Ты уже спишь? — Он так увлекся, что не услышал, как она прошлепала босиком через всю комнату.
— Нет, не сплю. — Он приподнялся на локте и посмотрел на нее. На Кизии была ночная рубашка из розового шелка, волосы свободно падали на плечи. — Что-нибудь случилось?
— Нет, просто не могу заснуть.
— Я тоже.
Она рассмеялась и уселась на пол возле дивана. Он не знал, что заставило ее вновь появиться в этой комнате. Люк прикурил сигарету и предложил ей. Она взяла, затянулась и вернула обратно.
— Ты сегодня сделал для меня очень многое, Люк.
— Что? — Он снова лежал, уставившись в потолок.
— Ты позволил мне выложить все, что так мучило в течение долгих лет. Я в этом страшно нуждалась.
Это было не все, в чем она нуждалась, но сама мысль об этом пугала Кизию. Ему не хотелось вторгаться в ее жизнь — она за многое несла ответственность…
— Люк!
— Да?
— Какой была твоя жена? Последовало долгое молчание, она уже пожалела, что спросила об этом.
— Симпатичная, молодая, сумасшедшая, как и я в те дни… и напуганная. Она боялась, что все рухнет. Я не знаю, Кизия… она была славная, я любил ее… Но кажется, это было так давно… И я был другим. Все покатилось к черту, когда я попал в тюрьму. Надо найти в себе силы, когда случается подобное. А она не смогла. Не смогла и тогда, когда погибла наша малютка. Думаю, это и убило ее. Все копилось у нее внутри, пока она не задохнулась и не умерла. В каком-то смысле она умерла еще до того, как покончила с собой. Возможно, как и твоя мать.
Кизия кивала, глядя ему в лицо. У него был рассеянный вид, голос не выдавал никаких эмоций, кроме уважения к прошлому.
— А почему ты спросила?
— Наверное, из любопытства. Мы так много говорили обо мне.
— Обо мне мы говорили вчера, во время интервью. Так что сейчас квиты. Почему бы тебе не попытаться заснуть?
Она кивнула и поднялась с пола, он погасил сигарету.
— Спокойной ночи, Люк.
— Пока, малыш. Увидимся завтра.
— Сегодня.
Он ухмыльнулся ее поправке, лениво отмахнулся рукой.
— Грубиянка. Убирайся в постель, иначе завтра не сможешь показать мне город.
— Ты завтра не улетаешь?
— Нет, если ты свободна. — Он ни о чем не хотел просить.
— Я свободна, как птица. Спокойной ночи, Лукас. — Она быстро повернулась в вихре розового шелка, а он молчал, испытывая неодолимое желание дотянуться до нее и остановить. Но Кизия исчезла, прежде чем он сумел что-то сказать ей вдогонку.
— Кизия! — позвал он тихо, но настойчиво.
— Да? — Она выглянула, разыграв на лице удивление.
— Я тебя люблю.
Она стояла молча, не двигаясь. Он лежал, свернувшись на диване и глядя ей в лицо.
— Я… ты мне тоже очень дорог. Люк. Я…
— Боишься?
Она кивнула, опустив глаза.
— Немного.
— Ты не должна, Кизия. Я люблю тебя. И не дам в обиду. Мне не встречались такие женщины, как ты.
Она хотела сказать, что и у нее никогда не было подобных мужчин, но не могла. Она ничего не могла сказать. Стояла молча, страстно желая очутиться в его объятиях.
Завернувшись в простыню, Лукас первым подошел к ней, обнял и прижал к себе.
— Все отлично, малыш… Все просто замечательно…
— Да, конечно. — Кизия взглянула на него просветленными глазами. Все сейчас было по-другому. Не так, как прежде. Это случилось, это серьезно, и Люк теперь знает, кто она на самом деле.
— Лукас…
— Да?
— Я люблю тебя. Я… люблю… тебя.
Он подхватил ее и бережно понес назад, в спальню, в темноту. А когда положил на постель она взглянула на него и улыбнулась. Это была улыбка лукавой, таинственной и нежной женщины.
— Хочешь, я скажу тебе нечто забавное, Люк? Я никогда еще не занималась любовью в своей собственной спальне.
— Я рад.
— Я тоже.
Их голоса перешли в шепот.
Стыдливость исчезла, как только она протянула руки навстречу ему, а он осторожно спустил с ее плеч рубашку. Кизия размотала простыню, которой Люк обернул себя. Он долго ласкал ее тело, и наконец она заснула в его объятиях. Светало.
Глава 12
— Доброе утро, любовь моя. Что собираешься делать сегодня?
Уткнувшись подбородком в его грудь, она улыбнулась.
— Ну, ты ведь знаешь, как обычно… теннис, бридж — все, что принято делать проживающим на Парк-авеню.
— Выше нос.
— Мой нос? Почему мой? Мне он нравится. Он великолепен.
— Ты сошла с ума. Совершенно сумасшедшая девчонка, мисс Сен-Мартин. Может, поэтому я и люблю тебя.
— Ты уверен, что любишь? — Она вела игру как женщина, уверенная в себе.
— Абсолютно убежден.
— Почему? — Она провела пальцем по его шее и дальше вниз, по груди.
— Потому что у меня чешется левая пятка. Моя мать когда-то говорила, что настоящая любовь придет ко мне, когда зачешется левая пятка. Сейчас она чешется. Значит, ты и есть моя настоящая любовь.
— Сумасброд.
Поцелуем он заставил ее замолчать. Она удобнее устроилась в его объятиях, они лежали рядом, наслаждаясь утром.
— Ты красива, Кизия.
— Ты тоже. — У него было худое, но сильное мускулистое тело с гладкой кожей. Она нежно играла его сосками, а он легонько ласкал ее небольшие белые груди.
— Где ты успела загореть?
— Конечно, в Марбелья. И на юге Франции. В «уединении».
— Ты разыгрываешь меня, — сказал он удивленно.
— Нисколечко. Газеты так писали. В действительности же я наняла на Адриатике судно, а по пути в Марбелья собирала материал в газету о Северной Африке. Это было ужасно! — В глазах ее промелькнула тоска.
— Ты и правда путешествовала?
— Да. Помимо этого нынешним летом я провернула массу дел. Послушай, Люк. А не совершить ли нам изумительную поездку куда-нибудь в Европу? Дакар, Марракеш, Камаре во Франции, Англия, Югославия… Может, еще Шотландия. — Она мечтательно смотрела на него, теребя за ухо.
— Звучит восхитительно, но, к сожалению, невозможно. По крайней мере сейчас.
— Почему нет?
— Не могу. Я ведь освобожден условно.
— Какая скука.
Он откинул голову назад и засмеялся, а высвободив ухо, стал искать ее губы для поцелуя. Они долго и жадно целовались, потом он вновь рассмеялся.
— Ты права, мое освобождение действительно скучное занятие. Интересно, как они отреагируют, если объявить об этом.
— Так давай объявим и выясним.
— Подозреваю — на это ты способна.
Кизия капризно усмехнулась, а он стащил с нее простыню, чтобы еще раз полюбоваться ее обнаженным телом.
— Знаешь, что мне нравится больше всего?
— То, что внизу моего животика?
— Да уж лучше, чем твой огромный болтливый рот. Во всяком случае, спокойнее. Но будь серьезной хотя бы минутку…
— Я попытаюсь.
— Помолчи.
— Я люблю тебя.
— О-о-о, женщина! Ты можешь помолчать? — Он горячо поцеловал ее и нежно потрепал за волосы.
— Я так давно ни с кем не разговаривала. Никогда, как с тобой… И это так прекрасно, что не могу остановиться.
— Знаю. — Его рука поглаживала ее бедра, в глазах пылала страсть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
— Нет, не сплю. — Он приподнялся на локте и посмотрел на нее. На Кизии была ночная рубашка из розового шелка, волосы свободно падали на плечи. — Что-нибудь случилось?
— Нет, просто не могу заснуть.
— Я тоже.
Она рассмеялась и уселась на пол возле дивана. Он не знал, что заставило ее вновь появиться в этой комнате. Люк прикурил сигарету и предложил ей. Она взяла, затянулась и вернула обратно.
— Ты сегодня сделал для меня очень многое, Люк.
— Что? — Он снова лежал, уставившись в потолок.
— Ты позволил мне выложить все, что так мучило в течение долгих лет. Я в этом страшно нуждалась.
Это было не все, в чем она нуждалась, но сама мысль об этом пугала Кизию. Ему не хотелось вторгаться в ее жизнь — она за многое несла ответственность…
— Люк!
— Да?
— Какой была твоя жена? Последовало долгое молчание, она уже пожалела, что спросила об этом.
— Симпатичная, молодая, сумасшедшая, как и я в те дни… и напуганная. Она боялась, что все рухнет. Я не знаю, Кизия… она была славная, я любил ее… Но кажется, это было так давно… И я был другим. Все покатилось к черту, когда я попал в тюрьму. Надо найти в себе силы, когда случается подобное. А она не смогла. Не смогла и тогда, когда погибла наша малютка. Думаю, это и убило ее. Все копилось у нее внутри, пока она не задохнулась и не умерла. В каком-то смысле она умерла еще до того, как покончила с собой. Возможно, как и твоя мать.
Кизия кивала, глядя ему в лицо. У него был рассеянный вид, голос не выдавал никаких эмоций, кроме уважения к прошлому.
— А почему ты спросила?
— Наверное, из любопытства. Мы так много говорили обо мне.
— Обо мне мы говорили вчера, во время интервью. Так что сейчас квиты. Почему бы тебе не попытаться заснуть?
Она кивнула и поднялась с пола, он погасил сигарету.
— Спокойной ночи, Люк.
— Пока, малыш. Увидимся завтра.
— Сегодня.
Он ухмыльнулся ее поправке, лениво отмахнулся рукой.
— Грубиянка. Убирайся в постель, иначе завтра не сможешь показать мне город.
— Ты завтра не улетаешь?
— Нет, если ты свободна. — Он ни о чем не хотел просить.
— Я свободна, как птица. Спокойной ночи, Лукас. — Она быстро повернулась в вихре розового шелка, а он молчал, испытывая неодолимое желание дотянуться до нее и остановить. Но Кизия исчезла, прежде чем он сумел что-то сказать ей вдогонку.
— Кизия! — позвал он тихо, но настойчиво.
— Да? — Она выглянула, разыграв на лице удивление.
— Я тебя люблю.
Она стояла молча, не двигаясь. Он лежал, свернувшись на диване и глядя ей в лицо.
— Я… ты мне тоже очень дорог. Люк. Я…
— Боишься?
Она кивнула, опустив глаза.
— Немного.
— Ты не должна, Кизия. Я люблю тебя. И не дам в обиду. Мне не встречались такие женщины, как ты.
Она хотела сказать, что и у нее никогда не было подобных мужчин, но не могла. Она ничего не могла сказать. Стояла молча, страстно желая очутиться в его объятиях.
Завернувшись в простыню, Лукас первым подошел к ней, обнял и прижал к себе.
— Все отлично, малыш… Все просто замечательно…
— Да, конечно. — Кизия взглянула на него просветленными глазами. Все сейчас было по-другому. Не так, как прежде. Это случилось, это серьезно, и Люк теперь знает, кто она на самом деле.
— Лукас…
— Да?
— Я люблю тебя. Я… люблю… тебя.
Он подхватил ее и бережно понес назад, в спальню, в темноту. А когда положил на постель она взглянула на него и улыбнулась. Это была улыбка лукавой, таинственной и нежной женщины.
— Хочешь, я скажу тебе нечто забавное, Люк? Я никогда еще не занималась любовью в своей собственной спальне.
— Я рад.
— Я тоже.
Их голоса перешли в шепот.
Стыдливость исчезла, как только она протянула руки навстречу ему, а он осторожно спустил с ее плеч рубашку. Кизия размотала простыню, которой Люк обернул себя. Он долго ласкал ее тело, и наконец она заснула в его объятиях. Светало.
Глава 12
— Доброе утро, любовь моя. Что собираешься делать сегодня?
Уткнувшись подбородком в его грудь, она улыбнулась.
— Ну, ты ведь знаешь, как обычно… теннис, бридж — все, что принято делать проживающим на Парк-авеню.
— Выше нос.
— Мой нос? Почему мой? Мне он нравится. Он великолепен.
— Ты сошла с ума. Совершенно сумасшедшая девчонка, мисс Сен-Мартин. Может, поэтому я и люблю тебя.
— Ты уверен, что любишь? — Она вела игру как женщина, уверенная в себе.
— Абсолютно убежден.
— Почему? — Она провела пальцем по его шее и дальше вниз, по груди.
— Потому что у меня чешется левая пятка. Моя мать когда-то говорила, что настоящая любовь придет ко мне, когда зачешется левая пятка. Сейчас она чешется. Значит, ты и есть моя настоящая любовь.
— Сумасброд.
Поцелуем он заставил ее замолчать. Она удобнее устроилась в его объятиях, они лежали рядом, наслаждаясь утром.
— Ты красива, Кизия.
— Ты тоже. — У него было худое, но сильное мускулистое тело с гладкой кожей. Она нежно играла его сосками, а он легонько ласкал ее небольшие белые груди.
— Где ты успела загореть?
— Конечно, в Марбелья. И на юге Франции. В «уединении».
— Ты разыгрываешь меня, — сказал он удивленно.
— Нисколечко. Газеты так писали. В действительности же я наняла на Адриатике судно, а по пути в Марбелья собирала материал в газету о Северной Африке. Это было ужасно! — В глазах ее промелькнула тоска.
— Ты и правда путешествовала?
— Да. Помимо этого нынешним летом я провернула массу дел. Послушай, Люк. А не совершить ли нам изумительную поездку куда-нибудь в Европу? Дакар, Марракеш, Камаре во Франции, Англия, Югославия… Может, еще Шотландия. — Она мечтательно смотрела на него, теребя за ухо.
— Звучит восхитительно, но, к сожалению, невозможно. По крайней мере сейчас.
— Почему нет?
— Не могу. Я ведь освобожден условно.
— Какая скука.
Он откинул голову назад и засмеялся, а высвободив ухо, стал искать ее губы для поцелуя. Они долго и жадно целовались, потом он вновь рассмеялся.
— Ты права, мое освобождение действительно скучное занятие. Интересно, как они отреагируют, если объявить об этом.
— Так давай объявим и выясним.
— Подозреваю — на это ты способна.
Кизия капризно усмехнулась, а он стащил с нее простыню, чтобы еще раз полюбоваться ее обнаженным телом.
— Знаешь, что мне нравится больше всего?
— То, что внизу моего животика?
— Да уж лучше, чем твой огромный болтливый рот. Во всяком случае, спокойнее. Но будь серьезной хотя бы минутку…
— Я попытаюсь.
— Помолчи.
— Я люблю тебя.
— О-о-о, женщина! Ты можешь помолчать? — Он горячо поцеловал ее и нежно потрепал за волосы.
— Я так давно ни с кем не разговаривала. Никогда, как с тобой… И это так прекрасно, что не могу остановиться.
— Знаю. — Его рука поглаживала ее бедра, в глазах пылала страсть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98