– Не имею ничего против. А что это за икона на стене? Подлинник?
– Да. Это икона моей бабушки. У меня еще возникнут трудности, когда потребуется вывезти ее из страны назад.
– Я помешу ее в дипломатический багаж.
– Правда, Сэм? Спасибо тебе огромное. Почему-то у меня возникает такое чувство, Сэм, что мое пребывание здесь подходит к концу. Ведь тут оказался не только Додсон. Их же сотни, не так ли?
Лиза устроилась на диванчике, и Холлис присел с краю. Он долго смотрел на нее и наконец ответил:
– Возможно, я чересчур разговорился тогда.
– Я не болтаю о том, что ты рассказал мне. Разве вы с Сэзом не обмениваетесь информацией?
– Мы ею торгуем друг с другом. В нашем деле ничего нельзя добиться даром. Все это, конечно, мелочно, однако подобная конкуренция вполне в американском духе.
– Однако ты делаешь успехи.
– Да. Но при этом он – мой друг.
– Мне бы так хотелось, чтобы мы перестали выделять адреналин при виде красных звезд, звезды Давида или чего бы там ни было. Но мы как дворняжки профессора Павлова, Сэм. Они заставляют нас возбуждаться, чуть ли не сексуально...
– Кто это они?
– Они – это те, кем мы будем через двадцать лет. А сейчас мы проходим курс обучения.
– Ты можешь стать кем-нибудь еще.
– Другой?
– Разумеется. Налей-ка мне на этот раз побольше.
Она налила ему тройную порцию виски и подсела поближе.
– Могу я тебе кое в чем признаться? Я чертовски испугалась в Лефортове. И это уже во второй раз.
– Завтра вечером мы пойдем в кино. Будут показывать «Рембо».
Она рассмеялась.
– А помнишь, как русский парнишка влез на стену, пробрался в наш кинотеатр и посмотрел весь фильм, прежде чем его обнаружили.
– Помню. Посол тогда снес башку кое-кому из службы безопасности.
– Мальчишка хотел посмотреть фильм. Какая шла картина?
– "Рокки".
– Когда же этот народ вырвется на свободу, Сэм? Я хочу сказать, им понадобятся двести миллионов таких мальчишек. Когда же это произойдет?
– Наверное, никогда, Лиза.
– Умираю от голода. Мы так и не успели поужинать. Я приготовлю нам сандвичи. Знаешь, Сэм, мне хочется научиться готовить традиционную русскую еду. Однажды я даже сварила рассольник.
– А что это такое?
– Соленый овощной суп.
– Пожалуй, я пойду к себе.
– Нет, останься. Поговори со мной. Не хочу сегодня ночью оставаться одна.
– На территории посольства ты в полной безопасности.
– Знаю. Но мне очень хочется побыть с тобой. Ты вот не помнишь, Сэм, а я ведь была на вечеринке, когда провожали твою жену. Ты знал тогда, что она не вернется?
– Догадался, когда увидел, что она упаковывает абсолютно все.
– Значит, ты разводишься?
– Да. Разве это брак?
– Тебе хочется узнать о Сэзе?
– Только не теперь.
– Ты говорил, что это может оказаться опасным.
– Что именно? – взглянул на нее Холлис.
– То, что светит нам впереди, опасно?
– Да, опасно.
– Ты можешь рассказать мне конкретнее?
У Холлиса мелькнула мысль: что, если Лиза обо всем докладывает Сэзу Айлеви? Но если это правда, значит, он ничего не понимает в людях.
– Если наступит минута, когда тебе захочется бросить это дело, Лиза, просто скажи: «Я ухожу». И больше ничего.
– Я действительно нужна тебе?
– Нам здесь не хватает храбрых энергичных американцев. Я знаю, что это нарушает устав Информационной службы Соединенных Штатов, не говоря уже о правилах Пентагона. Однако отвечу: да, ты мне нужна.
Она кивнула:
– О'кей. И ты получишь меня.
Лиза обняла его и поцеловала, затем нежно пробежала пальцами по затылку и погладила его шрамы.
– Ты мог бы оказаться в «школе обаяния».
– Наверное.
– Но вместо этого ты здесь. Твоя жена – в Лондоне. Грегори Фишер мертв, а майор Додсон – Бог знает где. Чем же все это закончится?
– Не имею представления.
– Когда кончается твоя работа здесь?
– Как решит Пентагон. А твоя?
– Через двадцать месяцев. А теперь, может быть, скорее. Что будем делать, если один из нас уедет раньше другого?
Холлис промолчал, и она сказала:
– Пойдем со мной, милый.
Они поднялись в ее спальню.
– У тебя здесь красиво, – заметил Холлис.
– Ты – всего лишь третий мужчина, поднявшийся сюда.
– Это, конечно, редкая честь. Послушай, ты вообще-то понимаешь, что я почти на двадцать лет старше тебя?
– Те двое тоже были старше на двадцать лет. И что из этого?
Холлис посмотрел на нее. Было в Лизе что-то такое, что очень привлекало его. Она казалась сорванцом, и все же очень женственной, простодушие и бесхитростность сочетались в ней с умом и проницательностью.
– Останься на ночь. Я хочу проснуться рядом с тобой, Сэм. Как в Яблоне.
– Это было бы просто замечательно.
* * *
Зазвонил будильник, и Лиза протянула руку и выключила его.
– Теперь у тебя появилась любимая сторона кровати.
– Где я?
– В Париже. Меня зовут Колетт.
– Рад был познакомиться с вами. – Жалюзи были закрыты, а портьеры плотно задвинуты, таков был порядок. Холлис зажег лампу.
– Раньше меня радовало солнце, по утрам заглядывающее в окно.
Она прижалась к нему, целуя в щеку, и погладила его живот.
– Ты очень ласковая, – сказал он.
– А ты нет, – ответила она.
– Дай мне время.
– Понимаю. – Она встала и направилась в ванную.
На ночном столике зазвонил телефон. Сэм не стал поднимать трубку, но телефон настойчиво продолжал звонить. И вопреки своим правилам Сэм поднял трубку.
– Алло.
– Доброе утро, Сэм, – произнес Сэз Айлеви.
– Доброе утро.
– Мне надо поговорить с вами.
– Тогда позвоните ко мне на квартиру.
– Там никто не отвечает.
– Попробуйте позвонить еще раз.
Айлеви казался раздраженным.
– Мне бы хотелось встретиться с вами в одиннадцать.
– В десять тридцать у меня назначена встреча с двумя полковниками ВВС.
– Она отменена.
– Кем?
– Передайте Лизе, чтобы тоже пришла. На сегодня она освобождена от всех дел. Увидимся в безопасной комнате для офицеров спецслужб. – Айлеви повесил трубку.
– Где ты? – крикнула Лиза из ванной.
– Сейчас я на своей стороне кровати. – Холлис встал.
«Мог бы дождаться, когда я приду в офис, и поговорить», – думал он. Сэм размышлял о жизни в этих стенах. Здесь можно играть в кегли, плавать в бассейне, играть в сквош или каждую неделю смотреть в кинотеатре фильмы. Если вас не привлекало ничего из этого, то можно сойти с ума, как заявила его жена, или ограничиться мелкими нарушениями: внебрачными половыми связями, алкоголем, но чаще всего люди просто уходили в себя. Можно было, правда, проводить время за чтением длинных русских романов или работать по шестнадцать часов в сутки и попытаться узнать побольше об этой стране и народе, как делала Лиза. Но и это скоро приводило к разочарованию и неверию в свои силы.
Лиза вышла из ванной, обернутая в полотенце.
– Кто это звонил?
Холлис откровенно разглядывал ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117