— Все, — говорит Гоша шепотом, — молодец, братан, хорошо поработал. Давай быстрей перевяжу, как рука?
Ну я поднимаю руку — а там все нормально.
— Обосраться! — говорит Гоша в восхищении и поднимает с пола мизинец. — Выросло заново!
— А ты думал? — говорю.
— Я думал — это свистеж и эта, как ее, компьютерная графика. Научи, как ты это делаешь?
— Витаминов надо больше жрать, а не наркотиков.
— Слушай, братан, — произносит Гоша, задумчиво вертя мизинец, — а пальчики?
— В смысле?
— В смысле — отпечатки? Теперь разные? Я протягиваю руку, и он начинает сравнивать два пальца, сощурив глаза.
— Фиг разглядишь при таком свете, — говорит он наконец. — Но очень похожи. Жаль, если одинаковые. А то полезная была бы способность. Можно хорошие штуки делать.
— Давай-ка отвяжи меня от стула лучше. Гоша начинает меня развязывать, медленно и задумчиво.
— Слушай, — говорит он, — а как же мы будем второму клиенту культю показывать?
— Мизинец отрубленный покажете. А руку перебинтуем.
— А вдруг босс не согласится? — с сомнением говорит Гоша.
— Его проблемы, — пожимаю плечами.
— Тс-с-с, браток. Ты знаешь, кто у нас босс? Счастье твое, что не знаешь.
В это время в коридоре раздаются шаги, и входит улыбающийся очкастый. Я еще не видел его улыбающимся.
— Молодца! — говорит мне и вынимает из кармана пачку денег. — Отлично поработал. Получишь добавку за без “наркоза”. Ты не думай — мы люди честные.
— Я и не думаю.
— И не думай, не думай.
— Не думаю.
— Ты смотри, — хмуро кивает ему Гоша. — У него уже все выросло.
Я поднимаю руку и шевелю мизинцем.
— Дела-а-а-а… — цокает языком очкастый. — Профессионал. И как мы его Климу теперь покажем?
— Перебинтуете руку, — говорю.
— Не, не пойдет, — говорит очкастый. — Клим не лох. Это они лохи полные, а Клим не лох. Поэтому мы тебе и рот заклеивать будем, и воплей не будет. Клим поймет. Почует. Так что придется снова рубить.
— Во-первых, мне уже пора, — говорю, — мне вечером еще диплом писать. У меня месяц до защиты, когда я диплом буду писать? У меня экономическая часть не подсчитана вообще.
— Больной, что ли? — говорит Гоша. — Ты за эти деньги себе три диплома купишь. Вместе с тремя дипломницами!
— Не, я так не работаю. Короче, мне пора.
— Стоп, стоп, стоп, — говорит очкастый. — Пешком, что ли, пойдешь? Погоди, выступишь перед Климом, и мы тебя в город закинем, на работу.
— Никак. Ну, только еще десятка. И пятерка за отсутствие наркоза. Ну ладно, пятерку скину за опт. Десятка — и я работаю.
— Десятка? — говорит задумчиво очкастый. — Ты что ж это думаешь, мы их тут штампуем, что ли? Ты думаешь, нам деньги так легко достаются, да? Ты вообще как, с головой пацан или как?
— Как видишь, — говорю.
— Так вот послушай меня, парень. Я бы тебе, конечно, мог сказать, что дам и десять, и двадцать, и пятьдесят. И ничего не дать. Но мы же честно работаем, да? Мы же тебя не обманываем, да? Поэтому я тебе честно скажу. Как сыну. Сынок! Ни хрена ты сегодня больше не получишь! Потому что и так получил все, что надо. То, се, костюм, наркоз — куча денег. На два пальца уже получил. Поройся в карманах своих оттопыренных. Поэтому отработаешь еще раз. По-честному. Мы честно, и ты честно. Ясно?
— Очень нехорошо получается.
— Сынок. Ты на себя посмотри. Сидит живой, здоровый, румяный — и торгуется. Вот положа руку на сердце — мне деньги достаются куда тяжелее. Живешь как лось в лесу. Того и гляди из-за куста грохнут — не волки, так лесники. Ясно? Так что все нормально.
— Ладно, уговорили. Давайте вашего Клима.
— Тихо, — говорит очкастый. — Забудь это слово и не упоминай его вообще никогда. Это такой волчара, который всех за яйца держит и насквозь видит.
— А еще мне пожрать надо, — говорю.
— Вот с этим погоди, не до этого.
— Нет, — говорю, — не погоди. Вот это как раз важно — иначе работать не смогу. Организм так устроен, понимаешь?
— Гоша, принеси ему жратвы, — говорит очкастый. — Сосисок каких-нибудь.
— Вон пусть палец свой съест, — ухмыляется Гоша.
— Так, — произносит очкастый, и таким тоном, что Гоша сразу выходит из комнаты.
Проходит еще часа три. Я уже поел плотно, поболтали с Гошей о жизни — неглупый парень оказался, хотя со странностями. И наконец приехал ихний Клим. Я это понял, потому что началась суета и по коридору забегали люди. Очкастый заглянул пару раз на секунду, помахал руками, типа — готовьтесь, ша. И снова убежал. И вот наконец пришел Клим. Я сразу понял, что это он. Парень — ну на пару лет меня старше максимум. Приехал один, без охраны и прочей свиты. Здоровенный, как жердь, чернявый, глаза — как два лазера. Надо было видеть, как они все вокруг него ходят на цыпочках! Не знаю, самому захотелось встать в его присутствии, только я к стулу был привязан. Биополе, что ли, такое? Все молчат, на него смотрят — что скажет? Как отреагирует? А он так спокойно вошел, зыркнул туда-сюда, на меня уставился. Задержался взглядом. Очень тяжелый взгляд, я отвел глаза машинально и только потом вспомнил, что мне по роли не положено себя нагло вести. Сижу, в пол смотрю. К стулу привязан, рот скотчем заклеен, пиджак в пятнах крови. И этот пень черный меня глазами сверлит, покачивается.
— Гоша, давай! — говорит очкастый.
Гоша хватает мою руку, поднимает в воздух и кусачками — хрясь! В этот раз у него не так ловко получилось. Я, конечно, дергаюсь, кровь хлещет, Гоша сразу бинтом, бинтом — бинт наготове. Я же его предупредил, что палец снова вырастет, хочу я этого или не хочу. Я голову на грудь повесил, ни на кого не смотрю, понятное дело, типа — хнычу себе с заклеенным ртом.
Но чувствую — все на меня смотрят. И Клим смотрит — неподвижно, изучающе. И не вижу, но чувствую — на лице его ничего не изменилось. И все немного разочарованы. Чуть было не сказал “все наши”, вот ведь корпоративный дух! Наконец босс, ну, этот, который главный над очкастым, произносит:
— Все. Пойдем, Клим, здесь больше делать нечего.
И пауза. Клим молчит, сверлит меня глазами. И наконец произносит:
— Этого парня я-по телику видел. Он пальцы заново выращивает. Не многовато вы ему платите? Карманы от денег аж раздулись.
Разворачивается — слышу скрип ботинок в гробовой тишине — и выходит из комнаты. И вся толпа выходит вслед за ним — в гробовом молчании. Остаются в комнате только я и Гоша. Гоша молчит, вынимает нож — щелк! — открыл. А после Клима в комнате такая зловещая атмосфера повисла, что были бы тут мыши белые или мелкие зверьки, которые раньше людей дохнут от всякой радиации и прочих вредностей, — подохли бы мыши. Гоша нож вскидывает резко. Ну, думаю, пиндык тебе. В меня на юге следователь стрелял — Даже следов не осталось. Только попробуй, ткни. Я сейчас когти выпущу, веревки порву и тебе горло перегрызу. Но Гоша и не думал ничего такого, просто рассек веревки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97