Наконец понял — отец убитой девушки.
— Выпишите повестку на входе, — смягчив голос, сказал он. — Я жду его.
Разговаривать с родственниками убитых — самая неприятная, но — увы! — неизбежная часть работы. Именно эта процедура отнимала больше всего сил. Рюмин, как мог, сочувствовал несчастным. Однако проблема заключалась в том, что как раз сочувствия от него и не ждали. Точнее, ждали, но не только этого.
Когда человек обнаруживал, что привычный мир в одночасье разрушен дотла — жестоко, грубо — опер становился последним прибежищем, куда можно было обратиться в поисках справедливости. Ведь наказание за злодейство должно быть неотвратимым — и зримым воплощением этой неотвратимости являлся капитан Рюмин.
Иной раз он почти физически ощущал черную мстительную энергию, исходившую от собеседника. Капитан наполнялся ею, и она требовала выхода — какого угодно. В такие дни он тренировался в зале на износ, а придя домой, добивал гудящие мышцы намеренно перегруженной штангой, и все равно просыпался утром злой, с вязкой слюной во рту, с глазами, налитыми кровью.
Как ни странно, это здорово помогало. Мозг начинал работать на пределе, мускулы двигались быстрее, чем обычно. Разрозненные голоса, звучащие в голове, вдруг сливались в единый мощный хор, и части мозаики складывались в одно целое. Оставались только технические тонкости: незаметно подкрасться к преступнику, когда он совсем того не ожидает, и вовремя одернуть пляшущий на курке палец — слишком велик соблазн покарать выродка.
Рюмин почувствовал, что во рту пересохло. Бутылочка «Бонаквы» была наполовину пуста, но о том, чтобы допивать после Рудакова, не могло быть и речи. Капитан схватил с подоконника старый мутный графин и метнулся в туалет. Наполнил его тепловатой, пахнущей хлоркой водой и тут же осушил на треть. Когда он вернулся в кабинет, на пороге стоял седой крепко сбитый мужчина лет шестидесяти.
— Вы Рюмин? — спросил он первым. — Я — Данилов.
Капитан молча пожал протянутую руку и распахнул дверь, приглашая мужчину войти.
Отец убитой девушки сел к столу и замолчал. Его квадратное лицо с грубой обветренной кожей, перечеркнутой глубокими морщинами, напоминало смятое голенище. Широкие плечи едва умещались в старомодном, но почти не ношеном пиджаке. К лацкану был приколот «Знак почета», на груди — колодки медалей.
Данилов с хрустом разминал короткие толстые пальцы, привыкшие к тяжелой физической работе. Он исподлобья окинул Рюмина оценивающим взглядом, прокашлялся и сказал:
— Я хотел мальчика. Жена родила мне девочку. С девочкой всегда так — растишь и боишься, что настанет время и ее кто-нибудь заберет… — у Данилова был глухой хриплый голос; казалось, он не говорил, а выплевывал слова, не желавшие срываться с языка.
Рюмин достал чистый лист бумаги и ручку. Он собирался задать несколько стандартных вопросов, но в этом коренастом работяге было столько ненапускной значительности, что капитан не решался его перебить.
— Надо было ее замуж выдать, — задумчиво проговорил Данилов. — Да подходящего мужика не нашлось. Все какие-то слабаки да проходимцы. Менеджеры, мать их ети… Продюсеры!
Его руки сжались в кулаки, и Рюмин не на шутку встревожился, что старая столешница разлетится на куски, стоит Данилову лишь стукнуть покрепче.
— Не надо писать, — сказал отец. — Я ничего не знаю. Знал бы — сам убил.
Капитан бросил ручку, отодвинул в сторону лист. Данилов полез во внутренний карман пиджака — швы на спине угрожающе затрещали. Он вытащил цветную фотографию — 9 на 12 — и бережно положил перед Рюминым.
— Вот такой она была… — у отца перехватило дыхание, он часто-часто заморгал, но быстро взял себя в руки. — Участковый сказал, чтобы я принес. Только — с возвратом, у меня больше нет!
Капитан посмотрел на фотографию. Лицо показалось ему странно знакомым. Он словно бы уже его где-то видел.
Рюмин понимал, что должен задать вопрос — иначе нельзя. Но при этом — почти не надеялся на ответ. И все-таки он решился.
— Скажите… У вашей дочери были знакомые? Я имею в виду мужчин.
Данилов презрительно скривился.
— Какие в ее фирме мужики? Один только охранник, да и тот — старый пень, вроде меня.
— Ну, может, ваша жена в курсе… — предположил Рюмин.
— В больнице она. Инфаркт, — ответил Данилов. — Я сейчас к ней поеду.
Разговора не получалось, и капитан не знал, как его правильно построить.
— Вы… — стыдно было признаться, но Рюмин успел забыть имя и отчество отца Даниловой. — Видели квартиру? Ничего из вещей не пропало?
— Дочь пропала, — глухо сказал отец и быстро смахнул набежавшую слезу. — Разве мало?
— Да… Примите мои соболезнования.
Данилов махнул рукой — пустое. Что мне с твоих соболезнований?
Он встал и одернул пиджак — как человек, исполненный сознанием честно выполненного долга. Рюмин знал по собственному опыту: люди старой закалки совершенно по-другому относятся к визиту в милицию. Именно как к долгу, а не к посещению надоедливого и бестолкового бюро добрых услуг.
— Правда… — старик наклонил голову, будто это помогало ему вспомнить. — Этого нет… — он наморщил лоб, вспоминая мудреное слово, не успевшее прочно войти в лексикон. — Ноутбука. А сберкнижка — на месте. И сережки с браслетиком — тоже.
— Ноутбука? — переспросил Рюмин.
Старик посмотрел на него, как на слабоумного.
— Ноутбука, — едва ли не по складам повторил он.
И откланялся. Капитан не стал задерживать — поставил на повестке время и расписался. Мужчины на прощание пожали друг другу руки, и Данилов ушел.
Рюмин остался в кабинете один. Возникшее беспокойство не давало покоя, нарастало с каждой секундой. Если версия о мотивированности поведения маньяка верна, то пропажа ноутбука должна быть обоснованна.
Капитан открыл папку с делом Лапиной и просмотрел снимки. Так и есть. Закон парных случаев действовал! Совпадения не ограничивались способом убийства, положением тела, порезами и буквой «М» над кроватью! В квартире Ингрид тоже стоял компьютер — правда, не ноутбук, а стационарный, на маленьком столике у окна. Криминалист Быстрое пытался снять с него отпечатки, но ничего не обнаружил. Тогда это не показалось Рюмину подозрительным: он сам протирал домашний компьютер специальными салфетками — всякий раз, когда заканчивал работу. Но теперь…
«Возможно, это зацепка!» — подумал Рюмин. Он достал мобильный, нашел темно-синюю визитку с золотым обрезом и набрал номер. — Этель? Капитан Рюмин беспокоит. Скажите, ключ от квартиры Лапиной все еще у вас?
26
Ровно через два часа, как и было условлено, Вяземская пришла на стоянку. Первое, что бросилось ей в глаза, — букет, лежавший на капоте «Лансера». Семь белых калл, завернутых в тонкую полупрозрачную зеленую бумагу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
— Выпишите повестку на входе, — смягчив голос, сказал он. — Я жду его.
Разговаривать с родственниками убитых — самая неприятная, но — увы! — неизбежная часть работы. Именно эта процедура отнимала больше всего сил. Рюмин, как мог, сочувствовал несчастным. Однако проблема заключалась в том, что как раз сочувствия от него и не ждали. Точнее, ждали, но не только этого.
Когда человек обнаруживал, что привычный мир в одночасье разрушен дотла — жестоко, грубо — опер становился последним прибежищем, куда можно было обратиться в поисках справедливости. Ведь наказание за злодейство должно быть неотвратимым — и зримым воплощением этой неотвратимости являлся капитан Рюмин.
Иной раз он почти физически ощущал черную мстительную энергию, исходившую от собеседника. Капитан наполнялся ею, и она требовала выхода — какого угодно. В такие дни он тренировался в зале на износ, а придя домой, добивал гудящие мышцы намеренно перегруженной штангой, и все равно просыпался утром злой, с вязкой слюной во рту, с глазами, налитыми кровью.
Как ни странно, это здорово помогало. Мозг начинал работать на пределе, мускулы двигались быстрее, чем обычно. Разрозненные голоса, звучащие в голове, вдруг сливались в единый мощный хор, и части мозаики складывались в одно целое. Оставались только технические тонкости: незаметно подкрасться к преступнику, когда он совсем того не ожидает, и вовремя одернуть пляшущий на курке палец — слишком велик соблазн покарать выродка.
Рюмин почувствовал, что во рту пересохло. Бутылочка «Бонаквы» была наполовину пуста, но о том, чтобы допивать после Рудакова, не могло быть и речи. Капитан схватил с подоконника старый мутный графин и метнулся в туалет. Наполнил его тепловатой, пахнущей хлоркой водой и тут же осушил на треть. Когда он вернулся в кабинет, на пороге стоял седой крепко сбитый мужчина лет шестидесяти.
— Вы Рюмин? — спросил он первым. — Я — Данилов.
Капитан молча пожал протянутую руку и распахнул дверь, приглашая мужчину войти.
Отец убитой девушки сел к столу и замолчал. Его квадратное лицо с грубой обветренной кожей, перечеркнутой глубокими морщинами, напоминало смятое голенище. Широкие плечи едва умещались в старомодном, но почти не ношеном пиджаке. К лацкану был приколот «Знак почета», на груди — колодки медалей.
Данилов с хрустом разминал короткие толстые пальцы, привыкшие к тяжелой физической работе. Он исподлобья окинул Рюмина оценивающим взглядом, прокашлялся и сказал:
— Я хотел мальчика. Жена родила мне девочку. С девочкой всегда так — растишь и боишься, что настанет время и ее кто-нибудь заберет… — у Данилова был глухой хриплый голос; казалось, он не говорил, а выплевывал слова, не желавшие срываться с языка.
Рюмин достал чистый лист бумаги и ручку. Он собирался задать несколько стандартных вопросов, но в этом коренастом работяге было столько ненапускной значительности, что капитан не решался его перебить.
— Надо было ее замуж выдать, — задумчиво проговорил Данилов. — Да подходящего мужика не нашлось. Все какие-то слабаки да проходимцы. Менеджеры, мать их ети… Продюсеры!
Его руки сжались в кулаки, и Рюмин не на шутку встревожился, что старая столешница разлетится на куски, стоит Данилову лишь стукнуть покрепче.
— Не надо писать, — сказал отец. — Я ничего не знаю. Знал бы — сам убил.
Капитан бросил ручку, отодвинул в сторону лист. Данилов полез во внутренний карман пиджака — швы на спине угрожающе затрещали. Он вытащил цветную фотографию — 9 на 12 — и бережно положил перед Рюминым.
— Вот такой она была… — у отца перехватило дыхание, он часто-часто заморгал, но быстро взял себя в руки. — Участковый сказал, чтобы я принес. Только — с возвратом, у меня больше нет!
Капитан посмотрел на фотографию. Лицо показалось ему странно знакомым. Он словно бы уже его где-то видел.
Рюмин понимал, что должен задать вопрос — иначе нельзя. Но при этом — почти не надеялся на ответ. И все-таки он решился.
— Скажите… У вашей дочери были знакомые? Я имею в виду мужчин.
Данилов презрительно скривился.
— Какие в ее фирме мужики? Один только охранник, да и тот — старый пень, вроде меня.
— Ну, может, ваша жена в курсе… — предположил Рюмин.
— В больнице она. Инфаркт, — ответил Данилов. — Я сейчас к ней поеду.
Разговора не получалось, и капитан не знал, как его правильно построить.
— Вы… — стыдно было признаться, но Рюмин успел забыть имя и отчество отца Даниловой. — Видели квартиру? Ничего из вещей не пропало?
— Дочь пропала, — глухо сказал отец и быстро смахнул набежавшую слезу. — Разве мало?
— Да… Примите мои соболезнования.
Данилов махнул рукой — пустое. Что мне с твоих соболезнований?
Он встал и одернул пиджак — как человек, исполненный сознанием честно выполненного долга. Рюмин знал по собственному опыту: люди старой закалки совершенно по-другому относятся к визиту в милицию. Именно как к долгу, а не к посещению надоедливого и бестолкового бюро добрых услуг.
— Правда… — старик наклонил голову, будто это помогало ему вспомнить. — Этого нет… — он наморщил лоб, вспоминая мудреное слово, не успевшее прочно войти в лексикон. — Ноутбука. А сберкнижка — на месте. И сережки с браслетиком — тоже.
— Ноутбука? — переспросил Рюмин.
Старик посмотрел на него, как на слабоумного.
— Ноутбука, — едва ли не по складам повторил он.
И откланялся. Капитан не стал задерживать — поставил на повестке время и расписался. Мужчины на прощание пожали друг другу руки, и Данилов ушел.
Рюмин остался в кабинете один. Возникшее беспокойство не давало покоя, нарастало с каждой секундой. Если версия о мотивированности поведения маньяка верна, то пропажа ноутбука должна быть обоснованна.
Капитан открыл папку с делом Лапиной и просмотрел снимки. Так и есть. Закон парных случаев действовал! Совпадения не ограничивались способом убийства, положением тела, порезами и буквой «М» над кроватью! В квартире Ингрид тоже стоял компьютер — правда, не ноутбук, а стационарный, на маленьком столике у окна. Криминалист Быстрое пытался снять с него отпечатки, но ничего не обнаружил. Тогда это не показалось Рюмину подозрительным: он сам протирал домашний компьютер специальными салфетками — всякий раз, когда заканчивал работу. Но теперь…
«Возможно, это зацепка!» — подумал Рюмин. Он достал мобильный, нашел темно-синюю визитку с золотым обрезом и набрал номер. — Этель? Капитан Рюмин беспокоит. Скажите, ключ от квартиры Лапиной все еще у вас?
26
Ровно через два часа, как и было условлено, Вяземская пришла на стоянку. Первое, что бросилось ей в глаза, — букет, лежавший на капоте «Лансера». Семь белых калл, завернутых в тонкую полупрозрачную зеленую бумагу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76