Она была привязана к чему-то очень прочно. Ее пальцы ощупывали дерево тут и там и наткнулись на резьбу. Только одно место в доме было украшено резным дубом с вычурными завитушками: перила галереи часовни, где она провела бесчисленные субботние вечера, сидя между матерью и Анной и слушая мелодичный голос отца, который проверял в мирной тишине, как будет звучать проповедь.
Шаги вернулись. Быстрые, взволнованные. Ли попыталась расслабиться, притвориться, что еще не пришла в сознание, но холод заставил задрожать так сильно, что она едва могла сдержать свои движения.
— Он сейчас вернется из церкви, — произнес мужской голос с сильным северным говором, — твой час настал, ведьма.
Ли слышала крики, причем один голос становился все громче и громче. Она много месяцев не слышала его, но сразу же узнала завораживающий тембр голоса проповедника. Его слова как правило, ничего не значили. Дело было именно в голосе — просящем и приказном, ласковом и неожиданно грозном, рассказывающем истории о грехе и искуплении и славе Господней и его Джейми Чилтона. В нем было все, что она ненавидела и боялась, и этот голос приближался.
Бог. Милый Бог. Было время, когда она готова была умереть, если бы могла забрать с собой Чилтона. Но не теперь, теперь ей хотелось жить, и это желание заставляло ее глупеть от страха.
«Сеньор, — безмолвно молила она, крепко зажмуривая завязанные глаза, разрываясь между истерическим смехом и слезами, — Сеньор, Сеньор… Ты мне так нужен».
С.Т. увидел огни издалека: справа высоко в конце улицы, где стоял над городом Сильверинг, сквозь ветви деревьев было видно мерцание факелов. Он почти побежал туда, но выработанная годами осторожность победила. Немо он оставил на болоте, велел раненому волку оставаться там, где он его нашел. Теперь он привязал Сирокко и стал пробираться по темной стороне улицы, придерживая рукой шпагу, чтобы не звенела при ходьбе.
По мере приближения огни сливались воедино, становились ярче. К тому времени, как он подошел к краю деревьев, выкрики Чилтона становились все громче, бессвязней, а весь фасад Сильверинга мерцал в пляшущих коралловых бликах небольшого костра разложенного перед открытым водоемом. Карнизы и фронтон выделялись ярким рельефом, тени качались так, что дом казался живым.
Около костра и на ступенях лестницы стояли группы людей, подымающееся пламя черным обрисовывало их силуэты. С.Т. прикинул, что их было человек двадцать, в большинстве мужчины. Женщины стояли во внешнем круге. Пока он смотрел, одна из женщин медленно отступила за пределы света костра, потом повернулась и исчезла, убежала.
«Молодец, cherie», — подумал он.
Какой-то звук в темноте рядом с ним заставил С. Т. схватиться за шпагу и внимательно оглядеться. Несколько впереди него под деревьями стояла одинокая фигура — на довольно большом расстоянии от других — и наблюдала.
Льютон.
С.Т. расстегнул плащ, снял шляпу и заправил внутрь манжеты рубашки, чтобы скрыть кружева. Затем он стащил с себя галстук и отвернул воротник, то есть постарался как можно меньше походить на Принца. Галстук он затолкал в карман, хотя холод на шее заставил его поежиться, и направился к одинокой фигуре в тени.
— Добрый вечер, — пробормотал он, стараясь, чтобы это прозвучало сердечно, хотя кровь стучала у него в висках. — Что за шум?
Льютон подскочил на фут и с диким видом повернулся к С.Т.
— Бога ради… Мейтланд! Какого черта… что вы здесь делаете?
С.Т. пожал плечами: любопытство. Слегка улыбаясь, он посмотрел на собеседника.
— Я что, опоздал на праздник?
Льютон только глазел на него, хмурясь из-под высокого парика.
— Я собирался пораньше пойти за вами, — сказал С.Т., — но… одна из девиц… задержала меня.
Уже начав говорить, он пожалел об этих словах. Льютон мог рассказать о таверне Чилтону, и теперь мог уже знать, кто такие Голубка и Честь и каким образом они покинули Небесное Прибежище. А отсюда был один шаг до вывода о связи мистера Бартлетта и С.Т. Мейтланда с замаскированным Принцем Полуночи. «Очень маленький шаг», — С.Т. был настороже и ожидал нападения.
Но Льютон только сказал:
— Здесь сегодня произошли некоторые неприятные события.
— А? Жалко, — С.Т. посмотрел в сторону костра. — О чем, черт возьми, воет там этот парень?
Льютон с отвращением резко махнул рукой.
— Он сошел с ума. Я пытался урезонить его, но он совсем одурел.
— По воплям похоже на то.
— Нас навестил ваш грабитель с большой дороги, — Льютон снова посмотрел на С.Т. — Знаете, кто это был? Этот нахальный французский пес, тот, кого они называют Сеньор де Минюи, Принц Полуночи. После него Чилтон совсем озверел. Считает, что атакован лично. Пытался я объяснить ему, что скорее объектом был я. Этот паршивый Робин Гуд, наверно, прослышал кое о чем. Но Чилтон доводов уже не слышит, — он снова повернулся к Чилтону, так как голос проповедника поднялся до визга. — Ей Богу, у него уже пена изо рта пошла. Никогда не видел этого раньше.
— Так что развлечения отменяются? Не так ли?
— А-а, да, отменяются. Все отменяется, — Льютон поджал губы, — но мне еще кое-что надо здесь доделать.
С.Т. замолчал на минуту. Безумный крик Чилтона разносился по улице. Пока они стояли, еще одна девушка тихонько убежала от костра и, пробегая мимо них, прикрыла голову капюшоном. С.Т. мельком бросил взгляд на Льютона и увидел, что тот пристально за ним наблюдает.
Он решил снагличать.
— Что все-таки он там делает?
— Бог его знает, — буркнул Льютон. — Орет все время, что сожжет ведьму, но не у всех хватает духа смотреть на это.
— Ведьму? — С.Т. старался, чтобы его голос звучал твердо и не очень громко. — Они поймали ведьму?
— Чилтон так считает.
— А где она? — небрежно спросил С.Т. Льютон пожал плечами.
— Наверное, в доме, — он потянул себя за губу. — Что за игру вы ведете, Мейтланд? Почему вы последовали за мной сюда?
С.Т. улыбнуся:
— Из простого интереса.
Льютон поиграл эфесом своей шпаги.
— Я могу устроить вам интересное зрелище. Я собираюсь заткнуть рот этому взбесившемуся червяку прежде, чем он наболтает слишком много лишнего.
— Он, действительно, раздражает тонкий слух.
— Я не хочу, чтобы он поминал мое имя в своих проповедях. Он может погубить меня и еще некоторых, — Льютон вытащил шпагу из ножен. — Меня теперь не удивят ни он, ни его люди. От них можно ждать, чего угодно. Это же маньяки. Опасные. Все. Видите, у них пики? Тут остались самые фанатичные. Остальные просто сбежали.
С.Т. положил руку на эфес своей сабли. Льютон посмотрел вниз, провожая глазами движение его руки. Чашеобразная гарда его сабли сверкнула металлическим переплетением: единственная, незабываемая. Ее неповторимая красота была очевидна даже в неясных бликах огня.
Лицо Льютона окаменело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110