Это все, чем я мог искупить свою вину. Но я не мог позволить, чтобы Ирвин Блайт судил меня со своей колокольни.
Я открыл перед ним дверцу его машины:
— Уже поздно, мистер Блайт. Сожалею, что не могу гарантировать вам той уверенности, какая вам сейчас необходима. Все, что могу обещать, я буду продолжать задавать вопросы, я буду пытаться узнать что-то о Кэсси.
Он кивнул и окинул взглядом болота, но не сдвинулся с места. Лунный свет отражался от поверхности воды, и, казалось, вид освещенных разливов заставил его еще глубже погрузиться в себя.
— Я знаю, что она мертва, мистер Паркер, — сказал он спокойно. — Я знаю, что больше она не войдет в мой дом. Все, чего я хочу, это найти ей тихое местечко где-нибудь неподалеку, чтобы мы с женой могли приходить к ней и оставлять цветы у ее ног. Вы понимаете, о чем я?
Я уже было подался вперед, чтобы дотронуться до него, но Ирвин Блайт был не тем человеком, который допускал подобные жесты. Вместо этого я сказал так мягко, как мог:
— Да, я понимаю. Счастливого пути. Я буду на связи.
Он тяжело опустился на сиденье автомобиля и больше не взглянул на меня. Но я разглядел его глаза в зеркале заднего вида и уловил в них досаду на то, что вынудил его произнести последние слова, разбередил его душу.
Я не сразу присоединился к Рейчел — все сидел на крыльце и смотрел на огни проезжающих автомобилей, пока злые комары, наконец, не заставили меня искать убежища в доме. К этому времени Рейчел уже спала, но все равно улыбнулась, когда я устроился рядом с ней.
Рядом с ними обоими.
* * *
В ту ночь машина подъехала к дому Эллиота Нортона в пригороде Грэйс-Фоллз. Эллиот услышал звук открываемой дверцы, а потом и быстрые шаги во дворе. Он уже тянулся за пистолетом на тумбочке, когда окно его спальни взорвалось и комнату охватило пламя. Горящий бензин попал Нортону на лицо и руки, и огонь перекинулся на волосы. Весь охваченный пламенем, он слетел вниз по лестнице, через входную дверь выбежал во двор и принялся кататься по траве, сбивая пламя.
Позже, он лежал на спине и смотрел, как горит его дом.
В то время, когда дом Эллиота был охвачен огнем далеко на Юге, я проснулся от шума приближающейся машины, который раздавался со стороны дороги. Рейчел мерно посапывала во сне. Я осторожно встал с кровати и подошел к окну. В лунном свете на мосту через болота стоял старый черный «кадиллак». Даже на расстоянии в свете луны были видны вмятины и царапины, погнутый передний бампер и паутина трещин на лобовом стекле. Я слышал шум работающего мотора, но не видел дыма из выхлопной трубы, а тонированные стекла не позволяли лунному свету проникать в салон.
Я раньше видел такую машину: ее водил Стритч, ужасный человек с бледным лицом. Но Стритч был мертв — в его груди зияла дыра, — а «кадиллак» давно сломан.
Вдруг задняя дверца открылась. Я ожидал, что кто-нибудь выйдет из нее, но этого не произошло. Машина просто постояла с открытой дверцей несколько минут, пока невидимая рука не закрыла ее со звуком, похожим на звук захлопывающейся крышки гроба. Потом «кадиллак» тронулся с места и развернулся на сто восемьдесят градусов по направлению к Оак-Хилл.
Я почувствовал движение позади себя.
— Что случилось? — спросила Рейчел.
Я повернулся к ней и увидел тени, скользящие по комнате в свете луны; они доплыли до нее и начали окутывать собой.
— Что случилось? — повторила Рейчел.
Я снова был в постели, только сейчас я сидел, обхватив ее, и простыни сбились в дальнем конце кровати. Теплые руки легли мне на грудь.
— Там была машина.
— Где?
— На улице. Там была машина.
Я поднялся и подошел к окну и отодвинул занавеску. Дорога была пуста.
— Там была машина, — повторил я еще раз.
Вот они, запотевшие следы моих пальцев на стекле: я оставил их, когда протягивал руку к машине.
— Иди спать, — усталой нежностью звучал в темноте ее голос.
Я вернулся к ней и обнимал, пока она снова не заснула.
И я смотрел на нее, не отрываясь, до самого утра.
Глава 3
Эллиот Нортон еще раз позвонил мне утром после пожара. У него были ожоги первой степени на лице и руках, и он считал, что ему сильно повезло. Пожар уничтожил три комнаты на втором этаже и оставил большую зияющую дыру в крыше. Местные подрядчики не хотели браться за ремонт, и он договорился с какими-то парнями из Мартинеса, что на границе с Джорджией.
— Ты уже разговаривал с полицией? — спросил я его.
— Да, они были первыми, кто пришел ко мне. У них нет недостатка в подозреваемых, но, если они сумеют сформировать дело, я прекращу адвокатскую практику и уйду в монастырь. Они знают, что это связано с делом Ларуз, и я это тоже знаю, так что мы нашли общий язык.
— У них есть кто-нибудь на примете?
— Они возьмутся за местных, но от этого будет мало толку. Если только кто-то особенно сознательный захочет открыто что-нибудь сообщить. Но многие считают, что мне не стоит ожидать чего-то вроде этого, учитывая, с чем я связался.
Повисла пауза. Я знал, он ждет, что я нарушу молчание. В конце концов я так и поступил, чувствуя, как неудержимо это дело захватывает меня.
— Что ты собираешься делать дальше?
— А что я могу делать? Бросить парня? Он мой клиент, Чарли. Я не могу так поступить. Я не могу дать им себя запугать.
Эллиот начинал перекладывать вину на меня, и я это понимал. Не могу сказать, что мне это нравилось, но, похоже, он не нашел другого выхода.
Однако не только его желание использовать нашу дружбу заставило меня напрячься: Нортон был порядочным адвокатом, но я никогда не замечал, чтобы мотив человеческого сострадания присутствовал в его делах. А сейчас он поставил под угрозу свой дом и даже жизнь ради почти незнакомого молодого человека, и это было не похоже на того Эллиота, которого я знал. Я понимал, что больше не могу отворачиваться от него, несмотря на свои сомнения, и должен хотя бы получить ответы, которые бы меня удовлетворили.
— Зачем ты делаешь это, Эллиот?
— Что? Работаю адвокатом?
— Нет. Работаешь адвокатом этого парня.
Я уже приготовился к речи о том, что иногда человек вынужден поступать не как хочет, а как должен, о том, что Эллиот просто не мог остаться в стороне, когда все отвернулись от парня, и смотреть, как ему вкалывают различные яды, пока не остановится его сердце. Но вместо этого он меня удивил. Возможно, сказалась усталость или события прошлой ночи, но, когда он заговорил, в его голосе послышалась боль, которой раньше не бывало:
— Знаешь, я всегда ненавидел здешние места, все эти суждения — в общем, менталитет маленького южного городка. Парням, жившим рядом со мной, не нужно было ничего: кроме как пить пиво и спать с женщинами, они ни к чему не стремились. На тысячу в месяц, получаемую на заправке, они могли себе это позволить. Они никуда не собирались отсюда уезжать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
Я открыл перед ним дверцу его машины:
— Уже поздно, мистер Блайт. Сожалею, что не могу гарантировать вам той уверенности, какая вам сейчас необходима. Все, что могу обещать, я буду продолжать задавать вопросы, я буду пытаться узнать что-то о Кэсси.
Он кивнул и окинул взглядом болота, но не сдвинулся с места. Лунный свет отражался от поверхности воды, и, казалось, вид освещенных разливов заставил его еще глубже погрузиться в себя.
— Я знаю, что она мертва, мистер Паркер, — сказал он спокойно. — Я знаю, что больше она не войдет в мой дом. Все, чего я хочу, это найти ей тихое местечко где-нибудь неподалеку, чтобы мы с женой могли приходить к ней и оставлять цветы у ее ног. Вы понимаете, о чем я?
Я уже было подался вперед, чтобы дотронуться до него, но Ирвин Блайт был не тем человеком, который допускал подобные жесты. Вместо этого я сказал так мягко, как мог:
— Да, я понимаю. Счастливого пути. Я буду на связи.
Он тяжело опустился на сиденье автомобиля и больше не взглянул на меня. Но я разглядел его глаза в зеркале заднего вида и уловил в них досаду на то, что вынудил его произнести последние слова, разбередил его душу.
Я не сразу присоединился к Рейчел — все сидел на крыльце и смотрел на огни проезжающих автомобилей, пока злые комары, наконец, не заставили меня искать убежища в доме. К этому времени Рейчел уже спала, но все равно улыбнулась, когда я устроился рядом с ней.
Рядом с ними обоими.
* * *
В ту ночь машина подъехала к дому Эллиота Нортона в пригороде Грэйс-Фоллз. Эллиот услышал звук открываемой дверцы, а потом и быстрые шаги во дворе. Он уже тянулся за пистолетом на тумбочке, когда окно его спальни взорвалось и комнату охватило пламя. Горящий бензин попал Нортону на лицо и руки, и огонь перекинулся на волосы. Весь охваченный пламенем, он слетел вниз по лестнице, через входную дверь выбежал во двор и принялся кататься по траве, сбивая пламя.
Позже, он лежал на спине и смотрел, как горит его дом.
В то время, когда дом Эллиота был охвачен огнем далеко на Юге, я проснулся от шума приближающейся машины, который раздавался со стороны дороги. Рейчел мерно посапывала во сне. Я осторожно встал с кровати и подошел к окну. В лунном свете на мосту через болота стоял старый черный «кадиллак». Даже на расстоянии в свете луны были видны вмятины и царапины, погнутый передний бампер и паутина трещин на лобовом стекле. Я слышал шум работающего мотора, но не видел дыма из выхлопной трубы, а тонированные стекла не позволяли лунному свету проникать в салон.
Я раньше видел такую машину: ее водил Стритч, ужасный человек с бледным лицом. Но Стритч был мертв — в его груди зияла дыра, — а «кадиллак» давно сломан.
Вдруг задняя дверца открылась. Я ожидал, что кто-нибудь выйдет из нее, но этого не произошло. Машина просто постояла с открытой дверцей несколько минут, пока невидимая рука не закрыла ее со звуком, похожим на звук захлопывающейся крышки гроба. Потом «кадиллак» тронулся с места и развернулся на сто восемьдесят градусов по направлению к Оак-Хилл.
Я почувствовал движение позади себя.
— Что случилось? — спросила Рейчел.
Я повернулся к ней и увидел тени, скользящие по комнате в свете луны; они доплыли до нее и начали окутывать собой.
— Что случилось? — повторила Рейчел.
Я снова был в постели, только сейчас я сидел, обхватив ее, и простыни сбились в дальнем конце кровати. Теплые руки легли мне на грудь.
— Там была машина.
— Где?
— На улице. Там была машина.
Я поднялся и подошел к окну и отодвинул занавеску. Дорога была пуста.
— Там была машина, — повторил я еще раз.
Вот они, запотевшие следы моих пальцев на стекле: я оставил их, когда протягивал руку к машине.
— Иди спать, — усталой нежностью звучал в темноте ее голос.
Я вернулся к ней и обнимал, пока она снова не заснула.
И я смотрел на нее, не отрываясь, до самого утра.
Глава 3
Эллиот Нортон еще раз позвонил мне утром после пожара. У него были ожоги первой степени на лице и руках, и он считал, что ему сильно повезло. Пожар уничтожил три комнаты на втором этаже и оставил большую зияющую дыру в крыше. Местные подрядчики не хотели браться за ремонт, и он договорился с какими-то парнями из Мартинеса, что на границе с Джорджией.
— Ты уже разговаривал с полицией? — спросил я его.
— Да, они были первыми, кто пришел ко мне. У них нет недостатка в подозреваемых, но, если они сумеют сформировать дело, я прекращу адвокатскую практику и уйду в монастырь. Они знают, что это связано с делом Ларуз, и я это тоже знаю, так что мы нашли общий язык.
— У них есть кто-нибудь на примете?
— Они возьмутся за местных, но от этого будет мало толку. Если только кто-то особенно сознательный захочет открыто что-нибудь сообщить. Но многие считают, что мне не стоит ожидать чего-то вроде этого, учитывая, с чем я связался.
Повисла пауза. Я знал, он ждет, что я нарушу молчание. В конце концов я так и поступил, чувствуя, как неудержимо это дело захватывает меня.
— Что ты собираешься делать дальше?
— А что я могу делать? Бросить парня? Он мой клиент, Чарли. Я не могу так поступить. Я не могу дать им себя запугать.
Эллиот начинал перекладывать вину на меня, и я это понимал. Не могу сказать, что мне это нравилось, но, похоже, он не нашел другого выхода.
Однако не только его желание использовать нашу дружбу заставило меня напрячься: Нортон был порядочным адвокатом, но я никогда не замечал, чтобы мотив человеческого сострадания присутствовал в его делах. А сейчас он поставил под угрозу свой дом и даже жизнь ради почти незнакомого молодого человека, и это было не похоже на того Эллиота, которого я знал. Я понимал, что больше не могу отворачиваться от него, несмотря на свои сомнения, и должен хотя бы получить ответы, которые бы меня удовлетворили.
— Зачем ты делаешь это, Эллиот?
— Что? Работаю адвокатом?
— Нет. Работаешь адвокатом этого парня.
Я уже приготовился к речи о том, что иногда человек вынужден поступать не как хочет, а как должен, о том, что Эллиот просто не мог остаться в стороне, когда все отвернулись от парня, и смотреть, как ему вкалывают различные яды, пока не остановится его сердце. Но вместо этого он меня удивил. Возможно, сказалась усталость или события прошлой ночи, но, когда он заговорил, в его голосе послышалась боль, которой раньше не бывало:
— Знаешь, я всегда ненавидел здешние места, все эти суждения — в общем, менталитет маленького южного городка. Парням, жившим рядом со мной, не нужно было ничего: кроме как пить пиво и спать с женщинами, они ни к чему не стремились. На тысячу в месяц, получаемую на заправке, они могли себе это позволить. Они никуда не собирались отсюда уезжать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102