И тогда плантаторы решили привезти для этой тяжелой работы трудолюбивых и готовых на все бедных иммигрантов из Европы. Через итальянских агентов по трудоустройству в Нью-Йорке и Новом Орлеане были налажены связи. Плантаторы не скупились на откровенно лживые обещания, и в 1895 году первый корабль, набитый под завязку бедными итальянскими семьями, поднявшись вверх по Миссисипи, прибыл в Дельту. Это были жители Северной Италии, преимущественно из области Эмилия-Романия, из-под Вероны, большей частью малообразованные и почти не говорившие по-английски. Однако и без знания языка они вскоре поняли, что их жестоко обманули. Предоставив убогие жилища в здешнем субтропическом климате, где приходилось пить гнилую воду и бороться с малярией, полчищами москитов и змей, их заставляли выполнять такой объем тяжелой работы, какой никто выдержать не мог. Они были вынуждены занимать деньги у собственных хозяев под немыслимые проценты и покупать продукты и прочие необходимые товары в строго определенных магазинах по бешеным ценам.
Поскольку итальянцы работали добросовестно, спрос на них среди землевладельцев постоянно рос. Хозяева привлекали все больше итальянских агентов, расточали все больше лживых посулов, и поток иммигрантов не иссякал. Кабальная система была отлажена идеально, с итальянцами обращались хуже, чем с большинством черных батраков.
Со временем начали предпринимать кое-какие усилия для того, чтобы изменить положение, — бедные семьи наделялись крохотными участками земли, за что были обязаны отдавать хозяину определенную долю дохода, — но колебания на хлопковом рынке были столь бурными, что подобные меры не могли изменить положения дел. После двадцати лет угнетения и унижения итальянцы рассеялись по стране, эксперимент стал достоянием истории.
Те же итальянцы, которые остались в Дельте, еще несколько десятилетий считались гражданами второго сорта. Их исключали из школ и, поскольку они были католиками, не привечали в церквях. О загородных клубах и говорить не приходилось. Они были «дагос», место коим на самой нижней ступени общественной лестницы. Но, поскольку многие из этих людей трудились в поте лица и откладывали сколько могли, некоторые постепенно накопили денег, чтобы купить землю.
Семья Россети осела неподалеку от Лиленда, штат Миссисипи, в 1902 году. До того они жили в деревне близ Болоньи и имели несчастье попасться на удочку нечистому на руку агенту по трудоустройству, промышлявшему в этом городе. Мистер и миссис Россети привезли с собой четырех дочерей, старшей из которых, Николь, было двенадцать лет. Хоть в первый год семья нередко голодала, голодной смерти им удалось избежать. Приехав без денег, по истечении трех лет кабалы семья оказалась должна хозяину около шести тысяч долларов без надежды когда-нибудь их отдать. И вот, вконец отчаявшись, однажды под покровом ночи, в вагоне для скота, они бежали из Дельты в Мемфис, где их приютила дальняя родственница.
К пятнадцати годам Николь стала удивительной красавицей. Длинные черные волосы, карие глаза — классическая итальянская красота. Она выглядела старше своих лет, поэтому ей удалось, выдав себя за восемнадцатилетнюю, найти работу в магазине одежды. Через три дня хозяин магазина сделал ей предложение: он был готов бросить жену, с которой прожил двадцать лет, и навсегда распрощаться с детьми, если бы Николь согласилась бежать с ним. Девушка ответила отказом. Тогда он предложил мистеру Россети пять тысяч долларов «выкупа». Мистер Россети ответил отказом.
В те времена семьи зажиточных фермеров северного Миссисипи делали покупки и общались в Мемфисе, обычно в районе отеля «Пибоди». Именно там мистер Захария де Жарнетт из Клэнтона случайно встретил Николь Россети. Через две недели они поженились.
Зак де Жарнетт был бездетным вдовцом тридцати одного года от роду и в тот период активно занимался поисками новой жены. А еще он был крупнейшим землевладельцем в округе Форд, где земля, хоть и не столь плодородная, как в Дельте, приносила существенный доход, если ее было достаточно много. Мистер де Жарнетт унаследовал от родителей более четырех тысяч акров. Дед Калии Харрис Раффин когда-то был рабом его деда.
Брак представлял собой своего рода сделку. Николь, разумная не по годам, отчаянно хотела помочь родителям и сестрам, на долю которых выпало столько страданий. Получив шанс, она извлекла из него максимальную выгоду. Прежде чем получить ее согласие на брак, мистер де Жарнетт пообещал не только взять на работу ее отца в качестве управляющего, но и предоставить семье Россети благоустроенное жилье. А также оплатить учебу трех младших сестер Николь. А также выплатить долги, накопившиеся у семьи в Дельте. Мистер де Жарнетт был так влюблен, что согласился бы и на большее.
Итак, первые итальянцы прибыли в округ Форд не в вагоне для скота, а в вагоне первого класса Иллинойской центральной железной дороги. Встречавшие вынесли из поезда их новенькие фирменные чемоданы и погрузили их в два шикарных «Форда-Т» 1904 года выпуска. Всех Россети, сопровождавших мистера де Жарнетта с одного приема на другой, в Клэнтоне встречали с королевскими почестями. А что касается несравненной красоты его юной жены, то о ней в городе только и говорили. Ожидалась торжественная церемония венчания, призванная подкрепить краткую службу, ранее состоявшуюся в Мемфисе, но, поскольку в Клэнтоне не было католической церкви, идея угасала. Молодым предстояло решить проблему религиозного выбора. В тот момент, если бы Николь попросила де Жарнетта принять индуизм, он бы немедленно согласился.
Наконец они обосновались в главной усадьбе на окраине города. Когда Россети впервые объехали владения своего нового родственника и увидели величественное здание довоенной постройки, возведенное еще первым де Жарнеттом, то не смогли удержаться от слез.
Было решено, что семья поселится в нем, пока дом управляющего не отремонтируют и соответствующим образом не оборудуют. Николь вступила в обязанности хозяйки поместья и изо всех сил старалась забеременеть. Ее младшим сестрам наняли частных учителей, и уже через несколько недель девочки бойко лопотали по-английски. Мистер Россети дни напролет проводил с зятем, бывшим всего на несколько лет его моложе, осваиваясь в роли управляющего.
А миссис Россети воцарилась на кухне, где и познакомилась с матерью Калли, Индией.
— И моя бабушка, и моя мать были кухарками у де Жарнеттов, — рассказывала мисс Калли. — Я думала, что такое же будущее ожидает и меня, но случилось по-иному.
— Так у Зака и Николь все же были дети? — спросил я, потягивая не то третий, не то четвертый стакан чая. Чай был горячим, и лед в нем растаял.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106