Не успела она выйти из вагона, как ей бросились на шею Гизела и Антония. Какая радость! Они приехали в своем автомобиле в Комбез встречать ее. Гизела и Антония уже несколько месяцев не работают в магазине, — отец им просто не позволяет. Ах, им нужно ей столько рассказать! Еще две недели назад они играли в теннис и гольф, а затем как-то сразу настала зима. Зимний сезон начался, и на этот раз он обещает быть чудесным: концерты, театры, балы!.. Как хорошо, что Франциска опять здесь!
— К сожалению, мистер Гаук и Мадсен уехали, — сказала Гизела.
Франциска была огорчена:
— Очень жаль!
— А Жак в Америке, — сказала Антония.
Это Франциска знает.
— У Яскульского был страшный скандал из-за дочери, — сообщила Гизела.
Об этом Франциске тоже писали.
— А за последнюю неделю в городе было шесть самоубийств , — прибавила Гизела.
— Шесть самоубийств? Из-за чего же, боже мой?
— Всё этот Борис. Тысячи людей он сделал несчастными.
Многие совершенно разорились, а эти шестеро просто взяли и покончили с собой.
— Ах, это ужасное несчастье!
— А его тетка, — продолжала Гизела, — баронесса Персиус в Будапеште, которая отдала ему всё свое состояние, старуха семидесяти лет, — она отравилась.
— О, какой ужас, какой ужас!
— А папа, слава богу, ничего не потерял, — воскликнула Антония, — он давно уже продал все акции «Национальной нефти»!
— Какое счастье, какое счастье!
Дамы закутались в шубки и сели в автомобиль. Гизела управляла машиной, — она хотела показать свое искусство; фрейлейн фон Пельниц ехала за ними с багажом в экипаже Франциски. Вдоль дороги тянулись мрачные, унылые, засыпанные снегом поля.
— А в Италии — подумайте! — еще цветут розы, — меланхолично сказала Франциска. — Люди поют на улицах. Давайте поедем ко мне, выпьем пуншу, согласны?
Сестры охотно согласились.
— А где же Борис?
— Борис уехал в свое имение, его почти не видно в городе. Он теперь живет отшельником.
— Вот как? — Франциска не слышит, что говорит Антония: ее мысли сейчас в Венеции. Как-то вечером один итальянец поцеловал ее в коридоре отеля. Больше ничего не случилось, но она не может забыть этот поцелуй...
XX
Франциска сдержала слово и лично передала Янко подарки, привезенные ею от баронессы и Сони. Он принял эти маленькие знаки внимания с такой благодарностью и радостью, что со стороны могло показаться, будто эти чувства немного преувеличены. Он расцеловал Франциске руки, и вид у него был такой, точно он вот-вот расплачется. Так, значит, они вспоминают о нем!
— Я слышал, что они отправляются в Сицилию? — спросил он.
— Да, они хотят через Флоренцию и Рим проехать в Сицилию и провести зиму в Таормине.
Франциска была испугана видом Янко. У него был нездоровый цвет лица, как у пьяниц; бледное лицо стало одутловатым; глаза потеряли свой блеск, смотрели тупо, а руки так сильно дрожали, что он лишь с трудом вскрыл письмо Сони. Гизела и Антония уже рассказали Франциске, что Янко «совсем загулял» с тех пор, как переселился в свой новый дом.
Янко провел Франциску по всему еще не вполне законченному зданию, и оно не понравилось ей. Везде мрамор, чрезмерная роскошь, нигде ни одного уютного уголка, Франциска и дня не могла бы прожить здесь. Янко просил ее считать его дом своим: она принадлежит к его друзьям, и он всегда рад видеть ее у себя, в любое время дня и ночи.
По возвращении Франциска тотчас же начала свой обычный светский образ жизни. Она делала визиты, устраивала вечера, давала обеды, но не забывала также и своих интимных друзей. Она часто бывала у Янко, в доме которого собиралось теперь множество гостей, и несколько раз в неделю показывалась в своей ложе в новом театре.
Актер Александер, молодой человек с необыкновенно гладкой кожей и дерзкими черными глазами, в этом году, разумеется, тоже подписал ангажемент в анатолийский театр. Но Франциска больше не аплодировала, когда он выходил на сцену, не бросала ему цветов и, казалось, не обращала на него никакого внимания. И всё же она часто виделась с ним. Разве можно так скоро забыть столь красивого и страстного поклонника! Александер приходил к ней в сумерки, и она сама открывала на его стук потайную дверь. Никто и не подозревал, что он у нее бывает. О, Франциска многому научилась теперь, это нужно признать. Как наивна, как проста, скажем прямо — как глупа была она прежде! С тех пор как дом Бориса закрыл свои двери, дом Франциски считался первым в городе. Получить приглашение к ней было большой честью. Новый командир полка завез ей визитную карточку, и она стала приглашать его на свои обеды. Полковник принадлежал к одной из лучших семей в стране; светский человек, очень статный и очень остроумный. Это была незаурядная личность, и Франциска всегда бывала ему рада. Он целовал ей руки и намекал, что начинает тяготиться одиночеством. Франциска смеялась. Что это ему вздумалось? Ему ведь уже за пятьдесят! Фаркас тоже часто посещал ее и приносил подарки. Как смешны все эти мужчины! Кто он такой? Мелкий полицейский чиновник, только и всего! Просто можно умереть со смеху. Старший прокурор сделал ей формальное предложение. Это был известный юрист и красивый мужчина. Франциска поблагодарила. И Рауль часто бывал у нее, но у него было достаточно благоразумия, чтобы не ухаживать за Франциской. Он без всяких церемоний попросил ее оказать протекцию: скоро должны состояться выборы нового бургомистра. Франциска обещала ему сделать всё, что было в ее силах. Она публично грозила уехать из города и не платить больше ни гроша налогов Анатолю, если будет приглашен бургомистр со стороны. Нет никого более подходящего на этот пост, чем доктор прав Рауль Грегор! Она твердила это без всякого стеснения, и теперь можно было не сомневаться в том, что Рауль будет выбран.
Были и другие мужчины, которые увивались вокруг нее. Ах, как они все глупы! Что они воображают? Франциска пока что не намерена связывать себя, а если она в конце концов и решится, то никто из здешних мелких людишек ей всё равно не подойдет. Тогда она подыщет себе что-нибудь особенное — полярника, или знаменитого киноартиста, или человека, который ничего собой не представляет, только чтобы был душка и интересный мужчина. Со времени своего последнего путешествия она хорошо знает, что может получить, кого она захочет. Мужчин можно так же покупать, как и женщин.
Как-то раз утром Франциске подали визитную карточку: «Таке Попеску. Бухарест». Таке Попеску?! Из Бухареста? Франциска вскочила с места. Она покраснела, сердце ее быстро забилось. Ее бросало то в жар, то в холод. Таке Попеску! Быть того не может! Ну, господин Майер из Бреслау, что бы вы теперь сказали? Этот противный скептик (сразу видно, что немец!) не верил в существование капитана Попеску, который опускал шпагу, когда скакал во главе своего батальона мимо окон Франциски.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119
— К сожалению, мистер Гаук и Мадсен уехали, — сказала Гизела.
Франциска была огорчена:
— Очень жаль!
— А Жак в Америке, — сказала Антония.
Это Франциска знает.
— У Яскульского был страшный скандал из-за дочери, — сообщила Гизела.
Об этом Франциске тоже писали.
— А за последнюю неделю в городе было шесть самоубийств , — прибавила Гизела.
— Шесть самоубийств? Из-за чего же, боже мой?
— Всё этот Борис. Тысячи людей он сделал несчастными.
Многие совершенно разорились, а эти шестеро просто взяли и покончили с собой.
— Ах, это ужасное несчастье!
— А его тетка, — продолжала Гизела, — баронесса Персиус в Будапеште, которая отдала ему всё свое состояние, старуха семидесяти лет, — она отравилась.
— О, какой ужас, какой ужас!
— А папа, слава богу, ничего не потерял, — воскликнула Антония, — он давно уже продал все акции «Национальной нефти»!
— Какое счастье, какое счастье!
Дамы закутались в шубки и сели в автомобиль. Гизела управляла машиной, — она хотела показать свое искусство; фрейлейн фон Пельниц ехала за ними с багажом в экипаже Франциски. Вдоль дороги тянулись мрачные, унылые, засыпанные снегом поля.
— А в Италии — подумайте! — еще цветут розы, — меланхолично сказала Франциска. — Люди поют на улицах. Давайте поедем ко мне, выпьем пуншу, согласны?
Сестры охотно согласились.
— А где же Борис?
— Борис уехал в свое имение, его почти не видно в городе. Он теперь живет отшельником.
— Вот как? — Франциска не слышит, что говорит Антония: ее мысли сейчас в Венеции. Как-то вечером один итальянец поцеловал ее в коридоре отеля. Больше ничего не случилось, но она не может забыть этот поцелуй...
XX
Франциска сдержала слово и лично передала Янко подарки, привезенные ею от баронессы и Сони. Он принял эти маленькие знаки внимания с такой благодарностью и радостью, что со стороны могло показаться, будто эти чувства немного преувеличены. Он расцеловал Франциске руки, и вид у него был такой, точно он вот-вот расплачется. Так, значит, они вспоминают о нем!
— Я слышал, что они отправляются в Сицилию? — спросил он.
— Да, они хотят через Флоренцию и Рим проехать в Сицилию и провести зиму в Таормине.
Франциска была испугана видом Янко. У него был нездоровый цвет лица, как у пьяниц; бледное лицо стало одутловатым; глаза потеряли свой блеск, смотрели тупо, а руки так сильно дрожали, что он лишь с трудом вскрыл письмо Сони. Гизела и Антония уже рассказали Франциске, что Янко «совсем загулял» с тех пор, как переселился в свой новый дом.
Янко провел Франциску по всему еще не вполне законченному зданию, и оно не понравилось ей. Везде мрамор, чрезмерная роскошь, нигде ни одного уютного уголка, Франциска и дня не могла бы прожить здесь. Янко просил ее считать его дом своим: она принадлежит к его друзьям, и он всегда рад видеть ее у себя, в любое время дня и ночи.
По возвращении Франциска тотчас же начала свой обычный светский образ жизни. Она делала визиты, устраивала вечера, давала обеды, но не забывала также и своих интимных друзей. Она часто бывала у Янко, в доме которого собиралось теперь множество гостей, и несколько раз в неделю показывалась в своей ложе в новом театре.
Актер Александер, молодой человек с необыкновенно гладкой кожей и дерзкими черными глазами, в этом году, разумеется, тоже подписал ангажемент в анатолийский театр. Но Франциска больше не аплодировала, когда он выходил на сцену, не бросала ему цветов и, казалось, не обращала на него никакого внимания. И всё же она часто виделась с ним. Разве можно так скоро забыть столь красивого и страстного поклонника! Александер приходил к ней в сумерки, и она сама открывала на его стук потайную дверь. Никто и не подозревал, что он у нее бывает. О, Франциска многому научилась теперь, это нужно признать. Как наивна, как проста, скажем прямо — как глупа была она прежде! С тех пор как дом Бориса закрыл свои двери, дом Франциски считался первым в городе. Получить приглашение к ней было большой честью. Новый командир полка завез ей визитную карточку, и она стала приглашать его на свои обеды. Полковник принадлежал к одной из лучших семей в стране; светский человек, очень статный и очень остроумный. Это была незаурядная личность, и Франциска всегда бывала ему рада. Он целовал ей руки и намекал, что начинает тяготиться одиночеством. Франциска смеялась. Что это ему вздумалось? Ему ведь уже за пятьдесят! Фаркас тоже часто посещал ее и приносил подарки. Как смешны все эти мужчины! Кто он такой? Мелкий полицейский чиновник, только и всего! Просто можно умереть со смеху. Старший прокурор сделал ей формальное предложение. Это был известный юрист и красивый мужчина. Франциска поблагодарила. И Рауль часто бывал у нее, но у него было достаточно благоразумия, чтобы не ухаживать за Франциской. Он без всяких церемоний попросил ее оказать протекцию: скоро должны состояться выборы нового бургомистра. Франциска обещала ему сделать всё, что было в ее силах. Она публично грозила уехать из города и не платить больше ни гроша налогов Анатолю, если будет приглашен бургомистр со стороны. Нет никого более подходящего на этот пост, чем доктор прав Рауль Грегор! Она твердила это без всякого стеснения, и теперь можно было не сомневаться в том, что Рауль будет выбран.
Были и другие мужчины, которые увивались вокруг нее. Ах, как они все глупы! Что они воображают? Франциска пока что не намерена связывать себя, а если она в конце концов и решится, то никто из здешних мелких людишек ей всё равно не подойдет. Тогда она подыщет себе что-нибудь особенное — полярника, или знаменитого киноартиста, или человека, который ничего собой не представляет, только чтобы был душка и интересный мужчина. Со времени своего последнего путешествия она хорошо знает, что может получить, кого она захочет. Мужчин можно так же покупать, как и женщин.
Как-то раз утром Франциске подали визитную карточку: «Таке Попеску. Бухарест». Таке Попеску?! Из Бухареста? Франциска вскочила с места. Она покраснела, сердце ее быстро забилось. Ее бросало то в жар, то в холод. Таке Попеску! Быть того не может! Ну, господин Майер из Бреслау, что бы вы теперь сказали? Этот противный скептик (сразу видно, что немец!) не верил в существование капитана Попеску, который опускал шпагу, когда скакал во главе своего батальона мимо окон Франциски.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119