На пороге стоял высокий подтянутый мужчина в джинсовом костюме с благородной сединой на висках. Увидев Анну, он звучно шлепнул себя по лбу и запрокинул голову. — О, как ты неприглядна! — завершил он декламацию трагическим голосом.
— Привет, Володя! Я тоже рада тебя видеть, — Вяземская подставила щечку для поцелуя.
— Зубриков! — представился режиссер.
— Александр.
Режиссер пожал Северцеву руку и обернулся к Анне.
— Твой?
Вяземская молча кивнула.
— Фактурный тип, — Зубриков не торопился разнять рукопожатия. — Кажется, у меня есть для него небольшая роль…
— Ты опоздал, — осадила Анна. — У него уже есть роль.
Северцев выглядел обескураженным, но всячески старался не подавать виду. Он сел на один из шести стульев, стоявших вдоль правой стены.
Зубриков вернулся за стол и устроился рядом с пышногрудой блондинкой. Он успел как бы ненароком ущипнуть ее за аппетитную коленку, но ни от кого из присутствующих это не укрылось: вызывающе округлые блестящие колени блондинки составляли центр скромной композиции кабинета.
— Ну что ж, девочки! — режиссер потер руки. — Вы уже знакомы. Все друг о друге знаете, поэтому ссориться из-за меня не стоит. Рассказывай, прелесть моя, зачем пожаловала?
Александр явно чувствовал себя неловко. При словах «прелесть моя» он беспокойно заерзал.
Вяземская сразу перешла к делу.
— Володя, ты можешь рассказать что-нибудь об Уржумцеве?
— Костик? — Зубриков состроил кислую мину. — Разве он еще кого-то интересует?
— Меня, например.
— Собираешься устроить культ погибшего кумира?
— Попытайся быть серьезным. Хотя бы ненадолго, — с укором сказала Анна.
— Хорошо, попробую.
Зубриков широко улыбнулся, потом заявил:
— Как актер он был полный ноль. Постоянно ломал кадр.
— Если ты не можешь грамотно выстроить кадр, это еще не значит, что виноват актер, — сварливо сказала блондинка и неторопливо закинула ногу на ногу.
Узкое короткое платье натянулось, угрожая лопнуть. Блондинка некоторое время безуспешно с ним боролась, потом — так же медленно — вернула ногу на пол.
— Если в кадре нет тебя, это еще не значит, что он выстроен неграмотно, — парировал Зубриков. — Моя прелесть! — добавил он и снова ущипнул блондинку.
— Идиот! — ласково прошипела обладательница аппетитных коленок.
— Мэрилин Монро! — тем же тоном ответил режиссер. Они громко поцеловались.
— Так что насчет Уржумцева? — напомнила Анна.
Зубриков и блондинка на время перестали изображать волнистых попугайчиков на ветке. «Мэрилин» достала платок и вытерла с лица режиссера следы алой помады.
— Он постоянно ломал кадр, — косясь на пассию, заявил режиссер. На этот раз блондинка промолчала, и он продолжил: — Маленький актер с большими амбициями. Типичный сын академика. От папы достались деньги. От мамы — мозги, повернутые набекрень. Отличное наследство!
— Константин Уржумцев был сыном академика?
— Ну да! Папа изобрел что-то гениальное… Вроде как метод прямой перегонки свинячьего дерьма в ракетное топливо. Ну, а поскольку ракет у нас хватает, а свиней — еще больше… — Зубриков развел руками, показывая, что комментарии излишни.
— А… мать? — осторожно спросила Вяземская.
— Полоумная особа! — воскликнул режиссер. — Была помешана на исключительности сына. А после того, как супруга-академика законопатили в Кремлевскую стену, окончательно слетела с катушек. «Константин Родионович, Константин Родионович!». Вы бы видели, какие скандалы она устраивала! — Зубриков восхищенно зацокал языком. — Ни один сценарист так не напишет. Шекспир! Вот у кого настоящее чувство драмы!
Анна бросила взгляд на порезанную щеку Северцева.
— С чувством драмы у нее все в порядке… А что произошло с самим Уржумцевым?
— Он вышел из павильона через ворота, — заявила блондинка.
— То есть? — не поняла Вяземская.
Зубриков вздохнул. Было видно, что он не хочет развивать эту тему, но настойчивый интерес Анны требовал ответа.
— Лет шесть назад, — сказал он. — Мы снимали очередную «Подводную лодку в степях Украины». Милая бредятинка, скромный бюджет, «бабло побеждает зло» как основная тема… Натуру уже отсняли, остались интерьеры. Я работал вторым режиссером. Однажды Уржумцев вышел из павильона не через калитку, как положено, а через ворота. А у нас есть такая примета — не ходи через ворота, так только покойников носят. Ну, и…
— Сорвался, — подхватила блондинка. — Говорили, что запил. Но я-то знала — он уже пару лет плотно сидел на игле.
— Костик, Костик… — перебил Зубриков. — Хватились, а парня-то и нет. Пропал. Продюсеры икру мечут — сроки поджимают! А найти его не могут!
— Через месяц появился, — сообщила блондинка. — Серьезный такой, присмиревший… Целеустремленный.
— Начинаем снимать, — вновь вступил режиссер, — а парень играет, как Лоуренс Оливье! Дубль за дублем, один другого лучше! У меня — волосы дыбом! Ни дать, ни взять, второй Янковский! А Уржумцев смеется — новая муза, говорит! Вернула к жизни!
— Она-то его и убила, — мрачно заключила блондинка.
Вяземская и Северцев переглянулись.
— Кто? — спросила Анна.
— Лиза, — не сговариваясь, хором ответили Зубриков и блондинка.
Это было стопроцентным попаданием. Северцев подался вперед. Анна увидела, как его пальцы нервно стиснули сиденье стула.
Зубриков встал и подошел к шкафу, так тесно набитому различным барахлом, что грозил лопнуть, словно толстяк от обжорства. Режиссер открыл дверцу — посыпались неподшитые страницы сценариев, пожелтевшие от времени снимки, сложенные афиши, разорванные матерчатые отражатели для фотосъемки.
Зубриков безошибочно вытащил из груды хлама толстый альбом в обветшавшем дерматиновом переплете и бросил на стол.
— Где-то здесь… — он начал листать с конца и почти сразу наткнулся на то, что искал. — Вот! Странная парочка. Но они друг друга стоили…
На цветной фотографии были изображены два молодых человека в свадебных нарядах. Жених в черном костюме, с алой розой в петлице, бережно обнимал невесту за талию. Невеста, невысокая стройная брюнетка с густым роскошным каре, держала в руках букет калл. Пристальный взгляд зеленых глаз пронизывал и объектив, и пленку, и прошедшие с тех пор шесть лет… Вяземская невольно вздрогнула.
— А это кто? — спросил Северцев, показывая на худого лысого мужчину, стоявшего за плечом Уржумцева.
— Это? — Зубриков озадаченно почесал в затылке. — Черт его знает…
— Костик и Лиза называли его «наш счастливый случай»… — обронила блондинка. -Он-то их и познакомил.
— Точно, точно! — оживился режиссер. — Было такое.
— Вы позволите? — спросил Александр и, не дожидаясь ответа, вытащил снимок из фигурных прорезей.
Зубриков махнул рукой.
— Бери…
Северцев перевернул фотографию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
— Привет, Володя! Я тоже рада тебя видеть, — Вяземская подставила щечку для поцелуя.
— Зубриков! — представился режиссер.
— Александр.
Режиссер пожал Северцеву руку и обернулся к Анне.
— Твой?
Вяземская молча кивнула.
— Фактурный тип, — Зубриков не торопился разнять рукопожатия. — Кажется, у меня есть для него небольшая роль…
— Ты опоздал, — осадила Анна. — У него уже есть роль.
Северцев выглядел обескураженным, но всячески старался не подавать виду. Он сел на один из шести стульев, стоявших вдоль правой стены.
Зубриков вернулся за стол и устроился рядом с пышногрудой блондинкой. Он успел как бы ненароком ущипнуть ее за аппетитную коленку, но ни от кого из присутствующих это не укрылось: вызывающе округлые блестящие колени блондинки составляли центр скромной композиции кабинета.
— Ну что ж, девочки! — режиссер потер руки. — Вы уже знакомы. Все друг о друге знаете, поэтому ссориться из-за меня не стоит. Рассказывай, прелесть моя, зачем пожаловала?
Александр явно чувствовал себя неловко. При словах «прелесть моя» он беспокойно заерзал.
Вяземская сразу перешла к делу.
— Володя, ты можешь рассказать что-нибудь об Уржумцеве?
— Костик? — Зубриков состроил кислую мину. — Разве он еще кого-то интересует?
— Меня, например.
— Собираешься устроить культ погибшего кумира?
— Попытайся быть серьезным. Хотя бы ненадолго, — с укором сказала Анна.
— Хорошо, попробую.
Зубриков широко улыбнулся, потом заявил:
— Как актер он был полный ноль. Постоянно ломал кадр.
— Если ты не можешь грамотно выстроить кадр, это еще не значит, что виноват актер, — сварливо сказала блондинка и неторопливо закинула ногу на ногу.
Узкое короткое платье натянулось, угрожая лопнуть. Блондинка некоторое время безуспешно с ним боролась, потом — так же медленно — вернула ногу на пол.
— Если в кадре нет тебя, это еще не значит, что он выстроен неграмотно, — парировал Зубриков. — Моя прелесть! — добавил он и снова ущипнул блондинку.
— Идиот! — ласково прошипела обладательница аппетитных коленок.
— Мэрилин Монро! — тем же тоном ответил режиссер. Они громко поцеловались.
— Так что насчет Уржумцева? — напомнила Анна.
Зубриков и блондинка на время перестали изображать волнистых попугайчиков на ветке. «Мэрилин» достала платок и вытерла с лица режиссера следы алой помады.
— Он постоянно ломал кадр, — косясь на пассию, заявил режиссер. На этот раз блондинка промолчала, и он продолжил: — Маленький актер с большими амбициями. Типичный сын академика. От папы достались деньги. От мамы — мозги, повернутые набекрень. Отличное наследство!
— Константин Уржумцев был сыном академика?
— Ну да! Папа изобрел что-то гениальное… Вроде как метод прямой перегонки свинячьего дерьма в ракетное топливо. Ну, а поскольку ракет у нас хватает, а свиней — еще больше… — Зубриков развел руками, показывая, что комментарии излишни.
— А… мать? — осторожно спросила Вяземская.
— Полоумная особа! — воскликнул режиссер. — Была помешана на исключительности сына. А после того, как супруга-академика законопатили в Кремлевскую стену, окончательно слетела с катушек. «Константин Родионович, Константин Родионович!». Вы бы видели, какие скандалы она устраивала! — Зубриков восхищенно зацокал языком. — Ни один сценарист так не напишет. Шекспир! Вот у кого настоящее чувство драмы!
Анна бросила взгляд на порезанную щеку Северцева.
— С чувством драмы у нее все в порядке… А что произошло с самим Уржумцевым?
— Он вышел из павильона через ворота, — заявила блондинка.
— То есть? — не поняла Вяземская.
Зубриков вздохнул. Было видно, что он не хочет развивать эту тему, но настойчивый интерес Анны требовал ответа.
— Лет шесть назад, — сказал он. — Мы снимали очередную «Подводную лодку в степях Украины». Милая бредятинка, скромный бюджет, «бабло побеждает зло» как основная тема… Натуру уже отсняли, остались интерьеры. Я работал вторым режиссером. Однажды Уржумцев вышел из павильона не через калитку, как положено, а через ворота. А у нас есть такая примета — не ходи через ворота, так только покойников носят. Ну, и…
— Сорвался, — подхватила блондинка. — Говорили, что запил. Но я-то знала — он уже пару лет плотно сидел на игле.
— Костик, Костик… — перебил Зубриков. — Хватились, а парня-то и нет. Пропал. Продюсеры икру мечут — сроки поджимают! А найти его не могут!
— Через месяц появился, — сообщила блондинка. — Серьезный такой, присмиревший… Целеустремленный.
— Начинаем снимать, — вновь вступил режиссер, — а парень играет, как Лоуренс Оливье! Дубль за дублем, один другого лучше! У меня — волосы дыбом! Ни дать, ни взять, второй Янковский! А Уржумцев смеется — новая муза, говорит! Вернула к жизни!
— Она-то его и убила, — мрачно заключила блондинка.
Вяземская и Северцев переглянулись.
— Кто? — спросила Анна.
— Лиза, — не сговариваясь, хором ответили Зубриков и блондинка.
Это было стопроцентным попаданием. Северцев подался вперед. Анна увидела, как его пальцы нервно стиснули сиденье стула.
Зубриков встал и подошел к шкафу, так тесно набитому различным барахлом, что грозил лопнуть, словно толстяк от обжорства. Режиссер открыл дверцу — посыпались неподшитые страницы сценариев, пожелтевшие от времени снимки, сложенные афиши, разорванные матерчатые отражатели для фотосъемки.
Зубриков безошибочно вытащил из груды хлама толстый альбом в обветшавшем дерматиновом переплете и бросил на стол.
— Где-то здесь… — он начал листать с конца и почти сразу наткнулся на то, что искал. — Вот! Странная парочка. Но они друг друга стоили…
На цветной фотографии были изображены два молодых человека в свадебных нарядах. Жених в черном костюме, с алой розой в петлице, бережно обнимал невесту за талию. Невеста, невысокая стройная брюнетка с густым роскошным каре, держала в руках букет калл. Пристальный взгляд зеленых глаз пронизывал и объектив, и пленку, и прошедшие с тех пор шесть лет… Вяземская невольно вздрогнула.
— А это кто? — спросил Северцев, показывая на худого лысого мужчину, стоявшего за плечом Уржумцева.
— Это? — Зубриков озадаченно почесал в затылке. — Черт его знает…
— Костик и Лиза называли его «наш счастливый случай»… — обронила блондинка. -Он-то их и познакомил.
— Точно, точно! — оживился режиссер. — Было такое.
— Вы позволите? — спросил Александр и, не дожидаясь ответа, вытащил снимок из фигурных прорезей.
Зубриков махнул рукой.
— Бери…
Северцев перевернул фотографию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76