– Что-то я не замечала, чтобы ты любил вскакивать с первыми петухами.
Он помолчал, не зная, с чего начать. Потом все же сел в кресло. Снова встал.
– Нет, мама… Просто у меня сегодня… Посвящение.
Вот слово и произнесено. Но мать все так же ласково смотрела на него, по-прежнему ничего не понимая.
– Уже? – растерянно проговорила она. – Конечно, это большая честь для нашей семьи… Но отец… Разве не стоит его подождать? Хотя нет, это я возьму на себя… И потом, все так неожиданно: она ничего не говорила о тебе… Хотя если она хочет, чтобы ты…
Боги, ну почему все так сложно! Какой же он болван! Проклятие, как же теперь сказать ей правду?!
– Не совсем… То есть, да. Она и не хочет.
Мать удивленно подняла брови.
– Если ты намерен стать жрецом против ее воли, на меня можешь не рассчитывать. Опять что-то нафантазировал!
Он скользнул взглядом по ее смешливым серым глазам, коротким каштановым локонам, перехваченным на лбу хрупкой палладиевой диадемой… Она все еще думает, что он шутит.
– Подожди, мама. Я собираюсь стать жрецом совсем другого бога.
На этот раз она ничем не выдала своего удивления: служить или не служить божеству, всегда считалось в их доме личном делом каждого. Только в глазах появилась тревога.
– Темеса?
– Нет… – он и теперь не решился произнести имя божества, которому отдал свою душу, и предпочел выбрать едва ли не самое нейтральное из его прозвищ. – Того, Кто Ждет за Порогом.
Ее боль всегда была его болью, однако сейчас он ничем не мог ей помочь…
Выехав из ворот родительского замка, юноша сразу повернул коня в лес. Пока ему не приснился этот затерянный среди деревьев алтарь, он и не знал, что тот ждет своего часа так близко от Найтмора, хотя десятки раз охотился с отцом в этих местах.
Теперь же алтарь звал, притягивал, и найти его не составило труда.
Спешившись в паре шагов от серого замшелого валуна, в котором, слава Богам, не было решительно ничего зловещего, юноша привязал коня к растущей поблизости березе.
От матери он слышал, что Клятва – это праздник, просветление, миг, когда человек сливается с богом и чувствует, как в него входит божественная сила.
Если бы только для него Клятва была таким же праздником, как для слуг Ашшарат!
Он принял решение, и он сделает все, что от него зависит. А то, что ноги отказываются вести его к цели, так на то он и потомок рыцарей древнейшего на Двэлле Ордена, чтобы заставить их себе повиноваться.
Приблизившись, он положил руку на камень.
Алтарь оставался холоден и молчалив. Только сейчас юноша задумался о том, что произойдет, если бог не явится на его зов. Сможет ли он считать себя свободным от данного некогда обещания? Вправе ли отправиться домой?..
Сзади послышались шаги, и юноша резко обернулся, схватившись за меч.
Мужчине, неторопливо появившемуся из леса, на вид было лет пятьдесят. Ни оружия, ни доспехов. Скорее купец, нежели воин.
Окладистая черная борода, в которой прячется второй подбородок. Широко расставленные иронично прищуренные глаза. Холеные руки с парой палладиевых перстней скрещены на груди.
– Ну что ж, рад тебя видеть.
И это – бог?! Бог, которому он собирается служить до конца жизни? Не спускается с небес, не рычит громовым голосом, стоит лишь дотронуться до его алтаря.
Хранящий Жатву Смерти, Страж Вечности, Играющий Душами… У Айригаля много имен. В его Цитадель гость вступает лишь единожды – после смерти. Его жрецы носят символ ворона – символ смерти и мудрости.
И этот бог запросто заводит с ним разговор!
– А чего ты, собственно, ожидал? – улыбнулся незнакомец. – Огненной колесницы, молнии в руке, когтистых лап по локоть в крови?
Юноша замялся. В глубине души он действительно полагал, что бог заставляет упасть на колени одним своим появлением. И вообще, неужели божество сходит к каждому, кто принимает его покровительство?
Странно, мама об этом ничего ни говорила…
– Похоже, мне сейчас впервые в жизни придется доказывать, что я – бог, – расхохотался незнакомец, глядя на его оторопевшее лицо. – Ну, изволь. Девять лет назад…
– Зачем ты хотел убить моего отца? – юноша гордо вскинул голову.
Он перенял эту манеру у прадеда. Вернее, у статуи прадеда.
– Убить? – казалось, Айригаль искренне удивлен. – Это, прости, не по моей части.
И юноша вдруг понял, что тот не лжет: он и в самом деле не собирался убивать его отца. То был сон, ниспосланный богом, и все же не более, чем сон. Кинжал в любом случае не попал бы в цель.
Что ж, даже Темес назвал бы это лишь «военной хитростью». А то, что отец остался жив, так долгих лет ему жизни.
Слово не было вырвано силой, он дал его добровольно.
И все же… Пока Клятва не принесена, пока не пройдено Посвящение…
Заставив себя не думать об этом, юноша произнес так спокойно, как только мог:
– Я дал слово, и я пришел. Теперь я в твоей власти.
– В моей власти? – медленно повторил бог, взвешивая каждое слово. – Что ж… Однако если ты думаешь, что у меня нет иной заботы, кроме как являться каждому, приносящему мне Клятву, должен сказать, что ты ошибаешься. Я явился, чтобы ты услышал то, что должен услышать. Именно ты. И прежде, чем встанешь в ряды моего Ордена.
Юноша промолчал, но бог и не ожидал от него ответа.
– Если я в тебе не ошибся, ты уже задумывался о смысле жизни, – сочувственно-серьезно проговорил Айригаль.
Юноша кивнул.
– Четырнадцать-пятнадцать лет, самое время, – глаза бога смеялись. – Давай я попробую угадать, к чему ты пришел. Ты хочешь соединить в себе все: славу и доблесть предков, силу и стойкость отца, доброту и обаяние матери. Хочешь быть добрым сеньором и храбрым рыцарем, чье имя останется в веках и чья статуя займет должное место в родовом замке.
– Тебе это кажется странным или недостойным?
Дерзость приятно холодила сердце, однако у нее был и иной исток. Юноша умел лгать другим, но не умел лгать себе: он надеялся, что сможет оттолкнуть Айригаля. В конце концов, кому нужны не слишком почтительные слуги…
– Не более странным, чем то, что Аспари кружит подле луны, и не более недостойным, чем то, что твой отец может казнить своего вассала, а тот его – нет, – усмехнулся Айригаль. – Однако я пришел к тебе не затем, чтобы обсуждать это.
Показывает, кто здесь хозяин, подумал юноша. Пусть. Пока еще никто…
– Я пришел сказать тебе, – бог возвысил голос, – что на самом деле ты хочешь иного: остаться в памяти людей. Людей, а не только вассалов твоего отца и обитателей славного замка Найтмор. Ты хочешь стать живой легендой. Более того – ты мечтаешь повелевать, мечтаешь, чтобы никто не мог противиться твоей власти. Жалеешь, что не родился принцем крови, которого ждал бы трон. Я дам тебе славу и власть. Я, а не Орден Снежного Барса!
Слова Айригаля были правдой. Хотя и не той правдой, которую хочется услышать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128
Он помолчал, не зная, с чего начать. Потом все же сел в кресло. Снова встал.
– Нет, мама… Просто у меня сегодня… Посвящение.
Вот слово и произнесено. Но мать все так же ласково смотрела на него, по-прежнему ничего не понимая.
– Уже? – растерянно проговорила она. – Конечно, это большая честь для нашей семьи… Но отец… Разве не стоит его подождать? Хотя нет, это я возьму на себя… И потом, все так неожиданно: она ничего не говорила о тебе… Хотя если она хочет, чтобы ты…
Боги, ну почему все так сложно! Какой же он болван! Проклятие, как же теперь сказать ей правду?!
– Не совсем… То есть, да. Она и не хочет.
Мать удивленно подняла брови.
– Если ты намерен стать жрецом против ее воли, на меня можешь не рассчитывать. Опять что-то нафантазировал!
Он скользнул взглядом по ее смешливым серым глазам, коротким каштановым локонам, перехваченным на лбу хрупкой палладиевой диадемой… Она все еще думает, что он шутит.
– Подожди, мама. Я собираюсь стать жрецом совсем другого бога.
На этот раз она ничем не выдала своего удивления: служить или не служить божеству, всегда считалось в их доме личном делом каждого. Только в глазах появилась тревога.
– Темеса?
– Нет… – он и теперь не решился произнести имя божества, которому отдал свою душу, и предпочел выбрать едва ли не самое нейтральное из его прозвищ. – Того, Кто Ждет за Порогом.
Ее боль всегда была его болью, однако сейчас он ничем не мог ей помочь…
Выехав из ворот родительского замка, юноша сразу повернул коня в лес. Пока ему не приснился этот затерянный среди деревьев алтарь, он и не знал, что тот ждет своего часа так близко от Найтмора, хотя десятки раз охотился с отцом в этих местах.
Теперь же алтарь звал, притягивал, и найти его не составило труда.
Спешившись в паре шагов от серого замшелого валуна, в котором, слава Богам, не было решительно ничего зловещего, юноша привязал коня к растущей поблизости березе.
От матери он слышал, что Клятва – это праздник, просветление, миг, когда человек сливается с богом и чувствует, как в него входит божественная сила.
Если бы только для него Клятва была таким же праздником, как для слуг Ашшарат!
Он принял решение, и он сделает все, что от него зависит. А то, что ноги отказываются вести его к цели, так на то он и потомок рыцарей древнейшего на Двэлле Ордена, чтобы заставить их себе повиноваться.
Приблизившись, он положил руку на камень.
Алтарь оставался холоден и молчалив. Только сейчас юноша задумался о том, что произойдет, если бог не явится на его зов. Сможет ли он считать себя свободным от данного некогда обещания? Вправе ли отправиться домой?..
Сзади послышались шаги, и юноша резко обернулся, схватившись за меч.
Мужчине, неторопливо появившемуся из леса, на вид было лет пятьдесят. Ни оружия, ни доспехов. Скорее купец, нежели воин.
Окладистая черная борода, в которой прячется второй подбородок. Широко расставленные иронично прищуренные глаза. Холеные руки с парой палладиевых перстней скрещены на груди.
– Ну что ж, рад тебя видеть.
И это – бог?! Бог, которому он собирается служить до конца жизни? Не спускается с небес, не рычит громовым голосом, стоит лишь дотронуться до его алтаря.
Хранящий Жатву Смерти, Страж Вечности, Играющий Душами… У Айригаля много имен. В его Цитадель гость вступает лишь единожды – после смерти. Его жрецы носят символ ворона – символ смерти и мудрости.
И этот бог запросто заводит с ним разговор!
– А чего ты, собственно, ожидал? – улыбнулся незнакомец. – Огненной колесницы, молнии в руке, когтистых лап по локоть в крови?
Юноша замялся. В глубине души он действительно полагал, что бог заставляет упасть на колени одним своим появлением. И вообще, неужели божество сходит к каждому, кто принимает его покровительство?
Странно, мама об этом ничего ни говорила…
– Похоже, мне сейчас впервые в жизни придется доказывать, что я – бог, – расхохотался незнакомец, глядя на его оторопевшее лицо. – Ну, изволь. Девять лет назад…
– Зачем ты хотел убить моего отца? – юноша гордо вскинул голову.
Он перенял эту манеру у прадеда. Вернее, у статуи прадеда.
– Убить? – казалось, Айригаль искренне удивлен. – Это, прости, не по моей части.
И юноша вдруг понял, что тот не лжет: он и в самом деле не собирался убивать его отца. То был сон, ниспосланный богом, и все же не более, чем сон. Кинжал в любом случае не попал бы в цель.
Что ж, даже Темес назвал бы это лишь «военной хитростью». А то, что отец остался жив, так долгих лет ему жизни.
Слово не было вырвано силой, он дал его добровольно.
И все же… Пока Клятва не принесена, пока не пройдено Посвящение…
Заставив себя не думать об этом, юноша произнес так спокойно, как только мог:
– Я дал слово, и я пришел. Теперь я в твоей власти.
– В моей власти? – медленно повторил бог, взвешивая каждое слово. – Что ж… Однако если ты думаешь, что у меня нет иной заботы, кроме как являться каждому, приносящему мне Клятву, должен сказать, что ты ошибаешься. Я явился, чтобы ты услышал то, что должен услышать. Именно ты. И прежде, чем встанешь в ряды моего Ордена.
Юноша промолчал, но бог и не ожидал от него ответа.
– Если я в тебе не ошибся, ты уже задумывался о смысле жизни, – сочувственно-серьезно проговорил Айригаль.
Юноша кивнул.
– Четырнадцать-пятнадцать лет, самое время, – глаза бога смеялись. – Давай я попробую угадать, к чему ты пришел. Ты хочешь соединить в себе все: славу и доблесть предков, силу и стойкость отца, доброту и обаяние матери. Хочешь быть добрым сеньором и храбрым рыцарем, чье имя останется в веках и чья статуя займет должное место в родовом замке.
– Тебе это кажется странным или недостойным?
Дерзость приятно холодила сердце, однако у нее был и иной исток. Юноша умел лгать другим, но не умел лгать себе: он надеялся, что сможет оттолкнуть Айригаля. В конце концов, кому нужны не слишком почтительные слуги…
– Не более странным, чем то, что Аспари кружит подле луны, и не более недостойным, чем то, что твой отец может казнить своего вассала, а тот его – нет, – усмехнулся Айригаль. – Однако я пришел к тебе не затем, чтобы обсуждать это.
Показывает, кто здесь хозяин, подумал юноша. Пусть. Пока еще никто…
– Я пришел сказать тебе, – бог возвысил голос, – что на самом деле ты хочешь иного: остаться в памяти людей. Людей, а не только вассалов твоего отца и обитателей славного замка Найтмор. Ты хочешь стать живой легендой. Более того – ты мечтаешь повелевать, мечтаешь, чтобы никто не мог противиться твоей власти. Жалеешь, что не родился принцем крови, которого ждал бы трон. Я дам тебе славу и власть. Я, а не Орден Снежного Барса!
Слова Айригаля были правдой. Хотя и не той правдой, которую хочется услышать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128