В самую распутицу, преодолев около шестидесяти верст, он расположил отряд на левом фланге австрийского корпуса. В общем, под Фокшанами…
- Знаю, знаю, - прервал я капитана, который готов был поведать мне то, о чем уже знал каждый русский человек. - Суворов и его чудо-богатыри разгромили врага, число коего простиралось свыше тридцати тысяч…
- Более, уверяю вас. Более того! По слухам, нехристей было тысяч под пятьдесят - не меньше. Да столько же осталось в тылу у Суворова… Я сам был там после боя и насчитал более полутора тысяч трупов янычар. С боя взяли много артиллерии, а также захватили весь боезапас турок. При всем том наши потери убитыми составили всего пятнадцать человек. Чуть больше потерь у австрийцев.
- Да, это сражение войдет в анналы славной российской истории…
- Всенепременно, - кивнул Терехин. - Надеюсь, и Измаил достанется нам малой кровью… Скажу вам, как только граф Суворов-Рымникский принял нашу тридцатитысячную армию у генерала Гудовича в день апостола Андрея Первозванного, у нас всех сразу появилась уверенность - быть славной победе! Сразу же граф Александр Васильевич приказал строить с флангов батареи, заготовлять штурмовые лестницы, делать фашины. Вся эта работа закончилась как раз в день прибытия гренадеров-фанагорийцев и мушкетеров-апшеронц ее. Они прибыли в тот же день, что и вы…
- Как думаете, турки могут сдаться без боя? - поинтересовался я.
- Поживем - увидим, - вздохнул капитан. - Кстати, скажу по секрету, - в лагерь доставлена конкретная карта минных подкопов Измаила, сделанная под началом французов. Я ознакомлю вас с ней. Таков приказ командующего. Эти подкопы не плохо было бы обезвредить перед самым штурмом… Ну да ладно, о делах потом. Скажите-ка, дорогой друг, что с вами? Я вижу, вас что-то гнетет.
Терехин заметил, как изменилось выражение моего лица. После его слов о секретной карте минных подкопов в моей памяти всплыли слова загадочных участников ночного сборища. Они ведь тоже говорили о какой-то карте. Ну что же, все подтверждалось, дело приобретало все более серьезный оборот, и я ясно понял, что без помощи Терехина мне не обойтись.
- Не знаю, как и начать, - пробормотал я. - Вот что, друг мой, в нашем лагере действуют шпионы противника.
- Эка удивили! Я же говорил вам - их здесь пруд пруди.
- Вам не знаком кривоногий, низкорослый драгунский офицер, барон?
- Мало ли среди драгунов кривоногих?.. В общем-то, я неплохо их знаю - там есть немало моих знакомых. Какие-нибудь приметы…
- Он немного картавит и делает рукой вот так. - Я продемонстрировал, как ходит барон, будто помахивая при этом несуществующим прутиком.
- Кажется, я догадываюсь, о ком вы говорите. Вы что, всерьез собираетесь заподозрить его в шпионаже?
- Собираюсь, - кивнул я.
- Не знаю, какие у вас основания говорить так, но я могу сказать, что это отважный офицер, хорошо проявивший себя на поле брани. Расскажите мне все, я чувствую, что вы попали в какую-то историю.
- Попал. И пусть мои подозрения остаются при мне.
- Конечно, я мог бы и обидеться, видя ваше недоверие, но это было бы глупо. Думаю, что у вас есть основания вести себя подобным образом. Все равно рассчитывайте на мою помощь…
Хотя моя голова и была забита разными тайнами, но это не означало, что я больше ничем не интересовался. В тот день, сразу после обеда, я получил возможность присутствовать при зрелище волнительном и торжественном - встрече фанагорийцев со своим командующим. Меня оно тронуло до глубины души. Прежде всего, обращением командующего. Так тепло и сердечно мог относиться к солдатам только настоящий отец-командир. Хотя немудрено - ведь этот полк создал сам Суворов, когда еще возглавлял кубанский корпус на Тамани.
- Готов первым доложить великому князю о победе в Измаиле, - без тени улыбки отрапортовал командующему полковник Золотухин - крепыш с лихо закрученными усами.
Суворов тоже не улыбнулся, хотя лучше Золотухина знал, что до штурма оставалось еще несколько дней.
- Исполняйте.
И только после этого они обнялись и рассмеялись, вспомнив, должно быть, как Потемкин послал год назад Золотухина в Петербург, чтобы доложить матушке-императрице Екатерине Второй о Рымникской победе, которой к тому времени еще не было и в помине.
Поздоровавшись с фанагорийцами, Суворов прошел к строю черноморских казаков, стоявших при полной боевой выкладке у своих куренных знамен и осмотрел их вооружение.
- Молодцы! - похвалил он черноморцев. - Оружие свое содержите толково.
- Наказной атаман Захарий Чепега, - представился пожилой казак в ладно сидевшей на нем полковничьей форме. - Це ж мы готовы бить супостата.
- Любезный Захарий Алексеевич, а где же давнишний атаман Антон Андреевич Головатый? - поинтересовался Суворов о своем знакомце.
- Бьет турку и в хвост и в гриву за Дунаем. Намедни отхватил Тульчу и Исакчу со всем их флотом, - и неожиданно, вовсе не по уставному, казак обратился к командующему:
- Нам бы, отец родной, вместо казачьих пик ружьишки какие ни есть да пушечки - дали бы этой турке горячую порку и тут.
Я уже не услышал, что ответил Александр Васильевич, поскольку меня отвлек разговор двух старых казаков, стоявших рядом в праздной толпе любопытных, сбежавшихся посмотреть на встречу Суворова со своим любимым полком.
- Помнишь, побратим, ту зиму, когда по слову Суворова вернулись мы с турецкой стороны из-за Дуная и Польши, из разных мест Украины и встали под знамена черноморских казаков?
- Как же можно не помнить такого?
- А помнишь, друже, как в конце февраля на плацу перед крепостью Кинбурн Суворов вручал нашему первому атаману войска Сидору Белому драгоценные регалии бывшего запорожского войска - большое кошевое знамя с лучезарным солнцем в центре и малые куренные знамена Запорожской Сечи?..
- Как же не помнить? Даже скажу, сколько знамен куренных было - тридцать восемь! Тем летом приняли мы боевое крещение при разгроме на лимане турецкой эскадры. Помнишь, как пылал адмиральский фрегат? Да еще флаг самого Гасан-паши захватили. Доброе было времечко, добрая забава…
- Да! Вот только не уберегли тогда нашего вожака атамана Белого…
- Вечная память Сидору Ивановичу - и пусть земля ему будет пухом!
- Да уж… Зато сполна отомстили мы за него под новым наказным атаманом Антоном Головатым. Взяли штурмом укрепленный остров Березань, захватили склад оружия и продовольствия. И остались турки в Очакове без всего - голы как соколы…
Взирая на монолит казачьего войска, слушая разговор стариков, я волей-неволей припоминал особую милость нашей государыни, проявленную к этому войску. Еще летом 1775 года Екатерина Вторая повелела сформировать в дополнение к уже имевшейся у нее личной гвардии - кавалергардам, еще две особые конвойные казачьи команды - Чугуевскую и Донскую.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
- Знаю, знаю, - прервал я капитана, который готов был поведать мне то, о чем уже знал каждый русский человек. - Суворов и его чудо-богатыри разгромили врага, число коего простиралось свыше тридцати тысяч…
- Более, уверяю вас. Более того! По слухам, нехристей было тысяч под пятьдесят - не меньше. Да столько же осталось в тылу у Суворова… Я сам был там после боя и насчитал более полутора тысяч трупов янычар. С боя взяли много артиллерии, а также захватили весь боезапас турок. При всем том наши потери убитыми составили всего пятнадцать человек. Чуть больше потерь у австрийцев.
- Да, это сражение войдет в анналы славной российской истории…
- Всенепременно, - кивнул Терехин. - Надеюсь, и Измаил достанется нам малой кровью… Скажу вам, как только граф Суворов-Рымникский принял нашу тридцатитысячную армию у генерала Гудовича в день апостола Андрея Первозванного, у нас всех сразу появилась уверенность - быть славной победе! Сразу же граф Александр Васильевич приказал строить с флангов батареи, заготовлять штурмовые лестницы, делать фашины. Вся эта работа закончилась как раз в день прибытия гренадеров-фанагорийцев и мушкетеров-апшеронц ее. Они прибыли в тот же день, что и вы…
- Как думаете, турки могут сдаться без боя? - поинтересовался я.
- Поживем - увидим, - вздохнул капитан. - Кстати, скажу по секрету, - в лагерь доставлена конкретная карта минных подкопов Измаила, сделанная под началом французов. Я ознакомлю вас с ней. Таков приказ командующего. Эти подкопы не плохо было бы обезвредить перед самым штурмом… Ну да ладно, о делах потом. Скажите-ка, дорогой друг, что с вами? Я вижу, вас что-то гнетет.
Терехин заметил, как изменилось выражение моего лица. После его слов о секретной карте минных подкопов в моей памяти всплыли слова загадочных участников ночного сборища. Они ведь тоже говорили о какой-то карте. Ну что же, все подтверждалось, дело приобретало все более серьезный оборот, и я ясно понял, что без помощи Терехина мне не обойтись.
- Не знаю, как и начать, - пробормотал я. - Вот что, друг мой, в нашем лагере действуют шпионы противника.
- Эка удивили! Я же говорил вам - их здесь пруд пруди.
- Вам не знаком кривоногий, низкорослый драгунский офицер, барон?
- Мало ли среди драгунов кривоногих?.. В общем-то, я неплохо их знаю - там есть немало моих знакомых. Какие-нибудь приметы…
- Он немного картавит и делает рукой вот так. - Я продемонстрировал, как ходит барон, будто помахивая при этом несуществующим прутиком.
- Кажется, я догадываюсь, о ком вы говорите. Вы что, всерьез собираетесь заподозрить его в шпионаже?
- Собираюсь, - кивнул я.
- Не знаю, какие у вас основания говорить так, но я могу сказать, что это отважный офицер, хорошо проявивший себя на поле брани. Расскажите мне все, я чувствую, что вы попали в какую-то историю.
- Попал. И пусть мои подозрения остаются при мне.
- Конечно, я мог бы и обидеться, видя ваше недоверие, но это было бы глупо. Думаю, что у вас есть основания вести себя подобным образом. Все равно рассчитывайте на мою помощь…
Хотя моя голова и была забита разными тайнами, но это не означало, что я больше ничем не интересовался. В тот день, сразу после обеда, я получил возможность присутствовать при зрелище волнительном и торжественном - встрече фанагорийцев со своим командующим. Меня оно тронуло до глубины души. Прежде всего, обращением командующего. Так тепло и сердечно мог относиться к солдатам только настоящий отец-командир. Хотя немудрено - ведь этот полк создал сам Суворов, когда еще возглавлял кубанский корпус на Тамани.
- Готов первым доложить великому князю о победе в Измаиле, - без тени улыбки отрапортовал командующему полковник Золотухин - крепыш с лихо закрученными усами.
Суворов тоже не улыбнулся, хотя лучше Золотухина знал, что до штурма оставалось еще несколько дней.
- Исполняйте.
И только после этого они обнялись и рассмеялись, вспомнив, должно быть, как Потемкин послал год назад Золотухина в Петербург, чтобы доложить матушке-императрице Екатерине Второй о Рымникской победе, которой к тому времени еще не было и в помине.
Поздоровавшись с фанагорийцами, Суворов прошел к строю черноморских казаков, стоявших при полной боевой выкладке у своих куренных знамен и осмотрел их вооружение.
- Молодцы! - похвалил он черноморцев. - Оружие свое содержите толково.
- Наказной атаман Захарий Чепега, - представился пожилой казак в ладно сидевшей на нем полковничьей форме. - Це ж мы готовы бить супостата.
- Любезный Захарий Алексеевич, а где же давнишний атаман Антон Андреевич Головатый? - поинтересовался Суворов о своем знакомце.
- Бьет турку и в хвост и в гриву за Дунаем. Намедни отхватил Тульчу и Исакчу со всем их флотом, - и неожиданно, вовсе не по уставному, казак обратился к командующему:
- Нам бы, отец родной, вместо казачьих пик ружьишки какие ни есть да пушечки - дали бы этой турке горячую порку и тут.
Я уже не услышал, что ответил Александр Васильевич, поскольку меня отвлек разговор двух старых казаков, стоявших рядом в праздной толпе любопытных, сбежавшихся посмотреть на встречу Суворова со своим любимым полком.
- Помнишь, побратим, ту зиму, когда по слову Суворова вернулись мы с турецкой стороны из-за Дуная и Польши, из разных мест Украины и встали под знамена черноморских казаков?
- Как же можно не помнить такого?
- А помнишь, друже, как в конце февраля на плацу перед крепостью Кинбурн Суворов вручал нашему первому атаману войска Сидору Белому драгоценные регалии бывшего запорожского войска - большое кошевое знамя с лучезарным солнцем в центре и малые куренные знамена Запорожской Сечи?..
- Как же не помнить? Даже скажу, сколько знамен куренных было - тридцать восемь! Тем летом приняли мы боевое крещение при разгроме на лимане турецкой эскадры. Помнишь, как пылал адмиральский фрегат? Да еще флаг самого Гасан-паши захватили. Доброе было времечко, добрая забава…
- Да! Вот только не уберегли тогда нашего вожака атамана Белого…
- Вечная память Сидору Ивановичу - и пусть земля ему будет пухом!
- Да уж… Зато сполна отомстили мы за него под новым наказным атаманом Антоном Головатым. Взяли штурмом укрепленный остров Березань, захватили склад оружия и продовольствия. И остались турки в Очакове без всего - голы как соколы…
Взирая на монолит казачьего войска, слушая разговор стариков, я волей-неволей припоминал особую милость нашей государыни, проявленную к этому войску. Еще летом 1775 года Екатерина Вторая повелела сформировать в дополнение к уже имевшейся у нее личной гвардии - кавалергардам, еще две особые конвойные казачьи команды - Чугуевскую и Донскую.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90