.. — После некоторой паузы Райм продолжал: — Сакс, начинай ходить по координатной сетке.
Молодая женщина принялась за осмотр, мысленно отметив: «Первый шаг... самое долгое путешествие».
Но двадцать минут пошаговых поисков не дали практически ничего полезного. Сакс нашла две стреляных гильзы, на вид такие же, как те, что были на берегу. Но ничего, что могло бы навести на то место, где скрывается Призрак. Ни сигарет, ни спичек, ни отпечатков пальцев — убийцы были в кожаных перчатках.
Сакс внимательно изучила потолок, принюхалась, пытаясь обнаружить какие-то запахи, — Линкольн Райм настаивал на том, чтобы при осмотре места преступления выполнялось и то, и другое, — но так ничего и не обнаружила. Она испуганно вздрогнула, неожиданно услышав над ухом голос Райма.
— Сакс, говори. Я не люблю, когда ты молчишь.
— Картина жуткая.
— Это ты уже говорила. Однако в таком определении для нас нет ничего полезного, не так ли? А теперь перечисли мне подробности.
— Здесь царит полный разгром. Ящики выдвинуты, со стен сорваны плакаты, со столов все сброшено на пол, статуэтки, аквариум, чашки и стаканы разбиты.
— В ходе борьбы?
— Не думаю.
— Ничего не пропало?
— Возможно, но, я бы сказала, это скорее вандализм.
— Какие у них подошвы? — спросил Райм.
— У всех гладкие.
— Ублюдки любят стиль, — пробормотал криминалист.
Сакс поняла, что он надеялся найти на месте преступления образцы почвы или волокна, которые помогли бы вывести на жилище Призрака. Но если в канавках подошв с глубоким рисунком улики могут держаться месяцами, гладкие подошвы расстаются с ними значительно быстрее.
— Ладно, Сакс, продолжай. О чем тебе говорят следы ног?
— Я думаю...
— Сакс, не думай. Ты же знаешь, так место преступления не понять. Ты должна чувствовать.
Его тихий, вкрадчивый голос гипнотизировал Сакс, и с каждым словом она чувствовала, как ее неудержимо возвращает на место преступления, словно она была действующим лицом. Ей стало неуютно, руки в латексных перчатках вспотели.
— Он здесь. Джерри Тан сидит за письменным столом, и они...
— Мы, — строго поправил Райм. — Не забывай, ты Призрак.
— ...и мы выбиваем дверь. Он вскакивает и бежит к задней двери, но мы его хватаем и привязываем к стулу.
— Сакс, давай более конкретно. Ты «змеиная голова». Ты нашла того, кто тебя предал. Что ты собираешься с ним сделать?
— Убить.
«Я видеть на дороге ворона, клюющая пищу. Другой ворона хотел украть пища, но первый ворона не просто отпугнуть второй — он погнаться за ним и пытаться выклевать ему глаза».
Внезапно Сакс ощутила вспышку необъяснимой ярости. Она едва не задохнулась от злости.
— Нет, Райм, подожди. Его смерть — это вторично. В первую очередь я хочу причинить ему боль. Меня предали, и я хочу, чтобы ему было очень больно.
— Что ты делаешь? Что именно?
Сакс колебалась, обливаясь потом. Ее охватил зуд. Она едва сдержалась, чтобы не разорвать дыру в комбинезоне и почесаться.
— Я не могу...
— "Я"? Сакс, кто такой "я"? Ты не забыла, что ты Призрак?
Но Сакс уже цепко держалась за свою собственную личность.
— Райм, у меня ничего не получается. В этом Призраке есть что-то такое... Он ненормальный. — Она замялась. — Здесь страшная атмосфера.
Место, где умирают целые семьи, где дети оказываются заточенными в трюме тонущего корабля, где людей убивают выстрелом в спину, не давая им отползти к единственному убежищу, которое они смогли найти: к бессердечному, холодному океану. Место, где люди умирают только потому, что они мешают и путаются под ногами.
Сакс не могла оторвать взгляда от раскрытых глаз Джерри Тана.
— Продолжай, Сакс, — пробормотал Райм. — Продолжай. Я вытащу тебя назад. Не беспокойся.
Молодой женщине очень хотелось ему верить.
— Ты нашла человека, который тебя предал, — продолжал криминалист. — Ты взбешена. Что ты делаешь?
— Трое, пришедшие со мной, привязывают Тана к стулу, и мы начинаем резать его ножами или бритвами. Он перепуган до смерти, кричит... Мы не спешим. Повсюду вокруг нас клочья мяса. Часть уха, полоски кожи. Мы отрезали ему веки... — Сакс замялась. — Райм, но я не вижу никаких улик. Ничего такого, что может быть нам полезно.
— Сакс, но улики обязательно есть. И ты это знаешь. Вспомни правило Локара.
Эдмон Локар, один из отцов французской криминалистики, сформулировал правило, согласно которому между жертвой и преступником или между преступником и местом преступления обязательно происходит обмен уликами. Возможно, определить эти улики очень непросто, и еще сложнее установить источник их происхождения, но, как неустанно твердил Райм, криминалист должен не обращать внимания на кажущуюся невозможность выполнить свою работу.
— Иди — дальше, дальше... Ты Призрак. У тебя в руках бритва или нож...
И вдруг необъяснимая ярость исчезла, сменившись фантасмагорическим спокойствием. Ее охватило пугающее, но тем не менее странно завораживающее чувство. Учащенно дыша, обливаясь потом, Сакс смотрела на Джерри Тана, проникаясь злобным духом Куана Ана, Гуи, Призрака. И она действительно ощутила то, что он чувствовал, — первобытное удовлетворение при виде боли и мучительной смерти предателя.
Ахнув, Сакс поймала себя на неудержимом желании видеть больше, слышать крики Тана, смотреть на ручейки крови, текущие по его дрожащим рукам...
И вслед за этой мыслью пришла другая:
— Я...
— Что, Сакс?
— Это не я истязаю Тана.
— Не ты?
— Нет, я хочу, чтобы этим занимались другие и наблюдать за всем со стороны. Так я получаю больше наслаждения. Это словно порнофильм. Я хочу видеть все, слышать все, не пропустить ни одной мелочи. Это я приказала, чтобы Тану отрезали веки, чтобы он смотрел, как я смотрю на него. — Она перешла на шепот. — Я хочу, чтобы это продолжалось и продолжалось.
— Отлично, Сакс, — шепотом ответил Райм. — А это значит, что должно быть место, откуда ты наблюдаешь за происходящим.
— Да. Тут стоит стул, напротив Тана, футах в десяти от тела. — Ее голос дрогнул. — Я упиваюсь происходящим. — Сглотнув комок в горле, она почувствовала струящийся по затылку пот. — Крики продолжаются пять, десять минут. Все это время я сижу перед Таном, наслаждаясь каждым воплем, каждой каплей крови, каждым порезом.
Ее дыхание участилось.
— Как ты, Сакс?
— Ничего.
Но она сказала неправду. На самом деле она попала в ловушку — оказалась как раз там, куда не хотела попадать. Внезапно в ее жизни сместились все ценности, и она еще глубже погрузилась в мир Призрака.
— Похоже, у вас плохие известия...
У нее затряслись руки. Она почувствовала себя одинокой, на грани отчаяния.
— Похоже, у вас плохие...
«Прекрати!» — строго одернула себя Сакс.
— Сакс? — всполошился Райм.
— Со мной все в порядке.
«Прекрати думать об этом, прекрати думать о кусках свернувшейся кожи, о пятнах крови.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123
Молодая женщина принялась за осмотр, мысленно отметив: «Первый шаг... самое долгое путешествие».
Но двадцать минут пошаговых поисков не дали практически ничего полезного. Сакс нашла две стреляных гильзы, на вид такие же, как те, что были на берегу. Но ничего, что могло бы навести на то место, где скрывается Призрак. Ни сигарет, ни спичек, ни отпечатков пальцев — убийцы были в кожаных перчатках.
Сакс внимательно изучила потолок, принюхалась, пытаясь обнаружить какие-то запахи, — Линкольн Райм настаивал на том, чтобы при осмотре места преступления выполнялось и то, и другое, — но так ничего и не обнаружила. Она испуганно вздрогнула, неожиданно услышав над ухом голос Райма.
— Сакс, говори. Я не люблю, когда ты молчишь.
— Картина жуткая.
— Это ты уже говорила. Однако в таком определении для нас нет ничего полезного, не так ли? А теперь перечисли мне подробности.
— Здесь царит полный разгром. Ящики выдвинуты, со стен сорваны плакаты, со столов все сброшено на пол, статуэтки, аквариум, чашки и стаканы разбиты.
— В ходе борьбы?
— Не думаю.
— Ничего не пропало?
— Возможно, но, я бы сказала, это скорее вандализм.
— Какие у них подошвы? — спросил Райм.
— У всех гладкие.
— Ублюдки любят стиль, — пробормотал криминалист.
Сакс поняла, что он надеялся найти на месте преступления образцы почвы или волокна, которые помогли бы вывести на жилище Призрака. Но если в канавках подошв с глубоким рисунком улики могут держаться месяцами, гладкие подошвы расстаются с ними значительно быстрее.
— Ладно, Сакс, продолжай. О чем тебе говорят следы ног?
— Я думаю...
— Сакс, не думай. Ты же знаешь, так место преступления не понять. Ты должна чувствовать.
Его тихий, вкрадчивый голос гипнотизировал Сакс, и с каждым словом она чувствовала, как ее неудержимо возвращает на место преступления, словно она была действующим лицом. Ей стало неуютно, руки в латексных перчатках вспотели.
— Он здесь. Джерри Тан сидит за письменным столом, и они...
— Мы, — строго поправил Райм. — Не забывай, ты Призрак.
— ...и мы выбиваем дверь. Он вскакивает и бежит к задней двери, но мы его хватаем и привязываем к стулу.
— Сакс, давай более конкретно. Ты «змеиная голова». Ты нашла того, кто тебя предал. Что ты собираешься с ним сделать?
— Убить.
«Я видеть на дороге ворона, клюющая пищу. Другой ворона хотел украть пища, но первый ворона не просто отпугнуть второй — он погнаться за ним и пытаться выклевать ему глаза».
Внезапно Сакс ощутила вспышку необъяснимой ярости. Она едва не задохнулась от злости.
— Нет, Райм, подожди. Его смерть — это вторично. В первую очередь я хочу причинить ему боль. Меня предали, и я хочу, чтобы ему было очень больно.
— Что ты делаешь? Что именно?
Сакс колебалась, обливаясь потом. Ее охватил зуд. Она едва сдержалась, чтобы не разорвать дыру в комбинезоне и почесаться.
— Я не могу...
— "Я"? Сакс, кто такой "я"? Ты не забыла, что ты Призрак?
Но Сакс уже цепко держалась за свою собственную личность.
— Райм, у меня ничего не получается. В этом Призраке есть что-то такое... Он ненормальный. — Она замялась. — Здесь страшная атмосфера.
Место, где умирают целые семьи, где дети оказываются заточенными в трюме тонущего корабля, где людей убивают выстрелом в спину, не давая им отползти к единственному убежищу, которое они смогли найти: к бессердечному, холодному океану. Место, где люди умирают только потому, что они мешают и путаются под ногами.
Сакс не могла оторвать взгляда от раскрытых глаз Джерри Тана.
— Продолжай, Сакс, — пробормотал Райм. — Продолжай. Я вытащу тебя назад. Не беспокойся.
Молодой женщине очень хотелось ему верить.
— Ты нашла человека, который тебя предал, — продолжал криминалист. — Ты взбешена. Что ты делаешь?
— Трое, пришедшие со мной, привязывают Тана к стулу, и мы начинаем резать его ножами или бритвами. Он перепуган до смерти, кричит... Мы не спешим. Повсюду вокруг нас клочья мяса. Часть уха, полоски кожи. Мы отрезали ему веки... — Сакс замялась. — Райм, но я не вижу никаких улик. Ничего такого, что может быть нам полезно.
— Сакс, но улики обязательно есть. И ты это знаешь. Вспомни правило Локара.
Эдмон Локар, один из отцов французской криминалистики, сформулировал правило, согласно которому между жертвой и преступником или между преступником и местом преступления обязательно происходит обмен уликами. Возможно, определить эти улики очень непросто, и еще сложнее установить источник их происхождения, но, как неустанно твердил Райм, криминалист должен не обращать внимания на кажущуюся невозможность выполнить свою работу.
— Иди — дальше, дальше... Ты Призрак. У тебя в руках бритва или нож...
И вдруг необъяснимая ярость исчезла, сменившись фантасмагорическим спокойствием. Ее охватило пугающее, но тем не менее странно завораживающее чувство. Учащенно дыша, обливаясь потом, Сакс смотрела на Джерри Тана, проникаясь злобным духом Куана Ана, Гуи, Призрака. И она действительно ощутила то, что он чувствовал, — первобытное удовлетворение при виде боли и мучительной смерти предателя.
Ахнув, Сакс поймала себя на неудержимом желании видеть больше, слышать крики Тана, смотреть на ручейки крови, текущие по его дрожащим рукам...
И вслед за этой мыслью пришла другая:
— Я...
— Что, Сакс?
— Это не я истязаю Тана.
— Не ты?
— Нет, я хочу, чтобы этим занимались другие и наблюдать за всем со стороны. Так я получаю больше наслаждения. Это словно порнофильм. Я хочу видеть все, слышать все, не пропустить ни одной мелочи. Это я приказала, чтобы Тану отрезали веки, чтобы он смотрел, как я смотрю на него. — Она перешла на шепот. — Я хочу, чтобы это продолжалось и продолжалось.
— Отлично, Сакс, — шепотом ответил Райм. — А это значит, что должно быть место, откуда ты наблюдаешь за происходящим.
— Да. Тут стоит стул, напротив Тана, футах в десяти от тела. — Ее голос дрогнул. — Я упиваюсь происходящим. — Сглотнув комок в горле, она почувствовала струящийся по затылку пот. — Крики продолжаются пять, десять минут. Все это время я сижу перед Таном, наслаждаясь каждым воплем, каждой каплей крови, каждым порезом.
Ее дыхание участилось.
— Как ты, Сакс?
— Ничего.
Но она сказала неправду. На самом деле она попала в ловушку — оказалась как раз там, куда не хотела попадать. Внезапно в ее жизни сместились все ценности, и она еще глубже погрузилась в мир Призрака.
— Похоже, у вас плохие известия...
У нее затряслись руки. Она почувствовала себя одинокой, на грани отчаяния.
— Похоже, у вас плохие...
«Прекрати!» — строго одернула себя Сакс.
— Сакс? — всполошился Райм.
— Со мной все в порядке.
«Прекрати думать об этом, прекрати думать о кусках свернувшейся кожи, о пятнах крови.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123