— Кизия подумала об Алехандро и его центре и внезапно смутилась. — Хочешь зайти ко мне? Что-нибудь выпить?
— Мне не следует… — Алехандро знал, что она устала.
— Но ты это сделаешь. Давай, Аль, не заставляй упрашивать.
— Ну, может быть, я и зайду на минутку, чтобы попробовать фруктового салата.
— Только тронь мой венок, и ты будешь жалеть об этом всю оставшуюся жизнь! И не говори потом, что я тебя не предупреждала! — Кизия угрожающе замахнулась на Алехандро почти пустой фляжкой, и он со смехом уклонился. Держась за руки, они зашли в лифт и поднялись. В квартире было тепло и уютно, сосенка весело поблескивала в углу. Кизия пошла на кухню, а Алехандро сел на софу.
— Эй, Кизия!
— Что?
— Сделай лучше горячего шоколада! — Алехандро чувствовал, что выпил уже более чем достаточно. Да и Кизия тоже.
— Я уже.
Она вышла из кухни с двумя дымящимися чашками. Они уселись на полу и стали смотреть на нарядное деревце в углу.
— Веселого Рождества, мистер Видал!
— Веселого Рождества, мисс Сен-Мартин!
Это был торжественный момент, и они надолго замолчали, погрузившись каждый в свои мысли. Вспоминали родных и знакомых, прошедшие годы жизни. Через некоторое время вернулись в настоящее и вспомнили о Люке…
— Знаешь, что ты должен сделать, Алехандро?
— Что? — Он вытянулся на полу с закрытыми глазами. На сердце было легко. Он очень любил ее и был рад, что изменил свои планы и приехал сюда. Получилось отличное Рождество. — Что я должен сделать?
— Пойти спать на софу. Надо быть идиотом, чтобы добираться до Гарлема в такой час. Ты можешь остаться здесь. Я дам тебе пару простыней и одеяло. И, кроме того, я не хочу завтра проснуться в пустом доме. Мы с утра можем поразвлечься, пойти погулять в парк. Прошу тебя, останься… пожалуйста…
— А ты не пожалеешь потом, если я останусь?
— Нет, я буду рада. — По ее взгляду Алехандро понял, что действительно нужен ей. И сам с удивлением ощутил, что ему это тоже нужно.
— Ты уверена?
— Да. И знаю, что Лукас не стал бы возражать. — Кизия знала, что может доверять Алехандро. И это был прекрасный вечер. И ей отчаянно не хотелось оставаться одной… Это Рождество! «Ведь это Рождество!» — внезапно остро ощутила Кизия. Рождество — время, которое проводят с семьей, друзьями и людьми, которых любят. Время, когда дети и большие собаки бегают по дому и играют обертками от подарков… Вместо этого Кизия разослала подарки по почте: Эдварду — набор ничем не примечательных книжек для его библиотеки. Тете Хил в Лондон — полосатые французские половики для ее огромной коллекции. В ответ Хилари прислала ей духи и шарф от Харди Амис. Эдвард подарил браслет, который был ей велик и совсем не в ее стиле. Тоти прислала шапочку собственной вязки, которая не подходила ни к одному наряду, а по размеру годилась десятилетней девочке. Тоти состарилась. И все остальные тоже не помолодели. И этот бессмысленный обмен подарками всего лишь ритуал, мертвая традиция, а не веление сердца. И Кизия обрадовалась, что они с Алехандро сегодня не размахивали подарками, а подарили друг другу нечто гораздо большее. Они подарили друг другу свою дружбу. Поэтому Кизия хотела, чтобы он остался. У нее вдруг появилось странное чувство, что Алехандро только ее друг — не ее и Люка, а только ее. Кизия вздохнула и посмотрела на растянувшегося рядом Алехандро.
— Ты останешься?
— С удовольствием. — Алехандро приоткрыл один глаз, потом взял Кизию за руку и пожал ее. — Ты, должно быть, сошла с ума, но ты все же прекрасна.
— Спасибо.
Она нежно поцеловала его в лоб, поднялась с пола и пошла в холл, чтобы найти для него простыни. Через несколько минут она мягко закрыла дверь в его комнату, в последний раз прошептав: «Веселого Рождества!», что означало: «Спасибо!»
Глава 24
Кизия решила пройтись по магазинам. Ей надоело все время сидеть дома и ждать Люка. Это сводило ее с ума. Она побродила по огромному торговому центру Бенделла, потом прошлась по магазинчикам на Мэдисон-авеню. И первое, что увидела, войдя в квартиру, — открытый чемодан Люка; вокруг на полу валялись его вещи: щетка, расческа, бритва, смятые рубашки и свитера, две сломанные сигары, запутанный в клубок ремень и одинокий ботинок, чья пара, по-видимому, исчезла навсегда. В общем, Люк был дома.
Он разговаривал по телефону. Увидев Кизию, помахал ей рукой и улыбнулся — своей неотразимой широкой улыбкой. Кизия ответила такой же улыбкой, быстро подошла к нему и обвила руками его широкие плечи. Ей сразу стало так хорошо — просто потому, что она снова обнимала его. Он такой большой и красивый, от него так приятно веет свежестью, и у него такие шелковистые волосы с мягкими завитками на шее… Кизия была счастлива. Люк положил телефонную трубку и повернулся к ней, потом взял ее лицо в свои ладони и с любовью посмотрел в глаза.
— Боже, милая, как хорошо быть рядом с тобой… — Его глаза лихорадочно блестели, а руки сжимали ее лицо.
— Дорогой, я ужасно скучала по тебе!
— Я тоже, малышка. Мне очень жаль, что так получилось с Рождеством. — Люк наклонился к груди Кизии и нежно поцеловал.
— Я так рада, что ты дома… А Рождество было прекрасным. Даже без тебя. Алехандро заботился обо мне как брат.
— Он хороший человек.
— Да, так и есть. — Но мысли Кизии были далеки от Алехандро Видала. Они были заполнены человеком, на которого она сейчас смотрела. Лукас Джонс был ее мужчиной. А она была его женщиной — лучшее чувство из всех, какое она когда-нибудь знала. — О Господи, Лукас, как же я скучала по тебе!
Люк счастливо засмеялся, вскочил на ноги и, как ребенка, взял Кизию на руки. Потом, ни слова не говоря, крепко поцеловал в губы и понес в спальню. Он шел, не разбирая дороги, прямо по одежде, по своим сигарам, ногой распахнул дверь, положил Кизию на постель и быстро и мощно доказал ей свое присутствие. Да, Люк действительно был дома.
Он привез ей редкой красоты бирюзовый браслет, изготовленный индейцами племени навахо. Увидев ее рождественские подарки. Люк долго хохотал… а потом сразу притих, взяв в руки книгу отца. Он понял, что такой подарок означал для Кизии, и почувствован, как у него защипало глаза. Он только посмотрел на нее и кивнул, выражение его глаз было очень серьезным. Они нежно и благодарно поцеловались.
Через час, держа в руке стакан с бурбоном, Люк пошел звонить. А еще через полчаса сказал, что должен уйти. Вернулся домой только в девять вечера и снова засел за телефон. Когда наконец в два часа ночи добрался до постели, Кизия давно спала. Проснувшись утром, она увидела, что Люк уже встал и успел одеться. С тех пор начались сумбурные, напряженные дни. Человек в клетчатой куртке теперь ни на шаг не отставал от Люка. Даже Кизия его заметила.
— Боже мой, Люк, я чувствую себя ужасно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
— Мне не следует… — Алехандро знал, что она устала.
— Но ты это сделаешь. Давай, Аль, не заставляй упрашивать.
— Ну, может быть, я и зайду на минутку, чтобы попробовать фруктового салата.
— Только тронь мой венок, и ты будешь жалеть об этом всю оставшуюся жизнь! И не говори потом, что я тебя не предупреждала! — Кизия угрожающе замахнулась на Алехандро почти пустой фляжкой, и он со смехом уклонился. Держась за руки, они зашли в лифт и поднялись. В квартире было тепло и уютно, сосенка весело поблескивала в углу. Кизия пошла на кухню, а Алехандро сел на софу.
— Эй, Кизия!
— Что?
— Сделай лучше горячего шоколада! — Алехандро чувствовал, что выпил уже более чем достаточно. Да и Кизия тоже.
— Я уже.
Она вышла из кухни с двумя дымящимися чашками. Они уселись на полу и стали смотреть на нарядное деревце в углу.
— Веселого Рождества, мистер Видал!
— Веселого Рождества, мисс Сен-Мартин!
Это был торжественный момент, и они надолго замолчали, погрузившись каждый в свои мысли. Вспоминали родных и знакомых, прошедшие годы жизни. Через некоторое время вернулись в настоящее и вспомнили о Люке…
— Знаешь, что ты должен сделать, Алехандро?
— Что? — Он вытянулся на полу с закрытыми глазами. На сердце было легко. Он очень любил ее и был рад, что изменил свои планы и приехал сюда. Получилось отличное Рождество. — Что я должен сделать?
— Пойти спать на софу. Надо быть идиотом, чтобы добираться до Гарлема в такой час. Ты можешь остаться здесь. Я дам тебе пару простыней и одеяло. И, кроме того, я не хочу завтра проснуться в пустом доме. Мы с утра можем поразвлечься, пойти погулять в парк. Прошу тебя, останься… пожалуйста…
— А ты не пожалеешь потом, если я останусь?
— Нет, я буду рада. — По ее взгляду Алехандро понял, что действительно нужен ей. И сам с удивлением ощутил, что ему это тоже нужно.
— Ты уверена?
— Да. И знаю, что Лукас не стал бы возражать. — Кизия знала, что может доверять Алехандро. И это был прекрасный вечер. И ей отчаянно не хотелось оставаться одной… Это Рождество! «Ведь это Рождество!» — внезапно остро ощутила Кизия. Рождество — время, которое проводят с семьей, друзьями и людьми, которых любят. Время, когда дети и большие собаки бегают по дому и играют обертками от подарков… Вместо этого Кизия разослала подарки по почте: Эдварду — набор ничем не примечательных книжек для его библиотеки. Тете Хил в Лондон — полосатые французские половики для ее огромной коллекции. В ответ Хилари прислала ей духи и шарф от Харди Амис. Эдвард подарил браслет, который был ей велик и совсем не в ее стиле. Тоти прислала шапочку собственной вязки, которая не подходила ни к одному наряду, а по размеру годилась десятилетней девочке. Тоти состарилась. И все остальные тоже не помолодели. И этот бессмысленный обмен подарками всего лишь ритуал, мертвая традиция, а не веление сердца. И Кизия обрадовалась, что они с Алехандро сегодня не размахивали подарками, а подарили друг другу нечто гораздо большее. Они подарили друг другу свою дружбу. Поэтому Кизия хотела, чтобы он остался. У нее вдруг появилось странное чувство, что Алехандро только ее друг — не ее и Люка, а только ее. Кизия вздохнула и посмотрела на растянувшегося рядом Алехандро.
— Ты останешься?
— С удовольствием. — Алехандро приоткрыл один глаз, потом взял Кизию за руку и пожал ее. — Ты, должно быть, сошла с ума, но ты все же прекрасна.
— Спасибо.
Она нежно поцеловала его в лоб, поднялась с пола и пошла в холл, чтобы найти для него простыни. Через несколько минут она мягко закрыла дверь в его комнату, в последний раз прошептав: «Веселого Рождества!», что означало: «Спасибо!»
Глава 24
Кизия решила пройтись по магазинам. Ей надоело все время сидеть дома и ждать Люка. Это сводило ее с ума. Она побродила по огромному торговому центру Бенделла, потом прошлась по магазинчикам на Мэдисон-авеню. И первое, что увидела, войдя в квартиру, — открытый чемодан Люка; вокруг на полу валялись его вещи: щетка, расческа, бритва, смятые рубашки и свитера, две сломанные сигары, запутанный в клубок ремень и одинокий ботинок, чья пара, по-видимому, исчезла навсегда. В общем, Люк был дома.
Он разговаривал по телефону. Увидев Кизию, помахал ей рукой и улыбнулся — своей неотразимой широкой улыбкой. Кизия ответила такой же улыбкой, быстро подошла к нему и обвила руками его широкие плечи. Ей сразу стало так хорошо — просто потому, что она снова обнимала его. Он такой большой и красивый, от него так приятно веет свежестью, и у него такие шелковистые волосы с мягкими завитками на шее… Кизия была счастлива. Люк положил телефонную трубку и повернулся к ней, потом взял ее лицо в свои ладони и с любовью посмотрел в глаза.
— Боже, милая, как хорошо быть рядом с тобой… — Его глаза лихорадочно блестели, а руки сжимали ее лицо.
— Дорогой, я ужасно скучала по тебе!
— Я тоже, малышка. Мне очень жаль, что так получилось с Рождеством. — Люк наклонился к груди Кизии и нежно поцеловал.
— Я так рада, что ты дома… А Рождество было прекрасным. Даже без тебя. Алехандро заботился обо мне как брат.
— Он хороший человек.
— Да, так и есть. — Но мысли Кизии были далеки от Алехандро Видала. Они были заполнены человеком, на которого она сейчас смотрела. Лукас Джонс был ее мужчиной. А она была его женщиной — лучшее чувство из всех, какое она когда-нибудь знала. — О Господи, Лукас, как же я скучала по тебе!
Люк счастливо засмеялся, вскочил на ноги и, как ребенка, взял Кизию на руки. Потом, ни слова не говоря, крепко поцеловал в губы и понес в спальню. Он шел, не разбирая дороги, прямо по одежде, по своим сигарам, ногой распахнул дверь, положил Кизию на постель и быстро и мощно доказал ей свое присутствие. Да, Люк действительно был дома.
Он привез ей редкой красоты бирюзовый браслет, изготовленный индейцами племени навахо. Увидев ее рождественские подарки. Люк долго хохотал… а потом сразу притих, взяв в руки книгу отца. Он понял, что такой подарок означал для Кизии, и почувствован, как у него защипало глаза. Он только посмотрел на нее и кивнул, выражение его глаз было очень серьезным. Они нежно и благодарно поцеловались.
Через час, держа в руке стакан с бурбоном, Люк пошел звонить. А еще через полчаса сказал, что должен уйти. Вернулся домой только в девять вечера и снова засел за телефон. Когда наконец в два часа ночи добрался до постели, Кизия давно спала. Проснувшись утром, она увидела, что Люк уже встал и успел одеться. С тех пор начались сумбурные, напряженные дни. Человек в клетчатой куртке теперь ни на шаг не отставал от Люка. Даже Кизия его заметила.
— Боже мой, Люк, я чувствую себя ужасно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98