813, восьмой этаж”.
— Куда? — спросил охранник у женщины, стоящей впереди.
— “Центр оздоровительного дыхания доктора Чон”, — сказала женщина смущенно.
— Идите. Второй этаж, там спросите.
Он нажал кнопку, и турникет открылся. За женщиной шел мужичок с небольшой коробкой под мышкой.
— “Иволга-стар”, — сказал мужичок.
— Это где такое? — Охранник выдвинул ящик стола и погрузил туда взгляд, бегая глазами по строчкам. — К кому вы там?
— Компьютерные детали, гарантийный отдел…
— А, компьютерщики… — Охранник кивнул и повернулся к напарнику. — Где у нас компьютерщики?
— Переименовались опять, — хмуро сказал напарник, угрюмо разминая в руках сигарету. — Смотри “ЗАО Изольда”.
— А, есть такое… — Охранник поднял взгляд на мужичка. — Проходите.
— Позвоните сначала, — перебил напарник. — Позвоните три-пятнадцать, вон телефон на стенке висит. Они вам все равно ничего делать не будут. Вы по гарантии? Ничего делать не будут. Они уже две недели как “Изольда”.
— Но я купил звуковую карту, и мне дали гарантию на полгода! — возмутился мужик.
— Звоните им.
— Но…
— Отойдите от окошка! — рявкнул напарник. — Звоните вон, не мешайте. — Он повернулся ко мне. — А вы куда?
— На съемку, — сказал я.
— Рано пришел. Через два часа подойди.
Со стороны завода на проходную влетел Владик.
— А!!! — закричал он радостно. — Пойдем, пойдем!
— Это участник? — удивился охранник. — Так бы и сказали, а я думал, зрители собираются.
Я удивленно посмотрел на Владика:
— А ты мне не говорил, что там будут зрители!
— Кто ж знал, что ты нашу передачу не смотришь, — пожал плечами Владик. — Идем быстрее, по дороге все расскажу!
И мы пошли по разбитой аллее к корпусу завода. Корпус выглядел старомодно — пыльная бетонная коробка с узкими окнами-бойницами. Из серого бетонного куба далеко вперед выдавался монументальный подъезд, обложенный несерьезно-розовым кирпичом. Внутри подъезда была громоздкая алюминиевая рама, местами застекленная, местами забитая фанерой. Рельефные алюминиевые балки успели почернеть от времени, поверхность металла была причудливо выгнута в разные стороны, словно подъезд задумчиво девала гигантская коза. Но я знал, что это сделали сотруд-"ики завода, годами курящие на крыльце. Глазами сверлили, ключами ковыряли в задумчивости. Над козырьком подъезда среди розового кирпича строители навечно выложили цифру “1972” кирпичами красного цвета.
— Нравится? — спросил Владик.
— Думаю, — сказал я. — Как все меняется. Строители решили похвастаться новизной, выложили новый год. А прошло время, и теперь как клеймо старости.
— Чо? — Владик недоуменно посмотрел на меня, затем на подъезд и рассмеялся. — А ты погоди еще лет сто, такой антиквариат будет! Туристов будут сюда водить.
— Сомневаюсь.
— Настрой мне твой не нравится, — сказал Владик. — Ты только эту тоску перед камерой не разводи…
— Буду краток, — сказал я.
— Зачем? Болтай что хочешь, я после порежу.
— А много будет зрителей?
— В студии? Человек двадцать. Ты их не бойся.
Мы шли длинными коридорами, пару раз проходили заброшенные лестничные пролеты, где у стен валялись мешки с известкой. Завод казался вымершим. Владик на ходу достал распечатанные листки и черкал там ногтем.
— Это сценарий? Дай прочесть? — сказал я.
— Не, — помотал головой Владик. — Не положено, извини. Неожиданность пропадет. Значит, так, сколько тебе надо времени, чтобы выпустить когти?
— Ну, если сосредоточиться… Секунд пятнадцать.
— А медленнее можешь?
— Могу…
— Тогда вытаскивай их не торопясь. Ноги продавать не будем.
— Продавать?
— В смысле — показывать. Ноги — это не эстетично. Руки — да. Уши — обязательно. Махать ушами не можешь?
— Не получается.
— Ладно. Теперь морда. Не знаю, как с мордой. Жуткая у тебя морда. Посимпатичнее можешь?
— Могу попробовать без клыков. Владик резко затормозил и уставился в пространство остановившимся взглядом.
— Не, — сказал он наконец и двинулся дальше. — Клыки — самая клубничка. Это мы в конце дадим.
— А беседовать вообще не будем?
— Будем! Еще как будем!
— А о чем?
— О тебе, конечно. Как ты научился этому? Помогает ли это тебе в жизни? Как к клыкам относится твоя девушка? У тебя же есть девушка?
— Девушки нет. Предпочитаю общаться со взрослыми женщинами, — пошутил я, но шутка печально застыла в пыльном воздухе коридора.
— Угу, — кивнул Владик. — Обязательно скажи эту фразу! Все, пришли.
Мы стояли у полуоткрытых железных ворот. Из створки выбивался искусственный свет. Наверно, так должны выглядеть двери ада или рая, подумалось мне. Перед дверьми у стен стояли гигантские щиты разрисованного картона. На них были изображены непомерно увеличенные россыпи компьютерных микросхем.
— Это декорации другой программы, — кивнул Владик, проследив за моим взглядом, и распахнул ворота. — С другого канала вообще. Здесь их десятка два снимают, место благодатное.
Место действительно впечатляло. Раньше здесь было что-то вроде громадного цеха. Гроздья решетчатых переходов, балконов и лестниц, пучки гигантских клешней, свисающих с потолка повсюду. Со всех сторон лупили гигантские прожектора.
— Что здесь раньше было? — спросил я. — Подводные лодки лудили?
— А черт знает. Нравится? Очень дорогое помещение. Один съемочный день — убиться можно. Так, ты вот чего — пойдем в гримерку, сиди перед зеркалом и тренируйся. Пальцы, уши, морду посимпатичнее. И в обратном порядке — морду, уши, пальцы. О! Слушай, а ты копыта можешь?
— Копыта? Не пробовал.
— Попробуй! В сценарии этого нет. — Владик потряс листками. — Но было бы очень неплохо. И кстати, вот еще тебе могу подкинуть идею… Стоп, это уже порнография. И так неплохо. Ох, клевую программу сделаем!!!
Час я провел в комнате, оборудованной под гримерку. Во всю стену растянулось огромное зеркало, как в парикмахерской. Я сидел перед зеркалом и тренировался. Мне даже удалось сделать волчью морду симпатичнее. Оказалось, для того надо лишь подтянуть уголки губ вверх. Один раз в гримерку вошла нескладная уборщица с пустым ведром и шваброй. Я сидел спиной, но видел в зеркале, как она остановилась у двери и начала стягивать с рук желтые резиновые перчатки. Почувствовала взгляд и глянула на меня, в отражение зеркала. Морда у меня в тот момент была что надо — длинная, поросшая серым волосом. Уборщица сначала ничего не поняла, близоруко прищурила глаза и сделала пару шагов вперед. Остановилась с открытым ртом, и глаза у нее тоже стали круглыми и пустыми, словно две дырки насквозь до затылка. Она издала хрип, похожий на хрюканье, и поднесла руку к груди, чтобы перекреститься. Я смотрел на нее. Уборщица еще секунду остолбенело глядела на меня, а затем подпрыгнула и выскочила из комнаты, забыв ведро, швабру и перчатку, одиноко висящую на краю ведра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
— Куда? — спросил охранник у женщины, стоящей впереди.
— “Центр оздоровительного дыхания доктора Чон”, — сказала женщина смущенно.
— Идите. Второй этаж, там спросите.
Он нажал кнопку, и турникет открылся. За женщиной шел мужичок с небольшой коробкой под мышкой.
— “Иволга-стар”, — сказал мужичок.
— Это где такое? — Охранник выдвинул ящик стола и погрузил туда взгляд, бегая глазами по строчкам. — К кому вы там?
— Компьютерные детали, гарантийный отдел…
— А, компьютерщики… — Охранник кивнул и повернулся к напарнику. — Где у нас компьютерщики?
— Переименовались опять, — хмуро сказал напарник, угрюмо разминая в руках сигарету. — Смотри “ЗАО Изольда”.
— А, есть такое… — Охранник поднял взгляд на мужичка. — Проходите.
— Позвоните сначала, — перебил напарник. — Позвоните три-пятнадцать, вон телефон на стенке висит. Они вам все равно ничего делать не будут. Вы по гарантии? Ничего делать не будут. Они уже две недели как “Изольда”.
— Но я купил звуковую карту, и мне дали гарантию на полгода! — возмутился мужик.
— Звоните им.
— Но…
— Отойдите от окошка! — рявкнул напарник. — Звоните вон, не мешайте. — Он повернулся ко мне. — А вы куда?
— На съемку, — сказал я.
— Рано пришел. Через два часа подойди.
Со стороны завода на проходную влетел Владик.
— А!!! — закричал он радостно. — Пойдем, пойдем!
— Это участник? — удивился охранник. — Так бы и сказали, а я думал, зрители собираются.
Я удивленно посмотрел на Владика:
— А ты мне не говорил, что там будут зрители!
— Кто ж знал, что ты нашу передачу не смотришь, — пожал плечами Владик. — Идем быстрее, по дороге все расскажу!
И мы пошли по разбитой аллее к корпусу завода. Корпус выглядел старомодно — пыльная бетонная коробка с узкими окнами-бойницами. Из серого бетонного куба далеко вперед выдавался монументальный подъезд, обложенный несерьезно-розовым кирпичом. Внутри подъезда была громоздкая алюминиевая рама, местами застекленная, местами забитая фанерой. Рельефные алюминиевые балки успели почернеть от времени, поверхность металла была причудливо выгнута в разные стороны, словно подъезд задумчиво девала гигантская коза. Но я знал, что это сделали сотруд-"ики завода, годами курящие на крыльце. Глазами сверлили, ключами ковыряли в задумчивости. Над козырьком подъезда среди розового кирпича строители навечно выложили цифру “1972” кирпичами красного цвета.
— Нравится? — спросил Владик.
— Думаю, — сказал я. — Как все меняется. Строители решили похвастаться новизной, выложили новый год. А прошло время, и теперь как клеймо старости.
— Чо? — Владик недоуменно посмотрел на меня, затем на подъезд и рассмеялся. — А ты погоди еще лет сто, такой антиквариат будет! Туристов будут сюда водить.
— Сомневаюсь.
— Настрой мне твой не нравится, — сказал Владик. — Ты только эту тоску перед камерой не разводи…
— Буду краток, — сказал я.
— Зачем? Болтай что хочешь, я после порежу.
— А много будет зрителей?
— В студии? Человек двадцать. Ты их не бойся.
Мы шли длинными коридорами, пару раз проходили заброшенные лестничные пролеты, где у стен валялись мешки с известкой. Завод казался вымершим. Владик на ходу достал распечатанные листки и черкал там ногтем.
— Это сценарий? Дай прочесть? — сказал я.
— Не, — помотал головой Владик. — Не положено, извини. Неожиданность пропадет. Значит, так, сколько тебе надо времени, чтобы выпустить когти?
— Ну, если сосредоточиться… Секунд пятнадцать.
— А медленнее можешь?
— Могу…
— Тогда вытаскивай их не торопясь. Ноги продавать не будем.
— Продавать?
— В смысле — показывать. Ноги — это не эстетично. Руки — да. Уши — обязательно. Махать ушами не можешь?
— Не получается.
— Ладно. Теперь морда. Не знаю, как с мордой. Жуткая у тебя морда. Посимпатичнее можешь?
— Могу попробовать без клыков. Владик резко затормозил и уставился в пространство остановившимся взглядом.
— Не, — сказал он наконец и двинулся дальше. — Клыки — самая клубничка. Это мы в конце дадим.
— А беседовать вообще не будем?
— Будем! Еще как будем!
— А о чем?
— О тебе, конечно. Как ты научился этому? Помогает ли это тебе в жизни? Как к клыкам относится твоя девушка? У тебя же есть девушка?
— Девушки нет. Предпочитаю общаться со взрослыми женщинами, — пошутил я, но шутка печально застыла в пыльном воздухе коридора.
— Угу, — кивнул Владик. — Обязательно скажи эту фразу! Все, пришли.
Мы стояли у полуоткрытых железных ворот. Из створки выбивался искусственный свет. Наверно, так должны выглядеть двери ада или рая, подумалось мне. Перед дверьми у стен стояли гигантские щиты разрисованного картона. На них были изображены непомерно увеличенные россыпи компьютерных микросхем.
— Это декорации другой программы, — кивнул Владик, проследив за моим взглядом, и распахнул ворота. — С другого канала вообще. Здесь их десятка два снимают, место благодатное.
Место действительно впечатляло. Раньше здесь было что-то вроде громадного цеха. Гроздья решетчатых переходов, балконов и лестниц, пучки гигантских клешней, свисающих с потолка повсюду. Со всех сторон лупили гигантские прожектора.
— Что здесь раньше было? — спросил я. — Подводные лодки лудили?
— А черт знает. Нравится? Очень дорогое помещение. Один съемочный день — убиться можно. Так, ты вот чего — пойдем в гримерку, сиди перед зеркалом и тренируйся. Пальцы, уши, морду посимпатичнее. И в обратном порядке — морду, уши, пальцы. О! Слушай, а ты копыта можешь?
— Копыта? Не пробовал.
— Попробуй! В сценарии этого нет. — Владик потряс листками. — Но было бы очень неплохо. И кстати, вот еще тебе могу подкинуть идею… Стоп, это уже порнография. И так неплохо. Ох, клевую программу сделаем!!!
Час я провел в комнате, оборудованной под гримерку. Во всю стену растянулось огромное зеркало, как в парикмахерской. Я сидел перед зеркалом и тренировался. Мне даже удалось сделать волчью морду симпатичнее. Оказалось, для того надо лишь подтянуть уголки губ вверх. Один раз в гримерку вошла нескладная уборщица с пустым ведром и шваброй. Я сидел спиной, но видел в зеркале, как она остановилась у двери и начала стягивать с рук желтые резиновые перчатки. Почувствовала взгляд и глянула на меня, в отражение зеркала. Морда у меня в тот момент была что надо — длинная, поросшая серым волосом. Уборщица сначала ничего не поняла, близоруко прищурила глаза и сделала пару шагов вперед. Остановилась с открытым ртом, и глаза у нее тоже стали круглыми и пустыми, словно две дырки насквозь до затылка. Она издала хрип, похожий на хрюканье, и поднесла руку к груди, чтобы перекреститься. Я смотрел на нее. Уборщица еще секунду остолбенело глядела на меня, а затем подпрыгнула и выскочила из комнаты, забыв ведро, швабру и перчатку, одиноко висящую на краю ведра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97