В первый день приезда в Москву немец дал мне бумажку с достопримечательностями, которые он собирался осмотреть.
Это был его, Райнера, почерк.
Пробежав листок глазами от начала до конца, я снова вернулась к началу. Начало гласило:
РОССИЯ
Далее следовал текст. Вернее, не текст даже, а длинный список имен.
1. Алешин ++
2. Альбина+
3. Алена на свадьбе ++
4. Анька-Синтепон+++
5. Бобриха ++
6. Бухгалтер ++
7. Валентинада+
8. Верунчик ++
9. Гета+
10. Гостиница “Минск”?
11. Даша-журналистка+++!!!!!
12. Девка в панталонах —
13. Жанка+
14. Женька-осветитель ++
15. Ленка-парик ++
16. Ленка-стюард+++
17. Ленка из 8-й+
18. Ленка Оттова++++!!!!
19. Лизок+
20. Люсик ++
21. Мэрик+
22. Наташа-хлопушка ++
23. Надя Омская+
24. Орлянка ++
25. Оля-Ихтиандр+++!!
26. Оля-Филармония+
27. Полина ++
28. Подруга-Буренка+
29. Пластилиновая Ворона ++
30. Ретивых И.В.+?
31. Роженица А.С. —
32. Рыжик+
33. Стоматолог+
34. Секретарша Канунниковой ?
35. Танька-Магадан+++++++!!!!!!!!! о, русский мат!
36. Танька-Клык ++
37. Тара ++
38. Подруга ее ++
39. Подруга подруги ++
40. Узбечка+
41. У Отто на работе+
После того как подметная бумажка была изучена вдоль и поперек, я на полусогнутых добралась до ванны, ухватилась за смеситель и добрых пять минут уговаривала себя не волноваться из-за такого вонючего козла, как Райнер-Вернер Рабенбауэр. Сборная солянка из кличек и имен оказалась на поверку самым банальным донжуанским списком. Ничего экстраординарного в этом не было, кто только не составляет перечни своих похождений, но этот…
Проклятый Райнер не особо скрывал, что любит поволочиться за юбками, даже в первый день нашего знакомства он спросил у меня о проститутке, — и я знала, с кем отправляюсь в койку.
Нет, дудки, ни черта я не знала! Я думала, что немец — просто повеса и бабник, “промискуитегчик”, как выразилась Дашка, фигурирующая в этом списке под номером одиннадцать. Можно было принимать или не принимать его, но это был стиль жизни, который Райнер-Вернер никому не навязывал. Он был легок, как кролик, и не требовал взамен ничего, кроме такой же кроличьей легкости. Симпатяга со скорострельной пушкой, только и всего. Но этот список — этот список глазел на меня водянистыми глазами, в нем все было по-немецки педантично, в нем все было взвешено и учтено, как в лабораторном анализе мочи на сахар, в нем даже имена располагались в алфавитном порядке!
Этот факт поразил меня в самое сердце. Этот факт поразил меня даже больше, чем я сама, лишенная имени и фамилии, — на большее, чем “секретарша Канунниковой” и вялый вопросительный знак, я не наскребла. Хуже “секретарши Канунниковой” было только бесполое “у Отто на работе”… Если бы я сегодня, со слезами на глазах, отдалась бы Райнеру-мать-его-Вернеру, то завтра вялый вопросительный знак сменил бы такой же вялый плюс Или удручающий минус, что было вероятнее всего. Ежу понятно, что с двужильной Танькой-Магадан мне не тягаться.
А значит, американские горки отменяются.
Стоило мне принять волевое решение и сдать уже купленный на аттракцион билет, как мне сразу полегчало Я сунула список гнуса Райнера обратно в сумку и вышла из ванной.
— Почему ты так долго? — взволновался гнус, как только я появилась в поле его зрения.
Я даже не нашла нужным что-либо ответить. В полном молчании я натянула на себя джинсы и рубашку и, подхватив свой рюкзак, направилась к выходу.
Ничего не попишешь, падение Берлинской стены не удалось.
— Ты куда? — запоздало крикнул Райнер.
— Привет Таньке-Магадан, — ответила я и хлопнула дверью.
Той самой дверью, за которой меня ждал сюрприз. Прямо напротив, у стены, сидел Чиж. Чиж, отвергнутый мной ради мускусной крысы Райнера-Вернера Рабенбауэра!
Чтобы снять камень с души, я устроилась рядом. Некоторое — довольно продолжительное — время мы молчали.
— У тебя двух пуговиц не хватает, — размякшим голосом сказал Чиж, искоса поглядывая на меня.
— И застежки от лифчика тоже, — сама не зная почему, брякнула я.
— Что ж так быстро? Я думал, тебя до утра придется ждать.
— Дурное дело не хитрое, — ответствовала я в стиле незабвенной мадам Цапник, из всех возможных контактов признающей только контакты с неопознанными летающими объектами. Эти объекты, по ее словам, с 1957 года базировались в районе населенного пункта Косые Харчевни Бокситоторского района Ленинградской области.
— Так всегда и бывает, — заметил Чиж.
— Что бывает?
— Положительная героиня, прежде чем навсегда соединить свою жизнь с положительным героем, обязательно проходит через постель какого-нибудь вонючего козла. Строевым шагом.
— Между нами ничего не было.
— Это ты расскажешь Станиславскому. Константину Сергеевичу.
— При чем тут Станиславский?
— При том, что кто-то же должен сказать тебе “Не верю!”. У него это получится лучше всего.
— А у тебя?
— А у меня ничего не получится, потому что я тебе верю.
Я запахнула безжалостно истерзанный ворот рубахи и облегченно вздохнула.
— А где неистовые беллетристки? — Теперь, когда мир между нами был восстановлен, я позволила себе поинтересоваться судьбой СС, ТТ и ММ.
— Сказали, что устали. И что до утра все равно ничего не прояснится… Словом, расползлись по комнатам.
— И ты им это позволил?
— А кто меня спрашивал? И потом, не буду же я заставлять немолодых уже женщин всю ночь пялиться друг на друга…
— А Ботболт?
— Стережет оранжерею. Если хочешь, мы можем пойти ночевать ко мне.
Нет уж, хватит мне впечатлений на сегодняшнюю ночь. Если в кофре у Чижа обнаружится еще один донжуанский список, я этого не переживу.
— Нет, к тебе мы не пойдем.
— А куда мы пойдем? Или так и будем здесь сидеть?
— Можно спуститься вниз и чего-нибудь перехватить. Очень есть хочется. — Только теперь я почувствовала, что проголодалась.
— Мне не хочется, но могу составить тебе компанию. Чиж помог мне подняться, и мы направились к лестнице, созданной только для того, чтобы я ломала на ней ноги. В очередной раз оступившись, я вдруг поняла, почему меня так тянет в зал, из жалости приютивший мертвую Аглаю.
Я все еще надеялась на другой конец.
Но никакого другого конца не было. Аглая по-прежнему лежала, укрытая простыней, а в ногах у нее по-прежнему сидела Ксоло.
— Идем. — Чиж потянул меня за рукав. — Ты же хотела есть.
— Больше не хочу.
— Я понимаю… И сочув…
Договорить он не успел — и все из-за вежливого покашливания, раздавшегося у нас за спиной.
По причудливо изогнувшимся балкам дверного косяка я сразу же поняла, что в тыл к нам зашла дорогая Софья.
— Я бы хотела поговорить с вами, Петр, — сказала она, демонстративно не замечая меня.
— Мне уйти? — сказала я, демонстративно не замечая ее.
— Нет, вы можете остаться. Даже лучше, если вы останетесь.
Только теперь я заметила, что с Софьей происходит что-то странное:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
Это был его, Райнера, почерк.
Пробежав листок глазами от начала до конца, я снова вернулась к началу. Начало гласило:
РОССИЯ
Далее следовал текст. Вернее, не текст даже, а длинный список имен.
1. Алешин ++
2. Альбина+
3. Алена на свадьбе ++
4. Анька-Синтепон+++
5. Бобриха ++
6. Бухгалтер ++
7. Валентинада+
8. Верунчик ++
9. Гета+
10. Гостиница “Минск”?
11. Даша-журналистка+++!!!!!
12. Девка в панталонах —
13. Жанка+
14. Женька-осветитель ++
15. Ленка-парик ++
16. Ленка-стюард+++
17. Ленка из 8-й+
18. Ленка Оттова++++!!!!
19. Лизок+
20. Люсик ++
21. Мэрик+
22. Наташа-хлопушка ++
23. Надя Омская+
24. Орлянка ++
25. Оля-Ихтиандр+++!!
26. Оля-Филармония+
27. Полина ++
28. Подруга-Буренка+
29. Пластилиновая Ворона ++
30. Ретивых И.В.+?
31. Роженица А.С. —
32. Рыжик+
33. Стоматолог+
34. Секретарша Канунниковой ?
35. Танька-Магадан+++++++!!!!!!!!! о, русский мат!
36. Танька-Клык ++
37. Тара ++
38. Подруга ее ++
39. Подруга подруги ++
40. Узбечка+
41. У Отто на работе+
После того как подметная бумажка была изучена вдоль и поперек, я на полусогнутых добралась до ванны, ухватилась за смеситель и добрых пять минут уговаривала себя не волноваться из-за такого вонючего козла, как Райнер-Вернер Рабенбауэр. Сборная солянка из кличек и имен оказалась на поверку самым банальным донжуанским списком. Ничего экстраординарного в этом не было, кто только не составляет перечни своих похождений, но этот…
Проклятый Райнер не особо скрывал, что любит поволочиться за юбками, даже в первый день нашего знакомства он спросил у меня о проститутке, — и я знала, с кем отправляюсь в койку.
Нет, дудки, ни черта я не знала! Я думала, что немец — просто повеса и бабник, “промискуитегчик”, как выразилась Дашка, фигурирующая в этом списке под номером одиннадцать. Можно было принимать или не принимать его, но это был стиль жизни, который Райнер-Вернер никому не навязывал. Он был легок, как кролик, и не требовал взамен ничего, кроме такой же кроличьей легкости. Симпатяга со скорострельной пушкой, только и всего. Но этот список — этот список глазел на меня водянистыми глазами, в нем все было по-немецки педантично, в нем все было взвешено и учтено, как в лабораторном анализе мочи на сахар, в нем даже имена располагались в алфавитном порядке!
Этот факт поразил меня в самое сердце. Этот факт поразил меня даже больше, чем я сама, лишенная имени и фамилии, — на большее, чем “секретарша Канунниковой” и вялый вопросительный знак, я не наскребла. Хуже “секретарши Канунниковой” было только бесполое “у Отто на работе”… Если бы я сегодня, со слезами на глазах, отдалась бы Райнеру-мать-его-Вернеру, то завтра вялый вопросительный знак сменил бы такой же вялый плюс Или удручающий минус, что было вероятнее всего. Ежу понятно, что с двужильной Танькой-Магадан мне не тягаться.
А значит, американские горки отменяются.
Стоило мне принять волевое решение и сдать уже купленный на аттракцион билет, как мне сразу полегчало Я сунула список гнуса Райнера обратно в сумку и вышла из ванной.
— Почему ты так долго? — взволновался гнус, как только я появилась в поле его зрения.
Я даже не нашла нужным что-либо ответить. В полном молчании я натянула на себя джинсы и рубашку и, подхватив свой рюкзак, направилась к выходу.
Ничего не попишешь, падение Берлинской стены не удалось.
— Ты куда? — запоздало крикнул Райнер.
— Привет Таньке-Магадан, — ответила я и хлопнула дверью.
Той самой дверью, за которой меня ждал сюрприз. Прямо напротив, у стены, сидел Чиж. Чиж, отвергнутый мной ради мускусной крысы Райнера-Вернера Рабенбауэра!
Чтобы снять камень с души, я устроилась рядом. Некоторое — довольно продолжительное — время мы молчали.
— У тебя двух пуговиц не хватает, — размякшим голосом сказал Чиж, искоса поглядывая на меня.
— И застежки от лифчика тоже, — сама не зная почему, брякнула я.
— Что ж так быстро? Я думал, тебя до утра придется ждать.
— Дурное дело не хитрое, — ответствовала я в стиле незабвенной мадам Цапник, из всех возможных контактов признающей только контакты с неопознанными летающими объектами. Эти объекты, по ее словам, с 1957 года базировались в районе населенного пункта Косые Харчевни Бокситоторского района Ленинградской области.
— Так всегда и бывает, — заметил Чиж.
— Что бывает?
— Положительная героиня, прежде чем навсегда соединить свою жизнь с положительным героем, обязательно проходит через постель какого-нибудь вонючего козла. Строевым шагом.
— Между нами ничего не было.
— Это ты расскажешь Станиславскому. Константину Сергеевичу.
— При чем тут Станиславский?
— При том, что кто-то же должен сказать тебе “Не верю!”. У него это получится лучше всего.
— А у тебя?
— А у меня ничего не получится, потому что я тебе верю.
Я запахнула безжалостно истерзанный ворот рубахи и облегченно вздохнула.
— А где неистовые беллетристки? — Теперь, когда мир между нами был восстановлен, я позволила себе поинтересоваться судьбой СС, ТТ и ММ.
— Сказали, что устали. И что до утра все равно ничего не прояснится… Словом, расползлись по комнатам.
— И ты им это позволил?
— А кто меня спрашивал? И потом, не буду же я заставлять немолодых уже женщин всю ночь пялиться друг на друга…
— А Ботболт?
— Стережет оранжерею. Если хочешь, мы можем пойти ночевать ко мне.
Нет уж, хватит мне впечатлений на сегодняшнюю ночь. Если в кофре у Чижа обнаружится еще один донжуанский список, я этого не переживу.
— Нет, к тебе мы не пойдем.
— А куда мы пойдем? Или так и будем здесь сидеть?
— Можно спуститься вниз и чего-нибудь перехватить. Очень есть хочется. — Только теперь я почувствовала, что проголодалась.
— Мне не хочется, но могу составить тебе компанию. Чиж помог мне подняться, и мы направились к лестнице, созданной только для того, чтобы я ломала на ней ноги. В очередной раз оступившись, я вдруг поняла, почему меня так тянет в зал, из жалости приютивший мертвую Аглаю.
Я все еще надеялась на другой конец.
Но никакого другого конца не было. Аглая по-прежнему лежала, укрытая простыней, а в ногах у нее по-прежнему сидела Ксоло.
— Идем. — Чиж потянул меня за рукав. — Ты же хотела есть.
— Больше не хочу.
— Я понимаю… И сочув…
Договорить он не успел — и все из-за вежливого покашливания, раздавшегося у нас за спиной.
По причудливо изогнувшимся балкам дверного косяка я сразу же поняла, что в тыл к нам зашла дорогая Софья.
— Я бы хотела поговорить с вами, Петр, — сказала она, демонстративно не замечая меня.
— Мне уйти? — сказала я, демонстративно не замечая ее.
— Нет, вы можете остаться. Даже лучше, если вы останетесь.
Только теперь я заметила, что с Софьей происходит что-то странное:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95