— На случай, если на этой земле будут добывать нефть, в договор, разумеется, должен быть включен прежний пункт об участии в прибылях, — прибавил он. — А как идут дела здесь?
— О, очень хорошо!
И Франциска ничего больше не сказала.
После ужина Майер услышал, как Франциска запела какую-то народную песенку. Из комнаты доносился смех. Очевидно, там не скучали. Майер писал письмо невесте в Бреслау, но думал всё время о Франциске. Что это было вчера? Недоразумение?
«Возможно, — говорил он себе, — что она действительно близорука. Нравы здесь, как видно, более свободные, и, может быть, у нее и в самом деле никаких задних мыслей не было?» О, он вел себя как болван. Он мог извиниться, сославшись на жару, и сесть на стул. Но встать и убежать!.. Он не понимал, как он мог это сделать. Да, теперь она смеется, что-то кричит, вероятно рассказывает Грегору, как он себя вел. И, несомненно, привирает! Этот капитан, который во главе своего батальона будто бы опускал перед ней саблю!.. Конечно, всё это только смешно. Кто ей поверит! Но какое ему дело, в конце концов, до этой истории с капитаном Попеску? «Пусть себе хвастается, тебе-то что за дело?»
Теперь в столовой Франциски стало совсем тихо. Вероятно, они перешли в соседнюю комнату. Майер разорвал начатое письмо и лег в постель. Он смертельно устал, но не уснул сразу, как это с ним обычно бывало. Он слышал, как работали около вышки номер один, и узнавал малейший доносившийся оттуда звук. Опять он почувствовал, как прижималось к нему мягкое тело Франциски. О боже, каким идиотом он был! Испортил всё! Она, конечно, не очень красива, но у нее, по-видимому, прекрасное тело. И если серьезно подумать, так Эльза не может требовать от него, чтобы он все эти годы жил аскетом. И вдруг он так ясно услышал запах духов Франциски, что вскочил и посмотрел кругом. А вдруг она вошла в его комнату? Электрический фонарь с вышки номер один бросал тусклый свет на стену. Разумеется, в комнате никого не было.
Он опять услышал, как смеялись и говорили у Франциски. Грегор прощался. Франциска, напевая, заперла дверь своей комнаты.
XVII
После этого Майер несколько дней досадовал на себя и был дурно настроен. Он был теперь вполне убежден, что у Франциски не было никаких задних мыслей. Она просто увлеклась фотографиями, вот и всё. Теперь лучше совсем не показываться ей на глаза и перебраться в бараки. Нет, что за болван! С мрачным, сердитым лицом работал он у новой вышки. Ковш с пробой грунта поднялся наверх. Майер внимательно осмотрел наполнявшую его массу. Взял образец этой массы в бутылку, отметил на этикетке глубину. В это время к его ногам упала тень Франциски.
— Добрый день! — сказала Франциска.
Майер покраснел от смущения. Франциска, по-видимому, больше не сердилась. Она спросила его, чем он занят, и он объяснил ей. Эти образцы нужны для геологического изучения грунта. Ну, в этом Франциска ничего не понимает. Она поглядела, как работали на вышке, попрощалась и ушла. Майер посмотрел ей вслед, затем пошел за ней. Он попросил уделить ему несколько минут и еще раз торжественно извинился перед ней, — ведь в прошлый раз он сделал это не вовремя и кое-как.
— Я, конечно, просто не понял вас, — сказал он. — Меня совсем разморило от этой жары. С тех пор как я работал в тропиках, я плохо выношу жару.
Франциска внимательно слушала его, чуть насмешливо скривив губы. Но лицо ее было спокойным, и она, казалось, готова была пойти на мировую. «А ведь у нее красные глаза, — думал Майер. — В глубине их как будто бегают красные огоньки!»
— Ну ладно, — сказала наконец Франциска. — Теперь всё в порядке. Я, по правде говоря, не знала, что такое вдруг с вами стряслось. — Она взглянула Майеру в глаза. — Скажите мне, чего, собственно, вы не поняли?
Майер опять покраснел, и его синие глаза выразили смущение.
— Чего я не понял? — пробормотал он. — Но как же я вам это скажу?
Да, действительно, как ей это объяснить? Но в эту минуту рабочие около вышки что-то закричали ему, и он, попросив извинения у Франциски, побежал к ним.
— Вы скажете мне это вечером! — крикнула Франциска ему вдогонку и пошла дальше.
После ужина Майер постучал в дверь к Франциске. Франциска только что поставила на стол две рюмки и бутылку вина. Красивого хрустального графина уже не было: ведь она разбила его, разозлившись в прошлый раз на Майера. Франциска казалась усталой и задумчивой. Подперев голову рукой, она курила одну папиросу за другой. О «недоразумении» она больше не заговаривала, Майеру это было только приятно. Она говорила о Жаке:
— Очень умный человек этот Жак, и очень интересный, не правда ли?
Франциска посмеивалась каким-то особенным смешком и испытующе смотрела на Майера. Майер считал Грегора умным человеком. У него были большие знания, но он никогда не щеголял ими. Но самым большим талантом Жака была, по мнению Майера, его необыкновенная способность распознавать людей. Этому нельзя научиться: с этим рождаются. Кроме того, у Грегора есть масса других редкостных качеств, например необыкновенное деловое чутье. Франциска улыбалась. Она была довольна.
— А вы знаете, что он мой жених? — интимным тоном спросила она. — Но смотрите — никто не должен об этом знать.
— О! — Майер притворился удивленным. — Ваш жених? Когда же вы поженитесь?
Франциска громко рассмеялась.
— Мы об этом еще и не думали и не говорили. Забавнее всего то, что она, собственно, уже обручена с капитаном Попеску из Бухареста. Но она не хочет выходить за него, хотя он постоянно грозит, что застрелится. Вообще у нее нет никакого желания выходить сейчас замуж, ей это не к спеху.
— Ну конечно, куда вам спешить! — подтвердил Майер. — Вы молоды, красивы, а если ваши дела и дальше пойдут так же хорошо, у вас скоро будет большое состояние.
Комплименты, а главное, уверенное заявление Майера, что она будет богата, взволновали Франциску: она встала.
— Вы ничего не пьете, господин Майер! Я сегодня немного раскисла, а вы пейте и, пожалуйста, не стесняйтесь — закуривайте вашу трубку; не беда, если вы здесь немножко надымите.
Франциска, по обыкновению, начала рассказывать всякие истории и, казалось, не заметила даже, что Майер принес с собой фотографии нефтяных разработок. У Франциски есть подруга Мария; ее отец растратил на службе деньги. Чтобы скрыть это, он всё подстроил так, будто воры взломали кассу. Это вообще долгая история. Одним словом, его заподозрили и отдали под суд, но Мария показала под присягой, что в ту самую ночь, когда была взломана касса, ее отец находился дома. Разумеется, это была ложная присяга, но зато она спасла отца. Что он, Майер, об этом думает?
Майер попыхивал трубкой.
— Клятвопреступление есть клятвопреступление. Куда же мы придем, если не будем уважать святость присяги?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119