И вот один за другим минули годы летних кампаний, благоприятных для нашей армии. Гремела слава Суворова и Румянцева, взята была неприступная крепость Очаков и срыта до основания на веки вечные. А вместе с ней пал черноморский оплот Османской империи Гаджибейский замок, сданы были без боя Аккерман и Бендеры. Наши войска стояли уже около самой неприступной из турецких крепостей - Измаила.
Измаил… В ту пору это слово было на устах у всех. Именно там окончательно решалась судьба войны. Именно там России предстояло еще раз удивить мир мощью и отвагой и ратным искусством своих сынов. Именно там в те дни решалась и моя судьба. Под стенами крепости мне предстояло перешагнуть некий барьер и узреть новые, воистину невероятные пространства. Или погибнуть бесславно, не оставив после себя ни доброй памяти, ни достойных дел. Однако тогда подобные мысли на свой счет не могли прийти мне в голову, поскольку я еще не знал, в какие события вовлечен и игрушкой каких сил стал. Я был легкомыслен, как мотылек, и несказанно рад тому, что начальство, наконец, соизволило направить меня под стены турецкой цитадели. Целью поездки было испытание моего изобретения - адской машины, своеобразной контрмины, способной уничтожить любые заминированные подкопы противника методом детонации. Однако по всему выходило, что прибыл я поздновато и развернуться мне уже не будет времени.
Я был бы неискренен, если бы утверждал, что только радость владела мною тогда. Посещали меня и некоторые опасения, даже страх перед войной, опасностью, перед смертью, которая могла ожидать меня на поле брани. Немало неприятных картин подсовывало мне воображение, немало тревожных, а порой и жутких сновидений пришлось мне перевидать. Наконец, я настолько запутался в своих представлениях о войне, что мне стало казаться невероятным увидеть картины войны наяву. Но время неумолимо шло, и вот я, завершив приготовления и выслушав последние наставления родных, отправился в путь.
Не буду утомлять вас описаниями путешествия, всех трудностей и приключений, которые выпали на мою долю в дороге. Уместнее было бы начать с того момента в конце 1790 года, когда я прибыл в лагерь наших войск под Измаилом, доложился командованию и, решив обозреть окрестности, очутился на пригорке, откуда открывался обширный вид. Светило солнце, воздух был прохладен, однако не по-зимнему, как положено на севере. Тут все-таки юг, край благодатный, теплый, так что погода годилась бы для осени, но не для середины зимы. Взору моему открылись четкие прямоугольники палаточных городков. Отсюда они казались игрушечными, какими-то бутафорскими, словно их изобразил театральный художник на заднике сцены, чтобы подчеркнуть драматизм действия, которое вот-вот должно развернуться на подмостках. Интересно, какова будет моя роль в этом кровавом спектакле?
Вид на военный лагерь недолго занимал мое внимание, переключившееся вскоре на другую картину, куда более грозную и значительную, чем палатки-чайки, парящие в рваных клубах утреннего тумана. Величественное сооружение самонадеянно вознеслось в небесную высь, будто собираясь застить весь горизонт. Похоже, здесь фортификаторы вознамерились соревноваться в искусстве строительства с великими зодчими, воспевшими силу духа человеческого и славившими произведениями своими самого Творца. Их дворцы стоят долгие и долгие века. Но нет ничего более преходящего, подверженного разрушениям, чем военные цитадели, какими бы совершенными они ни казались. Возведенные лишь для одной цели - увековечить чье-то могущество и силу, чье-то имперское самомнение и самолюбие, они неотвратимо влекут к себе тех, кто хотел бы утвердиться в величии своем, сравняв некогда неприступные стены с землей и тем самым оставить еще один разрушительный след в великой исторической цепи событий.
Нет, мои размышления не казались мне бесспорными, и наверняка мой старший друг Осиповский поправил бы меня, наверное, он сказал бы: «Крепости разрушают справедливо хотя бы потому, что нередко за их стенами скрывается Тьма и Зло. Так, некогда в замках-монастырях укрывались тевтонские рыцари, которые, прикрываясь именем Господа, творили дела воистину черные. И мир становится лишь лучше, когда подобные цитадели зла оказываются поверженными. Но есть, к счастью, и иные бастионы, такие, как Сергиево-Печерская лавра, где православные защитники с Божьей помощью в трудные времена отстаивали нашу землю».
Вражья цитадель, вызвавшая у меня бурю чувств и мыслей, располагалась на склоне высот, полого спускавшихся к величавому Дунаю. Широкая лощина, разделявшая Измаил на две части, из которых большая, западная, называлась Старой, а восточная - Новой крепостью, особо подчеркивала высоту мощных стен. На глаз длина стен цитадели была никак не менее шести верст.
Как инженер, конечно, я вскоре увлекся подсчетами. Главный вал, прикидывал я, достигает не менее четырех сажен вышины. Он, в свою очередь, обнесен рвом глубиной не менее пяти и шириной до шести сажен. Местами ров заполнен водой. В ограде четыре воротных проема…
Я знал, что крепость Измаил превращена в грозную твердыню. Турки под руководством французского инженера де Лафит Клове и немца Рихтера постарались на совесть укрепить ее. Удастся ли нам разрушить фортификационные ухищрения, пробить в них брешь? Под силу ли будет нашим войскам взять крепость? Задача не из легких…
Мои размышления неожиданно были прерваны.
- Ба, никак сам господин Курнаков прибыл? Значит, туркам крышка, - прозвучал за моей спиной чей-то очень знакомый голос.
Я обернулся. Это был капитан Терехин, с которым я имел честь познакомиться еще на Тульском пороховом заводе. Мы радостно пожали друг другу руки.
- А я как раз вас высматриваю, - сказал он. - Мне приказано всячески содействовать вам и помогать в вашем обустройстве.
Капитан Терехин - среднего роста, голубоглазый блондин - был знатоком пионерного дела. Еще в 1787 году до меня дошел слух, что именно он, благодаря своей сноровке и знаниям, сумел обезвредить минные поля у Очакова, за что заслужил звание Георгиевского кавалера. Я рад был, что нас вновь свела судьба.
- Хорошо, что именно вам поручили меня опекать, - сказал я и, тут же переводя разговор в интересующее меня русло, спросил:
- Что ведомо вам о противнике?
- Разведка доносит, что основное вооружение крепости составляют двести шестьдесят орудий, из коих восемьдесят пять пушечек и пятнадцать мортирок смотрят дулами на реку. Сам гарнизон состоит из тридцати пяти тысяч человек, командует ими Айдос Мегмет, - по-военному четко разъяснил капитан.
- Что это за человек?
- О, это решительный и храбрый воин. С ним нелегко будет справиться.
- А что наши войска?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90