например, к тем во-он холмам! Мы ведь потом в ту сторону не пойдем. Потом мы на север, на запад, а на юго-запад вроде ходить и не надо.
– И верно, сходите посмотрите. Состав отряда?
– Давайте я!
– Игорь, а может, пока меня нет, ты и побудешь за начальника?
– Побуду, почему нет…
– Тогда смотри: наверное, эту палатку…
Тут начался разговор уже несравненно менее увлекательный, почти полностью сводимый к тому, что куда ставить, кто варит ужин и обед и кто сползает на сопки и посмотрит, что тут вообще за местность.
А через полчаса Михалыч с Женей шли вдоль берега Песпея. Идти было нетрудно. Под пятью-шестью сантиметрами мха начинался сплошной лед. Местами, особенно в низинках, лед выходил на поверхность, и как раз там нога скользила. Но чаще всего сапог уходил на сантиметр или на два в мягкую почву, иногда выбрасывал какие-то легкомысленные фонтанчики, словно вода разбегалась в разные стороны. Дали были ясные, прекрасно видно на десятки километров. На западе и на юге горизонт закрывали горы, вернее – сперва холмики, не больше, а уже над холмами торчала иззубренная сине-сиреневая линия настоящего угрюмого хребта.
Над озером взгляд свободно пронизывал три десятка верст, упираясь уже в сопки на той стороне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110