За спиной я слышал выстрелы, но не в моем направлении. Я не останавливался, даже когда сучок сломанной ветки прорвал мне рукав и оставил кровоточащий след на руке, — шел, запрокинув голову и тяжело дыша; нестерпимо кололо в боку. Вдруг я заметил белую вспышку справа от себя. Часть моего сознания пыталась успокоить меня тем, что это была птица, какая-нибудь белая цапля или детеныш серой цапли. Но было нечто странное в том, как Оно двигалось, запинаясь, рывками, что было отчасти попыткой замаскироваться, а отчасти следствием физической немощи. Когда я попытался вновь найти это среди зарослей, то не смог, но я понимал, что Оно где-то здесь. Я чувствовал, как Оно разглядывает меня.
Я пошел дальше.
Я видел, как вода просвечивает меж деревьев. Примерно в десяти метрах от меня была лодка — не моя лодка, но, по крайней мере, двое их тех, кто брал ее напрокат, уже мертвы, а третий где-то у меня за спиной боролся за свою жизнь. Я шагнул на островок, заполненный складками корней кипариса, странными коническими формами, торчащими из земли, как миниатюрные ландшафты из другого мира. Я пробрался между ними и был уже совсем возле лодки, когда темноволосый появился из зарослей деревьев слева от меня. У него больше не было ружья, но у него был нож, и он метнул его в меня, когда я поднял пистолет и выстрелил. Уклоняясь я потерял равновесие, и пуля попала ему в бок, замедлив продвижение преследователя, но не остановив его.
Прежде чем я успел выстрелить во второй раз, он напал на меня, его левая рука с силой отводила мою руку с пистолетом, в то время как я пытался остановить его нож. Я примерился, чтобы ударить его коленом в раненый бок, но он угадал мое движение и использовал его против меня, перебросив меня через спину и ударив по левой ноге. Я опрокинулся назад, когда его ботинок врезался мне в руку, выбивая из нее пистолет. Я снова ударил его ногой, когда он наклонился вперед, и попал ему прямо в больное место. Он сплюнул, его глаза расширились от удивления и боли, но, быстро оправившись, темноволосый встал коленями мне на грудь. Пришлось опять удерживать нож как можно дальше от цели. И тут я заметил, что мой преследователь чем-то удивлен, а рана в его боку кровоточит все сильнее. Я внезапно ослабил давление на его руки и, когда он упал вперед, стукнул его головой прямо в нос. Он вскрикнул, и я сбросил его с себя, затем поднялся и подсечкой снизу опрокинул его на спину со всей силой, которую смог собрать.
Раздался влажный хруст, когда он врезался в землю, и что-то разорвалось у него в груди, как будто одно из ребер раскололось и пробило кожу насквозь. Я отступил назад и смотрел, как кровь стекает по корням кипариса, пока человек, приколотый к нему, пытается встать. Он протянул руку и дотронулся до дерева, его пальцы окрасились кровью. Он поднял их вверх и показал мне, как будто пытаясь показать, что я наделал, потом его голова откинулась, и он умер.
Я вытер рукавом лицо; рукав от грязи, смешанной с потом, сразу промок. Я повернулся, чтобы взять свой пистолет, и увидел завернутую в ткань фигуру, которая наблюдала за мной из зарослей деревьев.
Это была женщина. Я видел очертания ее груди под тканью, хотя лицо оставалось скрытым. Нет, это не приведение. Я окликнул ее по имени:
— Мелия, не бойся.
Я повернулся к ней, и в этот момент темная тень упала на меня. Я оглянулся. В левой руке у Терезия был крюк. У меня хватило времени только на то, чтобы заметить в его правой руке грубо сработанную дубину, когда она швырнула меня в воздух. И наступила темнота.
Глава 25
Меня привел в чувство запах лекарственных растений, которые использовали, чтобы сделать мазь для кожи. Я лежал в закутке, служившем кухней в коттедже, со связанными руками и ногами. Я поднял голову, и мой затылок уперся в стену. Боль была нестерпимая. Плечи и спина ныли, а куртка пропала. Наверно, я потерял ее, когда Терезий затаскивал меня в этот угол. В голове мешались смутные воспоминания о том, что мы двигались мимо высоких деревьев и солнечный свет пробивался сквозь полог листвы и веток. Мой сотовый телефон и пистолет исчезли. Я лежал на полу, казалось, уже много часов.
Спустя какое-то время я заметил движение у дверей, и в лучах заходящего солнца появился Терезий. В руках он нес лопату, потом прислонил ее к стене, вошел в кухню и склонился надо мной. Я нигде не видел женщину, но ощущал ее присутствие и предполагал, что она сидит в задней, затемненной комнате, окруженная портретами красавиц, какой ей уже не суждено стать.
— С возвращением, брат, — сказал Терезий.
Он снял темные очки. Вблизи радужная оболочка его глаз казалась более ясной. Глаза Терезия напоминали мне глаза некоторых ночных животных, увеличенные для того, чтобы лучше видеть в темноте. Он налил в бутылку воды из-под крана, затем поднес ее к моим губам. Я пил долго, вода текла по груди. Я закашлялся и содрогнулся от боли, которой это действие отозвалось в голове.
— Я не ваш брат.
— Если бы ты не был моим братом, ты бы уже умер.
— Вы убили их всех?
Он наклонился ко мне:
— Эти люди получили урок. В мире все должно быть сбалансировано. Они взяли жизнь, разрушили еще одну. Они должны были узнать, что такое Белая дорога, должны были взглянуть на то, что их ожидает там, вступить на нее и стать ее частью.
Я взглянул в окно и увидел, что уже смеркается. Скоро станет совсем темно.
— Вы спасли ее? — спросил я.
Он кивнул:
— Я не мог спасти ее сестру, но мог спасти ее.
Я уловил сожаление в его голосе и нечто большее — любовь.
— Она была вся в ожогах, но осталась жива под землей. Подземная река вынесла ее оттуда. Я увидел, как ее швыряет и тащит по камням, подобрал ее, и мы с мамой выхаживали ее. Когда моя мама умерла, Мелии пришлось самой заботиться о себе целый год, пока я не вышел из тюрьмы. Теперь я вернулся.
— Почему вы просто не пошли в полицию и не рассказали им, что произошло?
— Такие дела так не улаживаются. Не важно, как это произошло. Но тело ее сестры пропало. Это была темная ночь, она испытывала жестокую боль. Она даже не могла говорить, ей пришлось написать мне их имена, да и если бы она смогла их назвать, кто бы поверил в то, что эти богатые белые мальчики могли сотворить подобное? Я даже не был уверен, сможет ли она когда-нибудь разумно мыслить: боль сводила ее с ума.
Но это не было ответом. Этого недостаточно, чтобы объяснить, что произошло, что он пережил и что заставил испытать других.
— Все дело в Эдди, да?
Он не ответил.
— Вы любили ее, может быть, задолго до того, как появился Дэвис Смут. Это был ваш ребенок, Терезий? Атис Джонс был вашим сыном? Она боялась рассказать остальным из-за того, что вы принадлежали к племени, на которое даже черные смотрят свысока. Ведь ваш народ — самые презираемые изгои из топей?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
Я пошел дальше.
Я видел, как вода просвечивает меж деревьев. Примерно в десяти метрах от меня была лодка — не моя лодка, но, по крайней мере, двое их тех, кто брал ее напрокат, уже мертвы, а третий где-то у меня за спиной боролся за свою жизнь. Я шагнул на островок, заполненный складками корней кипариса, странными коническими формами, торчащими из земли, как миниатюрные ландшафты из другого мира. Я пробрался между ними и был уже совсем возле лодки, когда темноволосый появился из зарослей деревьев слева от меня. У него больше не было ружья, но у него был нож, и он метнул его в меня, когда я поднял пистолет и выстрелил. Уклоняясь я потерял равновесие, и пуля попала ему в бок, замедлив продвижение преследователя, но не остановив его.
Прежде чем я успел выстрелить во второй раз, он напал на меня, его левая рука с силой отводила мою руку с пистолетом, в то время как я пытался остановить его нож. Я примерился, чтобы ударить его коленом в раненый бок, но он угадал мое движение и использовал его против меня, перебросив меня через спину и ударив по левой ноге. Я опрокинулся назад, когда его ботинок врезался мне в руку, выбивая из нее пистолет. Я снова ударил его ногой, когда он наклонился вперед, и попал ему прямо в больное место. Он сплюнул, его глаза расширились от удивления и боли, но, быстро оправившись, темноволосый встал коленями мне на грудь. Пришлось опять удерживать нож как можно дальше от цели. И тут я заметил, что мой преследователь чем-то удивлен, а рана в его боку кровоточит все сильнее. Я внезапно ослабил давление на его руки и, когда он упал вперед, стукнул его головой прямо в нос. Он вскрикнул, и я сбросил его с себя, затем поднялся и подсечкой снизу опрокинул его на спину со всей силой, которую смог собрать.
Раздался влажный хруст, когда он врезался в землю, и что-то разорвалось у него в груди, как будто одно из ребер раскололось и пробило кожу насквозь. Я отступил назад и смотрел, как кровь стекает по корням кипариса, пока человек, приколотый к нему, пытается встать. Он протянул руку и дотронулся до дерева, его пальцы окрасились кровью. Он поднял их вверх и показал мне, как будто пытаясь показать, что я наделал, потом его голова откинулась, и он умер.
Я вытер рукавом лицо; рукав от грязи, смешанной с потом, сразу промок. Я повернулся, чтобы взять свой пистолет, и увидел завернутую в ткань фигуру, которая наблюдала за мной из зарослей деревьев.
Это была женщина. Я видел очертания ее груди под тканью, хотя лицо оставалось скрытым. Нет, это не приведение. Я окликнул ее по имени:
— Мелия, не бойся.
Я повернулся к ней, и в этот момент темная тень упала на меня. Я оглянулся. В левой руке у Терезия был крюк. У меня хватило времени только на то, чтобы заметить в его правой руке грубо сработанную дубину, когда она швырнула меня в воздух. И наступила темнота.
Глава 25
Меня привел в чувство запах лекарственных растений, которые использовали, чтобы сделать мазь для кожи. Я лежал в закутке, служившем кухней в коттедже, со связанными руками и ногами. Я поднял голову, и мой затылок уперся в стену. Боль была нестерпимая. Плечи и спина ныли, а куртка пропала. Наверно, я потерял ее, когда Терезий затаскивал меня в этот угол. В голове мешались смутные воспоминания о том, что мы двигались мимо высоких деревьев и солнечный свет пробивался сквозь полог листвы и веток. Мой сотовый телефон и пистолет исчезли. Я лежал на полу, казалось, уже много часов.
Спустя какое-то время я заметил движение у дверей, и в лучах заходящего солнца появился Терезий. В руках он нес лопату, потом прислонил ее к стене, вошел в кухню и склонился надо мной. Я нигде не видел женщину, но ощущал ее присутствие и предполагал, что она сидит в задней, затемненной комнате, окруженная портретами красавиц, какой ей уже не суждено стать.
— С возвращением, брат, — сказал Терезий.
Он снял темные очки. Вблизи радужная оболочка его глаз казалась более ясной. Глаза Терезия напоминали мне глаза некоторых ночных животных, увеличенные для того, чтобы лучше видеть в темноте. Он налил в бутылку воды из-под крана, затем поднес ее к моим губам. Я пил долго, вода текла по груди. Я закашлялся и содрогнулся от боли, которой это действие отозвалось в голове.
— Я не ваш брат.
— Если бы ты не был моим братом, ты бы уже умер.
— Вы убили их всех?
Он наклонился ко мне:
— Эти люди получили урок. В мире все должно быть сбалансировано. Они взяли жизнь, разрушили еще одну. Они должны были узнать, что такое Белая дорога, должны были взглянуть на то, что их ожидает там, вступить на нее и стать ее частью.
Я взглянул в окно и увидел, что уже смеркается. Скоро станет совсем темно.
— Вы спасли ее? — спросил я.
Он кивнул:
— Я не мог спасти ее сестру, но мог спасти ее.
Я уловил сожаление в его голосе и нечто большее — любовь.
— Она была вся в ожогах, но осталась жива под землей. Подземная река вынесла ее оттуда. Я увидел, как ее швыряет и тащит по камням, подобрал ее, и мы с мамой выхаживали ее. Когда моя мама умерла, Мелии пришлось самой заботиться о себе целый год, пока я не вышел из тюрьмы. Теперь я вернулся.
— Почему вы просто не пошли в полицию и не рассказали им, что произошло?
— Такие дела так не улаживаются. Не важно, как это произошло. Но тело ее сестры пропало. Это была темная ночь, она испытывала жестокую боль. Она даже не могла говорить, ей пришлось написать мне их имена, да и если бы она смогла их назвать, кто бы поверил в то, что эти богатые белые мальчики могли сотворить подобное? Я даже не был уверен, сможет ли она когда-нибудь разумно мыслить: боль сводила ее с ума.
Но это не было ответом. Этого недостаточно, чтобы объяснить, что произошло, что он пережил и что заставил испытать других.
— Все дело в Эдди, да?
Он не ответил.
— Вы любили ее, может быть, задолго до того, как появился Дэвис Смут. Это был ваш ребенок, Терезий? Атис Джонс был вашим сыном? Она боялась рассказать остальным из-за того, что вы принадлежали к племени, на которое даже черные смотрят свысока. Ведь ваш народ — самые презираемые изгои из топей?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102