– Эрвин на мгновение задумался. – Нет, раз меня все равно оттуда выгнали, будем называть вещи своими именами – нудный старый дурак, который давно забыл, что такое магия. Так вот, у него была привычка добиваться от нас полной неподвижности и при каждом нашем движении говорить: “Вас что, блохи кое за что кусают?” Надоел до тошноты – всегда одно и то же. Воображал, наверное, что очень остроумно. И мы с другом придумали вот что – пошли на соседнюю ферму, наловили там целую коробочку блох, а на утренней медитации высыпали их старикану за шиворот. С помощью магии, конечно – телепортация и тому подобное. Я переносил коробочку, поскольку это была работа посложнее, а Дарт оттягивал ему воротник. Блохи за ночь проголодались – ты бы видел, что тут началось! – Эрвин захихикал, вспоминая, как все это выглядело. – Старикан изо всех сил старался сидеть неподвижно, пока хватало терпения, – выдавил он сквозь смех, – но затем вскочил и побежал вылавливать блох.
Хохот Армандаса, представившего эту картину в красках, присоединился к смеху Эрвина.
– Это было вчера утром, а сегодня нас с другом выгнали из академии, – пояснил Эрвин, отсмеявшись. – Дарт пошел к себе домой, это в другую сторону, а я, как говорится, куда глаза глядят.
– Но как старикан узнал, что это сделали вы? – спросил Армандас.
– На нас донес сосед моего друга по комнате. Он видел у Дарта коробочку с блохами. Если бы не этот парень, никто не догадался бы. Пошумели бы, а затем все утихло бы. Обидно, конечно, – всего два месяца не доучился.
– Всего два месяца? Чепуха. Ты – самый настоящий маг, Эрвин.
– К сожалению, нет, – нахмурился тот. – У меня нет свидетельства академии, а кто ничего не понимает в магии, те смотрят в первую очередь на свидетельство. Кроме того, после испытаний выпускник проходит посвящение на беседе с ректором, где тот сообщает ему нечто такое, без чего маг не может быть настоящим магом. Это известно каждому ученику, это – первое, что говорят ему учителя. Конечно, кое-что я могу, но мне никогда уже не быть настоящим магом.
– Тогда обидно, – согласился Армандас. – А почему ты не хочешь вернуться домой?
– Меня слишком рано увезли оттуда, я почти ничего не помню. А к тому, что я помню, меня не тянет возвращаться.
Он покрошил на ладонь хлеба и протянул птичке, давно вынырнувшей из куста и с любопытством прислушивавшейся к беседе. Та без колебаний села к нему на ладонь и стала клевать крошки. Армандас с изумлением взглянул на птаху:
– Так ты вправду с ней разговаривал?
– Конечно, – ответил Эрвин.
– А о чем?
– Я сказал ей, что голоден, и она предложила мне червяка. С моей стороны было бы невежливым не угостить ее.
– Этому учат в академии?
– И этому тоже.
– А еще чему? – не унимался заинтригованный Армандас.
– Я учился там почти четырнадцать лет, а ты хочешь, чтобы я все сразу тебе рассказал? – усмехнулся Эрвин. – Много чему там учат.
– И ты расстраиваешься из-за каких-то двух месяцев?
– А ты бы на моем месте не расстраивался?
Армандас ненадолго задумался, видимо честно пытаясь поставить себя на место Эрвина. Птичка доклевала крошки, что-то пискнула и улетела.
– Что она сказала? – встрепенулся он.
– “Спасибо”, конечно.
– Знаешь, я, наверное, тоже расстраивался бы. – Открытое лицо Армандаса не оставляло никаких сомнений в его искренности. – Ты что собираешься делать дальше?
– Пока не знаю, – пожал плечами Эрвин. – Прийти куда-нибудь, а там поискать работу.
– Значит, тебе все равно, куда идти? Эрвин утвердительно кивнул.
– Тогда пошли со мной в Дангалор, у меня там родня. Я сам хочу устроиться там – может быть, устроимся вместе. Идет?
– Идет.
Армандас аккуратно сложил остатки еды в сумку. Эта неосознанная тщательность явно была следствием длительного воспитания. Затем он взвалил сумку на плечо, весело подмигнул новому попутчику, и они зашагали по дороге.
Вообще-то Эрвин предпочел бы одиночество, но вскоре он перестал опасаться, что новый спутник окажется надоедливым. Тот был разговорчивым, но умел и говорить, и слушать. В нем чувствовалось хорошее воспитание, и уже после нескольких фраз знакомства выяснилось, откуда оно взялось – Армандас, в отличие от Эрвина, был знатного рода. Еще несколько фраз – и оказалось, что у них есть даже кое-что общее. Семья Армандаса среди знати была такой же нищей, как семья Эрвина среди простонародья. Его мать, очень знатная девица, но бесприданница, вышла замуж по любви и теперь сама вязала, а затем штопала зимние чулки себе, мужу и дюжине детей. Небольшого оброка с трех десятков подданных, конечно, не хватало на жизнь, поэтому у них было свое хозяйство, где работала вся семья.
Сам Армандас родился где-то в середине, шестым или седьмым – он называл эту знаменательную цифру, но Эрвин мгновенно забыл ее. Учиться он имел возможность только у матери – к счастью, она очень много времени уделяла образованию и воспитанию детей. Теперь он стал достаточно взрослым, чтобы позаботиться о себе, а если повезет, то и о приданом для младших сестер, и родители отправили его к городской родне, которая могла помочь ему устроиться в жизни или хотя бы приютить его на первое время.
За разговорами время летело незаметно. Еще не наступил вечер, а они уже многое знали друг о друге и разговаривали как закадычные друзья. Армандас даже со вздохом признался, что с лопатой и плугом он управляется гораздо лучше, а с оружием – гораздо хуже, чем положено знатному молодому человеку. Однако он оптимистично надеялся быстро исправить этот маленький недостаток, когда окажется в городе у родных.
– Они, наверное, и тебя пристроят, Эрвин, – строил он предположения – розовощекий сельский житель, выходец из семьи, где все радушно относились друг к другу, к немногочисленным подданным и случайным прохожим. – Они городские, знакомых у них, наверное, уйма.
Эрвин, с пяти лет росший в сухой обстановке академии магов, не разделял его уверенности, но у него не было и причин сомневаться. Он плохо знал внешний мир – учеников редко выпускали в небольшой городок или, скорее, большую деревню, располагавшуюся в нескольких лигах от академии. Окрестная природа, где он любил бывать в свободное от занятий время, и несколько близлежащих ферм не давали ему представления о людской жизни. Как удачно, что у него появился знакомый, который поможет ему освоиться в новых обстоятельствах, но еще удачнее, что этот знакомый оказался просто хорошим парнем, с которым можно было подружиться.
Вдруг его внимание привлекли какие-то звуки, доносившиеся из тянущегося по обе стороны дороги леса.
– Стой! – сказал он Армандасу. – Слышишь?
Тот остановился и прислушался.
– Что? – спросил он наконец.
– Хныканье какое-то или стоны. Вон оттуда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
Хохот Армандаса, представившего эту картину в красках, присоединился к смеху Эрвина.
– Это было вчера утром, а сегодня нас с другом выгнали из академии, – пояснил Эрвин, отсмеявшись. – Дарт пошел к себе домой, это в другую сторону, а я, как говорится, куда глаза глядят.
– Но как старикан узнал, что это сделали вы? – спросил Армандас.
– На нас донес сосед моего друга по комнате. Он видел у Дарта коробочку с блохами. Если бы не этот парень, никто не догадался бы. Пошумели бы, а затем все утихло бы. Обидно, конечно, – всего два месяца не доучился.
– Всего два месяца? Чепуха. Ты – самый настоящий маг, Эрвин.
– К сожалению, нет, – нахмурился тот. – У меня нет свидетельства академии, а кто ничего не понимает в магии, те смотрят в первую очередь на свидетельство. Кроме того, после испытаний выпускник проходит посвящение на беседе с ректором, где тот сообщает ему нечто такое, без чего маг не может быть настоящим магом. Это известно каждому ученику, это – первое, что говорят ему учителя. Конечно, кое-что я могу, но мне никогда уже не быть настоящим магом.
– Тогда обидно, – согласился Армандас. – А почему ты не хочешь вернуться домой?
– Меня слишком рано увезли оттуда, я почти ничего не помню. А к тому, что я помню, меня не тянет возвращаться.
Он покрошил на ладонь хлеба и протянул птичке, давно вынырнувшей из куста и с любопытством прислушивавшейся к беседе. Та без колебаний села к нему на ладонь и стала клевать крошки. Армандас с изумлением взглянул на птаху:
– Так ты вправду с ней разговаривал?
– Конечно, – ответил Эрвин.
– А о чем?
– Я сказал ей, что голоден, и она предложила мне червяка. С моей стороны было бы невежливым не угостить ее.
– Этому учат в академии?
– И этому тоже.
– А еще чему? – не унимался заинтригованный Армандас.
– Я учился там почти четырнадцать лет, а ты хочешь, чтобы я все сразу тебе рассказал? – усмехнулся Эрвин. – Много чему там учат.
– И ты расстраиваешься из-за каких-то двух месяцев?
– А ты бы на моем месте не расстраивался?
Армандас ненадолго задумался, видимо честно пытаясь поставить себя на место Эрвина. Птичка доклевала крошки, что-то пискнула и улетела.
– Что она сказала? – встрепенулся он.
– “Спасибо”, конечно.
– Знаешь, я, наверное, тоже расстраивался бы. – Открытое лицо Армандаса не оставляло никаких сомнений в его искренности. – Ты что собираешься делать дальше?
– Пока не знаю, – пожал плечами Эрвин. – Прийти куда-нибудь, а там поискать работу.
– Значит, тебе все равно, куда идти? Эрвин утвердительно кивнул.
– Тогда пошли со мной в Дангалор, у меня там родня. Я сам хочу устроиться там – может быть, устроимся вместе. Идет?
– Идет.
Армандас аккуратно сложил остатки еды в сумку. Эта неосознанная тщательность явно была следствием длительного воспитания. Затем он взвалил сумку на плечо, весело подмигнул новому попутчику, и они зашагали по дороге.
Вообще-то Эрвин предпочел бы одиночество, но вскоре он перестал опасаться, что новый спутник окажется надоедливым. Тот был разговорчивым, но умел и говорить, и слушать. В нем чувствовалось хорошее воспитание, и уже после нескольких фраз знакомства выяснилось, откуда оно взялось – Армандас, в отличие от Эрвина, был знатного рода. Еще несколько фраз – и оказалось, что у них есть даже кое-что общее. Семья Армандаса среди знати была такой же нищей, как семья Эрвина среди простонародья. Его мать, очень знатная девица, но бесприданница, вышла замуж по любви и теперь сама вязала, а затем штопала зимние чулки себе, мужу и дюжине детей. Небольшого оброка с трех десятков подданных, конечно, не хватало на жизнь, поэтому у них было свое хозяйство, где работала вся семья.
Сам Армандас родился где-то в середине, шестым или седьмым – он называл эту знаменательную цифру, но Эрвин мгновенно забыл ее. Учиться он имел возможность только у матери – к счастью, она очень много времени уделяла образованию и воспитанию детей. Теперь он стал достаточно взрослым, чтобы позаботиться о себе, а если повезет, то и о приданом для младших сестер, и родители отправили его к городской родне, которая могла помочь ему устроиться в жизни или хотя бы приютить его на первое время.
За разговорами время летело незаметно. Еще не наступил вечер, а они уже многое знали друг о друге и разговаривали как закадычные друзья. Армандас даже со вздохом признался, что с лопатой и плугом он управляется гораздо лучше, а с оружием – гораздо хуже, чем положено знатному молодому человеку. Однако он оптимистично надеялся быстро исправить этот маленький недостаток, когда окажется в городе у родных.
– Они, наверное, и тебя пристроят, Эрвин, – строил он предположения – розовощекий сельский житель, выходец из семьи, где все радушно относились друг к другу, к немногочисленным подданным и случайным прохожим. – Они городские, знакомых у них, наверное, уйма.
Эрвин, с пяти лет росший в сухой обстановке академии магов, не разделял его уверенности, но у него не было и причин сомневаться. Он плохо знал внешний мир – учеников редко выпускали в небольшой городок или, скорее, большую деревню, располагавшуюся в нескольких лигах от академии. Окрестная природа, где он любил бывать в свободное от занятий время, и несколько близлежащих ферм не давали ему представления о людской жизни. Как удачно, что у него появился знакомый, который поможет ему освоиться в новых обстоятельствах, но еще удачнее, что этот знакомый оказался просто хорошим парнем, с которым можно было подружиться.
Вдруг его внимание привлекли какие-то звуки, доносившиеся из тянущегося по обе стороны дороги леса.
– Стой! – сказал он Армандасу. – Слышишь?
Тот остановился и прислушался.
– Что? – спросил он наконец.
– Хныканье какое-то или стоны. Вон оттуда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102