Они долго просидели молча, потом Лиза уткнулась лицом в его ладони и зарыдала.
Время от времени Холлис проваливался в небытие, но пронизывающий холод камеры и голод не давали уснуть.
Свет загорался и гас, в коридоре периодически раздавались шаги. Иногда кто-то останавливался у двери камеры и сдвигал засов, но дверь ни разу не открылась.
Лиза уставилась в потолок и заговорила еле слышным голосом:
– Меня приговорили к смертной казни.
Он знал, что в камере установлено устройство, улавливающее самый слабый шепот, и даже в темноте можно за ними наблюдать. Ему хотелось успокоить ее, но он решил, что лучше помолчит, чтобы Буров не смог воспользоваться сказанными словами. В сущности, он знал, что не должен был даже заикаться Бурову о своем желании увидеться с ней.
– Зачем ты рассказал им о Яблоне? – спросила она.
– Мне очень жаль.
Она с трудом поднялась, подошла к дыре в полу камеры и использовала ее по назначению. Охранник тут же вошел в камеру, подтвердив уверенность Сэма в том, что их так же прекрасно видят, как и слышат. Лиза встала и подтянула спортивные брюки. Русский посмотрел на Холлиса, швырнул на пол кусок черного хлеба и сказал:
– Я же говорил тебе, что трахать не захочешь. – Он заржал и закрыл дверь.
Лиза умылась холодной водой, затем подставила рот под кран и напилась. Подняв с пола черный хлеб, она забралась в мешок, откусила небольшой кусочек и начала его медленно жевать. Холлис подумал, что она похожа на человека, который уже умирает с голоду. Они получали примерно триста граммов хлеба в день, около четырехсот калорий. Пробыли здесь приблизительно восемь суток, а может, и больше. Этого было достаточно, чтобы выжить. Однако, как и обещал охранник, Холлису больше не хотелось. К тому же он подозревал, что в пищу добавляли наркотики, возможно, пентотал натрия или какой-нибудь похожий на него препарат, которые вместе с потерей чувствительности могут вызвать полнейший ступор.
Какое-то время Лиза бессмысленно разглядывала кусок черного хлеба, затем предложила его Холлису. Он отломил примерно треть, а остальное вернул ей.
Когда они доели хлеб, Сэм спросил:
– Ну как, чувствуешь себя лучше?
Она пожала плечами и коснулась его руки.
– Ты, наверное, замерз. Разве они не дали тебе мешок?
– Со мной все в порядке.
– Залезай сюда. Тут хватит места.
Он влез в спальный мешок и лег рядом с ней.
– Я не виню тебя за то, что произошло, – прошептала она. – Ты предупреждал меня.
Холлис молча гладил ее по голове. Через несколько минут Лиза уснула. Она что-то выкрикивала во сне, но Холлис не смог разобрать ее слов. Сэм встал, чтобы выпить воды. Напор был очень слабым, это означает, как уже понял Холлис, что скоро рассвет. Дверь отворилась, и появился охранник.
– Встать, – приказал он. – Следуйте за мной. И не разговаривать.
Холлис помог Лизе подняться.
– Я люблю тебя, Сэм, – проговорила она.
– Отставить разговоры.
Холлис взял ее за руку, но охранник грубо оттолкнул его в сторону.
– Пошли! – крикнул он.
Они зашагали по длинному коридору.
Глава 32
Их привели в какую-то комнату. На столе стоял горячий чай, тарелка с крутыми яйцами, хлеб и джем.
– Ешьте все, что хотите, но если вас вырвет, сами будете убирать. И не разговаривать, – сказал охранник.
Лиза и Холлис сели за стол. Съесть смогли совсем немного: начинались спазмы в желудке. Потом охранник отвел их в душевую и велел вымыться.
Пожилая женщина принесла полотенца и чистые спортивные костюмы. Она указала на коробку с кроссовками, и они подобрали себе обувь по размеру. Холлис впервые за много дней побрился.
– Идите со мной, – приказал охранник и повел их в восточное крыло здания к двери с надписью «Клиника». Там их встретила медсестра и развела по отдельным смотровым кабинетам. Охранник остался с Холлисом. Полная женщина средних лет представилась как лагерный врач.
Она осмотрела Холлиса, приложила стетоскоп к его груди, попросила глубоко вдохнуть, прислушалась и похлопала по груди:
– У вас небольшая гиперемия. Но все обойдется.
– Обойдется после двух недель голодания?
– Отставить разговоры! – рявкнул охранник.
– Я говорю с врачом, – резко сказал Холлис. – И буду разговаривать с ним. Почему бы тебе не заткнуться?
Доктор дала Сэму таблетку и немытый стакан.
– Что это такое? – спросил Холлис.
– Просто витамин.
– Тогда примите сами эту таблетку. – Он протянул ее врачу. Она положила таблетку в рот и запила водой. Затем тихо сказала:
– Я тоже заключенная здесь. Политическая.
– Ясно. Простите за грубость.
Сэм принял другую таблетку.
– Вы поправитесь, – говорила женщина. – У вас прекрасное сердце.
– Что же здесь умирает первым: сердце или душа? – спросил Сэм.
– Душа умирает. Сердце разрывается.
Он пристально посмотрел на женщину. Ему бы сразу заметить, что она не свободна, но в России понятие свободы весьма относительно.
– Спасибо вам, – только и произнес Холлис.
Охранник отвел его в приемную, и через пять минут к нему присоединилась Лиза. Затем их отвели в кабинет Бурова.
– Садитесь, – кивнул тот на стулья напротив него.
– Теперь вы снова американцы. Верно, Холлис?
– Да.
– Лучше себя чувствуете?
– Да.
– Вот и прекрасно. Почувствуете себя еще лучше, когда узнаете, что вам обоим условно заменили смертную казнь пожизненным тюремным заключением.
– Что значит условно?
– Условия два. Первое – вы проходите тест на детекторе лжи. Второе – соглашаетесь работать на нас здесь. Если скажете «нет», вас казнят за убийство.
– Значит, попросту говоря, вы хотите сделать из нас предателей, – сказала Лиза. – Мой ответ – нет.
– Вам бы стоило знать, мисс Родз, что ваш приятель уже согласился работать на нас в обмен на свою жизнь.
Она вопросительно посмотрела на Холлиса. Сэм обратился к Бурову:
– Мы не договаривались насчет допроса на детекторе лжи.
– Существует множество способов допроса. Я бы все-таки предпочел детектор лжи и пентотал натрия электрошоку и полицейской дубинке. Особенно если учесть, что результаты первого надежнее второго метода. Я уверен, что и мисс Родз, и вы тоже выберете первое.
– Работать на вас здесь – одно, – заметил Холлис. – Но я не могу выдать вам секреты разведки, это подвергнет опасности и поставит под угрозу жизни других агентов.
Буров забарабанил пальцами по столешнице.
– Вы не в том положении, чтобы заключать сделки, Холлис. Вы уже мертвы, и никому не известно, что вы здесь. А причина вашего пребывания здесь в том, что вы слишком много знаете об этом месте, и нам нужно выяснить, что вам известно.
– Мы оказались здесь за убийство двух пограничников, – напомнил ему Холлис. – Именно за это нас и приговорили к смертной казни.
– Да, и за это тоже, конечно. Видите ли, как только в крови появляется сахар, люди быстро возвращаются к своему прежнему "я".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117