Скорее всего, убийца впоследствии собирался подменить бутылки, но что-то вспугнуло его в самый последний момент… Что-то или кто-то. Возможно, это и были покойные Доржо и Дугаржап…
Софья, до этого внимательно слушавшая Чижа, неожиданно перебила его. Самым бесцеремонным образом:
— Все это выглядит довольно правдоподобно, молодой человек. За исключением одной маленькой детали…
— Какой же?
— Ваше утверждение о том, что убийца якобы следил за Ботболтом на кухне. Он воспользовался оранжереей, чтобы пройти туда и выйти оттуда, насколько я поняла?
— Да.
— И выйти из кухни он должен был уже после того, как убедился, что Ботболт ограничился одним бокалом?
— Да.
— Но тогда ваша версия не выдерживает никакой критики! Когда Ботболт вернулся в столовую, все были в сборе! Я могу чего-то не помнить, но это я помню точно! Дорогая Аглая сразу же взяла шампанское. И после ее короткой речи все сдвинули бокалы и чокнулись!
— Я помню это. Я сам это снимал. Отражение моего лица в Аглаином бокале — , это уж наверняка, с тоской подумала я. И — ошиблась.
— Да. Это вы сняли. Хотя бы это. Единственное место на пленке, где вы решили отклеиться от своей зазнобы. — Софья посмотрела на меня со скрытой неприязнью. — И снято это более-менее прилично. Во всяком случае, в кадре присутствуют все, не правда ли, дорогие дамы?
— Все верно. Мы специально просмотрели конец пленки, — подтвердила Минна.
— Самый конец, — подтвердила Tea.
— В то время как вы уединились… С предметом ваших воздыханий, — добавила Софья.
Вот оно что! Значит, пока я — совершенно бесплатно — раздавала Чижу зуботычины в оружейном зале, дамы быстренько промотали пленку на финал — в сладостной и почти несбыточной надежде увидеть закат Аглаиной карьеры. И, черт возьми, они увидели его! И Чиж подыграл им в этом…
— Кстати, о пленке… — Софья сменила свое всегдашнее сопрано на контральто. — Вы не могли бы сделать мне копию, дорогой Петр?
— И мне, — сменила Tea свое всегдашнее контральто на церковный бас.
— И мне, — сменила Минна свой всегдашний высокий дискант на низкий альт, — Это ведь не составит для вас особого труда?
— Не составит, — растерянно пропищал Чиж. Ну и стервы, подумала я. Стервы, нежданно-негаданно получившие власть над умирающей видео-Аглаей. Я живо представила, как каждый вечер Аглая будет на бис падать на пол в гребаных видеомагнитофонах СС, ТТ и MM, — и по спине у меня поползли мурашки. А Софья как ни в чем не бывало продолжила:
— Так вот, на этой пленке, копию которой вы нам уже пообещали, запечатлен финал драмы, я бы даже сказала — высокой трагедии, — и даже вы умудрились его не испортить! — Софья осеклась. — Я выразилась в том смысле, что на ней видно, что происходит в зале. Дорогая Аглая берет бокал у только что — заметьте, у только что — подошедшего Ботболта, и при этом все уже стоят рядом с ней. Все до единого! Ведь это же она предложила тост, не так ли?..
— Да, я помню.
— Но тогда объясните мне, каким образом убийца успел вернуться в зал раньше Ботболта?! Ведь это физически невозможно. Путь через оранжерею гораздо длиннее, чем через коридор! Во-первых, там клумба, которую вы сами нам показали. И ее надо было перепрыгнуть! А это не так-то просто, учитывая ее ширину и, к примеру, комплекцию нашей дорогой Минны! Которая так торопилась, что даже платок потеряла…
— Вы опять намекаете! — заныла Минна.
— Да нет же, я говорю, “к примеру”… Во-вторых, убийце нужно было еще спрятать фальшивый перстень, ведь для чего-то он зарыл его в землю, не так ли!.. И, возможно, надеть на палец настоящий…
— Вы опять намекаете! — заныла Tea.
— Да нет же, я говорю — на все требуется время. А если убийца поступил именно так, как об этом нам рассказывает Петр, — у него не было никаких шансов вернуться в зал раньше Ботболта!.. А он вернулся, и отснятая вами пленка — лучшее тому подтверждение!
Выслушав столь страстный и не лишенный логики монолог Софьи, Чиж выдержал паузу и тихонько хихикнул.
— Вот! Вот мы и подходим к самому главному! Я уже говорил вам об осколках вазы. Не так ли?
— Да, — после непродолжительного молчания нехотя призналась Софья. — Говорили. И что из того? Не тяните!
— Вспомните, что Ботболт вынул из своих карманов, когда все мы демонстрировали их содержимое?
Воспоминание о ревизии личных вещей автоматически влекло за собой воспоминание о ложках Бисмарка, священных письменах из стран Магриба и стилете генуэзского дожа — и не очень-то понравилось дамам.
— Что он вынул? — процедила Софья. — Гнусный тесак.
— И гнусную связку ключей, — процедила Tea.
— А еще?
— Все, — процедила Минна.
— Вы не очень-то наблюдательны, — бухнул Чиж. — Фланелевая салфетка! Ботболт носил с собой в кармане фланелевую салфетку. И очень часто ею пользовался.
— Да-да… Все время ею что-то протирал, — осенило Софью.
— Как будто затирал отпечатки! — осенило Tea.
— Как будто он преступник! — осенило Минну. — А может, он и есть убийца?!
— Нет, — поспешил разочаровать беллетристок Чиж. — Не думаю. Мне кажется, его единственное преступление состоит в том, что он питает патологическую склонность к чистоте и порядку. Такие случаи известны в клинической психиатрии. Чистота и порядок становятся манией, навязчивой идеей. Сама идея беспорядка и хотя бы малейшего намека на хаос для таких людей невыносима. Вы заметили, какой порядок царит в доме?.. И вот именно этим свойством Ботболта и воспользовался наш убийца. Я перехожу к главной части версии и прошу внимательно выслушать ее, чтобы оценить красоту замысла. Итак, как я уже говорил, Ботболт возвращается на кухню и наливает в бокал шампанское. Убийца следит за ним из-за приоткрытой двери. Убедившись, что бокал на подносе один и Ботболт вместе с шампанским двинулся в сторону зала, убийца немедленно появляется на кухне, географию которой уже успел изучить досконально. Он знает, что вплотную к этой потайной двери примыкает шкаф со стоящей на нем керамикой. Что делает убийца?
— Что? — насторожились детективщицы. — Что делает убийца?!
— Убийца сбрасывает ближнюю к нему вазу на пол и спокойно удаляется.
— Только и всего? — разочарованно протянули все трое классиков жанра. — На что он рассчитывал?
— Это был гениальный ход и гениальное использование психопатических наклонностей другого человека. — Чиж с опаской оглянулся на дверь оранжереи, из которой в любую минуту мог появиться психопат Ботболт. — Убийца знал, что Ботболт обязательно вернется, услышав шум на кухне. Шум означал нарушение порядка. И Ботболт, ведомый своими психопатическими наклонностями, действительно вернулся. С полпути. И что же он увидел?
— Что? — Беллетристки смотрела на Чижа во все глаза. — Что такого он мог увидеть, кроме разбитой вазы на полу?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
Софья, до этого внимательно слушавшая Чижа, неожиданно перебила его. Самым бесцеремонным образом:
— Все это выглядит довольно правдоподобно, молодой человек. За исключением одной маленькой детали…
— Какой же?
— Ваше утверждение о том, что убийца якобы следил за Ботболтом на кухне. Он воспользовался оранжереей, чтобы пройти туда и выйти оттуда, насколько я поняла?
— Да.
— И выйти из кухни он должен был уже после того, как убедился, что Ботболт ограничился одним бокалом?
— Да.
— Но тогда ваша версия не выдерживает никакой критики! Когда Ботболт вернулся в столовую, все были в сборе! Я могу чего-то не помнить, но это я помню точно! Дорогая Аглая сразу же взяла шампанское. И после ее короткой речи все сдвинули бокалы и чокнулись!
— Я помню это. Я сам это снимал. Отражение моего лица в Аглаином бокале — , это уж наверняка, с тоской подумала я. И — ошиблась.
— Да. Это вы сняли. Хотя бы это. Единственное место на пленке, где вы решили отклеиться от своей зазнобы. — Софья посмотрела на меня со скрытой неприязнью. — И снято это более-менее прилично. Во всяком случае, в кадре присутствуют все, не правда ли, дорогие дамы?
— Все верно. Мы специально просмотрели конец пленки, — подтвердила Минна.
— Самый конец, — подтвердила Tea.
— В то время как вы уединились… С предметом ваших воздыханий, — добавила Софья.
Вот оно что! Значит, пока я — совершенно бесплатно — раздавала Чижу зуботычины в оружейном зале, дамы быстренько промотали пленку на финал — в сладостной и почти несбыточной надежде увидеть закат Аглаиной карьеры. И, черт возьми, они увидели его! И Чиж подыграл им в этом…
— Кстати, о пленке… — Софья сменила свое всегдашнее сопрано на контральто. — Вы не могли бы сделать мне копию, дорогой Петр?
— И мне, — сменила Tea свое всегдашнее контральто на церковный бас.
— И мне, — сменила Минна свой всегдашний высокий дискант на низкий альт, — Это ведь не составит для вас особого труда?
— Не составит, — растерянно пропищал Чиж. Ну и стервы, подумала я. Стервы, нежданно-негаданно получившие власть над умирающей видео-Аглаей. Я живо представила, как каждый вечер Аглая будет на бис падать на пол в гребаных видеомагнитофонах СС, ТТ и MM, — и по спине у меня поползли мурашки. А Софья как ни в чем не бывало продолжила:
— Так вот, на этой пленке, копию которой вы нам уже пообещали, запечатлен финал драмы, я бы даже сказала — высокой трагедии, — и даже вы умудрились его не испортить! — Софья осеклась. — Я выразилась в том смысле, что на ней видно, что происходит в зале. Дорогая Аглая берет бокал у только что — заметьте, у только что — подошедшего Ботболта, и при этом все уже стоят рядом с ней. Все до единого! Ведь это же она предложила тост, не так ли?..
— Да, я помню.
— Но тогда объясните мне, каким образом убийца успел вернуться в зал раньше Ботболта?! Ведь это физически невозможно. Путь через оранжерею гораздо длиннее, чем через коридор! Во-первых, там клумба, которую вы сами нам показали. И ее надо было перепрыгнуть! А это не так-то просто, учитывая ее ширину и, к примеру, комплекцию нашей дорогой Минны! Которая так торопилась, что даже платок потеряла…
— Вы опять намекаете! — заныла Минна.
— Да нет же, я говорю, “к примеру”… Во-вторых, убийце нужно было еще спрятать фальшивый перстень, ведь для чего-то он зарыл его в землю, не так ли!.. И, возможно, надеть на палец настоящий…
— Вы опять намекаете! — заныла Tea.
— Да нет же, я говорю — на все требуется время. А если убийца поступил именно так, как об этом нам рассказывает Петр, — у него не было никаких шансов вернуться в зал раньше Ботболта!.. А он вернулся, и отснятая вами пленка — лучшее тому подтверждение!
Выслушав столь страстный и не лишенный логики монолог Софьи, Чиж выдержал паузу и тихонько хихикнул.
— Вот! Вот мы и подходим к самому главному! Я уже говорил вам об осколках вазы. Не так ли?
— Да, — после непродолжительного молчания нехотя призналась Софья. — Говорили. И что из того? Не тяните!
— Вспомните, что Ботболт вынул из своих карманов, когда все мы демонстрировали их содержимое?
Воспоминание о ревизии личных вещей автоматически влекло за собой воспоминание о ложках Бисмарка, священных письменах из стран Магриба и стилете генуэзского дожа — и не очень-то понравилось дамам.
— Что он вынул? — процедила Софья. — Гнусный тесак.
— И гнусную связку ключей, — процедила Tea.
— А еще?
— Все, — процедила Минна.
— Вы не очень-то наблюдательны, — бухнул Чиж. — Фланелевая салфетка! Ботболт носил с собой в кармане фланелевую салфетку. И очень часто ею пользовался.
— Да-да… Все время ею что-то протирал, — осенило Софью.
— Как будто затирал отпечатки! — осенило Tea.
— Как будто он преступник! — осенило Минну. — А может, он и есть убийца?!
— Нет, — поспешил разочаровать беллетристок Чиж. — Не думаю. Мне кажется, его единственное преступление состоит в том, что он питает патологическую склонность к чистоте и порядку. Такие случаи известны в клинической психиатрии. Чистота и порядок становятся манией, навязчивой идеей. Сама идея беспорядка и хотя бы малейшего намека на хаос для таких людей невыносима. Вы заметили, какой порядок царит в доме?.. И вот именно этим свойством Ботболта и воспользовался наш убийца. Я перехожу к главной части версии и прошу внимательно выслушать ее, чтобы оценить красоту замысла. Итак, как я уже говорил, Ботболт возвращается на кухню и наливает в бокал шампанское. Убийца следит за ним из-за приоткрытой двери. Убедившись, что бокал на подносе один и Ботболт вместе с шампанским двинулся в сторону зала, убийца немедленно появляется на кухне, географию которой уже успел изучить досконально. Он знает, что вплотную к этой потайной двери примыкает шкаф со стоящей на нем керамикой. Что делает убийца?
— Что? — насторожились детективщицы. — Что делает убийца?!
— Убийца сбрасывает ближнюю к нему вазу на пол и спокойно удаляется.
— Только и всего? — разочарованно протянули все трое классиков жанра. — На что он рассчитывал?
— Это был гениальный ход и гениальное использование психопатических наклонностей другого человека. — Чиж с опаской оглянулся на дверь оранжереи, из которой в любую минуту мог появиться психопат Ботболт. — Убийца знал, что Ботболт обязательно вернется, услышав шум на кухне. Шум означал нарушение порядка. И Ботболт, ведомый своими психопатическими наклонностями, действительно вернулся. С полпути. И что же он увидел?
— Что? — Беллетристки смотрела на Чижа во все глаза. — Что такого он мог увидеть, кроме разбитой вазы на полу?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95