Он взрослый человек и сам соображает, что ему делать.
Тиффани покачала головой и посмотрела на нее опухшими от слез, пустыми глазами.
— Ты не знаешь… Это правда, настоящая правда… Он всю свою жизнь… зависит… от нее… И дети… они правы… он… она может… если он захочет…
— Нет, не захочет. Он любит тебя. Ты его жена.
— А она его мать.
— Ну и что из этого, черт побери! Приди в себя, Тиффани. Он вовсе не собирается разводиться с тобой. — Внезапно Кизия замолчала, засомневавшись в собственных словах. А вдруг все как раз наоборот и он намерен развестись? Вдруг он связывает с этим разводом надежды на будущее? Привязан ли он к Тиффани настолько, чтобы пожертвовать ими? Посмотрев на нее, Кизия поняла, что ее размышления недалеки от истины. Мама Бенджамин все держала в своих руках. — А что насчет детей? — спросила она, но по глазам Тиффани уже поняла, в чем дело.
— Она… она… они… — И снова мучительные рыдания согнули ее тело. Пытаясь их сдержать, Тиффани судорожно комкала в руках покрывало. — Она забрала… забрала их… прошлой ночью… после приема у Ломбардов… и… Билл… Билл… В Брюсселе… Она сказала… О Боже, Кизия, кто-нибудь, помогите мне… — Ее голос стал похож на последний хрип умирающего. Кизия вдруг обнаружила, что стоит в противоположном конце комнаты. Наконец она собралась с силами и медленно, мучительно медленно подошла к подруге. Прошлое возвращалось к ней. И у нее появилось страстное желание отхлестать по щекам эту опустившуюся, сломленную девчонку, сидевшую на ее кровати, схватить ее, вытрясти из нее душу… О Господи, только не это… Пусть она замолчит…
Кизия остановилась прямо перед Тиффани и заговорила. Слова, казалось, идущие из самой глубины ее сердца, медленно слетали с губ.
— И после этого ты так по-свински напилась, черт тебя побери… Но зачем… зачем? — Она села на кровать рядом с Тиффани. Женщины крепко обнялись и заплакали. Годы будто повернулись вспять. Кизии показалось, что это Тиффани утешает ее, а не наоборот. Безвременье наступило в этом кольце рук. Такие же руки поддерживали Кизию раньше, и все эти слова уже звучали тогда, двадцать лет назад. Ну почему опять?
— Господи, я… я очень сожалею, Тиффи. Все это напомнило мне прошлое, мучительное прошлое. — Кизия посмотрела на подругу и увидела, что та устало кивнула. Сейчас она выглядела более трезвой, чем час назад, а может быть, и последние несколько дней.
— Я понимаю, Кизия, и сожалею, что так получилось. Я всем вокруг приношу только горе. — Слезы все еще капали из ее глаз, но голос звучал почти нормально.
— Нет, что ты, совсем нет. Я сочувствую тебе. И миссис Бенджамин, черт бы ее побрал с ее дурацкими разговорами… Я понимаю, это слишком тяжело. А что ты собираешься делать?
В ответ Тиффани только пожала плечами.
— Разве ты не можешь с ней побороться за Билла? — Обе хорошо знали, что не может, если только характер Тиффани в корне не изменился за одну ночь. — А если тебе лечь в клинику?
— Да, можно, конечно. Но когда я выйду оттуда, мне уже не увидеть детей, она не отпустит их от себя. И неважно, насколько трезвая я буду тогда. Она отняла мою душу, Кизия, мое сердце, моих… — Тиффани снова закрыла глаза. На ее лице появилось выражение нестерпимой боли. Кизия опять обняла ее. Тиффани даже в шубе казалась такой тонкой и хрупкой… Что можно сказать ей сейчас? Чем утешить? Похоже, она уже все потеряла. И сама это прекрасно понимала.
— Почему бы тебе не прилечь и не попытаться заснуть?
— А потом что?
— Ты можешь принять ванну, поесть что-нибудь, а затем я отвезу тебя домой.
— И что после? — Кизия почувствовала, что ей нечего сказать в ответ. Она отлично понимала, о чем спрашивает Тиффани. Но та вдруг поднялась и, пошатываясь, подошла к окну. — Думаю, мне пора.
Она смотрела в окно и, казалось, видела там что-то очень далекое и недоступное. К своему стыду, Кизия ощутила облегчение. Она упрекала себя за бессердечие, но ничего не могла с собой поделать. Она хотела, чтобы Тиффани исчезла из ее дома. Исчезла до прихода Люка, до того, как успеет что-нибудь сказать и снова вызовет тот мгновенный ужас в ее груди. Да, пусть Тиффани поскорее уйдет. Она и так уже достаточно напугала Кизию и заставила сильно поволноваться — своего рода призрак, новое воплощение Лайэн Холмс-Обри Сен-Мартин. И к тому же ее состояние… Кизия не стала задерживать Тиффани.
— Если хочешь, я отвезу тебя домой. — В глубине души ей совсем не хотелось это делать.
Тиффани отрицательно покачала головой, гля-ля на Кизию с мягкой улыбкой, и снова повернулась к окну. Потом еще раз тихонько покачала головой.
— Нет, не надо. Лучше я пойду одна. — Она вышла из спальни, пересекла гостиную и, остановившись у входной двери, оглянулась. Кизия совсем не была уверена, что ей следует оставлять Тиффани одну. Она просто ждала, чтобы Тиффани ушла. Ушла отсюда. Несколько секунд они смотрели друг на друга, потом Тиффани плотнее закуталась в шубу и подняла руку в насмешливом военном салюте.
— Пока, увидимся, — сказала она совсем как в школе. — Пока, увидимся. — И вышла. Дверь медленно закрылась, а минутой позже Кизия услышала звук заработавшего лифта. Она знала, что у Тиффани нет денег на дорогу, но успокаивала себя тем, что привратник заплатит за такси. Очень богатые люди могут обходиться практически без денег. Их все знают и готовы предоставить кредит в любой момент. Привратник с восторгом заплатит за такси. И вдвое вернет свои деньги на чаевых. Тиффани в безопасности, решила Кизия и совсем успокоилась. По крайней мере она оставила ее дом. И теперь о ее недавнем присутствии напоминал только тяжелый запах: аромат дорогих духов, смешанный с запахом пота и рвоты.
Кизия долго стояла у окна, думая о своей подруге о ее свекрови и испытывая попеременно то любовь, то ненависть. После всего происшедшего они в ее сознании объединились в единое целое. Они так похожи друг на друга, так… Все, хватит об этом. Кизия подумала, что горячая ванна и короткий сон должны вернуть ей бодрость и радость жизни. Возбуждение и ощущение свободы, появившиеся утром, померкли перед воспоминаниями о последних событиях: Тиффани под копытами лошади, кричащий на нее кучер, снова Тиффани, плачущая и уходящая прочь… Расстроенная Тиффани, доведенная до отчаяния свекровью… лишившаяся мужа, не подавшего ей руки. Черт побери, скорее всего Билл позволит матери довести дело до развода и согласится без особых разговоров. От этих мыслей все переворачивалось у Кизии внутри, и когда она наконец легла в постель, то долго не могла уснуть. Спала очень плохо, но, проснувшись, все же почувствовала себя значительно лучше. Открыв глаза, увидела стоящего рядом Люка. Расслабленно потянулась и бросила взгляд на часы. Было гораздо позже, чем она думала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
Тиффани покачала головой и посмотрела на нее опухшими от слез, пустыми глазами.
— Ты не знаешь… Это правда, настоящая правда… Он всю свою жизнь… зависит… от нее… И дети… они правы… он… она может… если он захочет…
— Нет, не захочет. Он любит тебя. Ты его жена.
— А она его мать.
— Ну и что из этого, черт побери! Приди в себя, Тиффани. Он вовсе не собирается разводиться с тобой. — Внезапно Кизия замолчала, засомневавшись в собственных словах. А вдруг все как раз наоборот и он намерен развестись? Вдруг он связывает с этим разводом надежды на будущее? Привязан ли он к Тиффани настолько, чтобы пожертвовать ими? Посмотрев на нее, Кизия поняла, что ее размышления недалеки от истины. Мама Бенджамин все держала в своих руках. — А что насчет детей? — спросила она, но по глазам Тиффани уже поняла, в чем дело.
— Она… она… они… — И снова мучительные рыдания согнули ее тело. Пытаясь их сдержать, Тиффани судорожно комкала в руках покрывало. — Она забрала… забрала их… прошлой ночью… после приема у Ломбардов… и… Билл… Билл… В Брюсселе… Она сказала… О Боже, Кизия, кто-нибудь, помогите мне… — Ее голос стал похож на последний хрип умирающего. Кизия вдруг обнаружила, что стоит в противоположном конце комнаты. Наконец она собралась с силами и медленно, мучительно медленно подошла к подруге. Прошлое возвращалось к ней. И у нее появилось страстное желание отхлестать по щекам эту опустившуюся, сломленную девчонку, сидевшую на ее кровати, схватить ее, вытрясти из нее душу… О Господи, только не это… Пусть она замолчит…
Кизия остановилась прямо перед Тиффани и заговорила. Слова, казалось, идущие из самой глубины ее сердца, медленно слетали с губ.
— И после этого ты так по-свински напилась, черт тебя побери… Но зачем… зачем? — Она села на кровать рядом с Тиффани. Женщины крепко обнялись и заплакали. Годы будто повернулись вспять. Кизии показалось, что это Тиффани утешает ее, а не наоборот. Безвременье наступило в этом кольце рук. Такие же руки поддерживали Кизию раньше, и все эти слова уже звучали тогда, двадцать лет назад. Ну почему опять?
— Господи, я… я очень сожалею, Тиффи. Все это напомнило мне прошлое, мучительное прошлое. — Кизия посмотрела на подругу и увидела, что та устало кивнула. Сейчас она выглядела более трезвой, чем час назад, а может быть, и последние несколько дней.
— Я понимаю, Кизия, и сожалею, что так получилось. Я всем вокруг приношу только горе. — Слезы все еще капали из ее глаз, но голос звучал почти нормально.
— Нет, что ты, совсем нет. Я сочувствую тебе. И миссис Бенджамин, черт бы ее побрал с ее дурацкими разговорами… Я понимаю, это слишком тяжело. А что ты собираешься делать?
В ответ Тиффани только пожала плечами.
— Разве ты не можешь с ней побороться за Билла? — Обе хорошо знали, что не может, если только характер Тиффани в корне не изменился за одну ночь. — А если тебе лечь в клинику?
— Да, можно, конечно. Но когда я выйду оттуда, мне уже не увидеть детей, она не отпустит их от себя. И неважно, насколько трезвая я буду тогда. Она отняла мою душу, Кизия, мое сердце, моих… — Тиффани снова закрыла глаза. На ее лице появилось выражение нестерпимой боли. Кизия опять обняла ее. Тиффани даже в шубе казалась такой тонкой и хрупкой… Что можно сказать ей сейчас? Чем утешить? Похоже, она уже все потеряла. И сама это прекрасно понимала.
— Почему бы тебе не прилечь и не попытаться заснуть?
— А потом что?
— Ты можешь принять ванну, поесть что-нибудь, а затем я отвезу тебя домой.
— И что после? — Кизия почувствовала, что ей нечего сказать в ответ. Она отлично понимала, о чем спрашивает Тиффани. Но та вдруг поднялась и, пошатываясь, подошла к окну. — Думаю, мне пора.
Она смотрела в окно и, казалось, видела там что-то очень далекое и недоступное. К своему стыду, Кизия ощутила облегчение. Она упрекала себя за бессердечие, но ничего не могла с собой поделать. Она хотела, чтобы Тиффани исчезла из ее дома. Исчезла до прихода Люка, до того, как успеет что-нибудь сказать и снова вызовет тот мгновенный ужас в ее груди. Да, пусть Тиффани поскорее уйдет. Она и так уже достаточно напугала Кизию и заставила сильно поволноваться — своего рода призрак, новое воплощение Лайэн Холмс-Обри Сен-Мартин. И к тому же ее состояние… Кизия не стала задерживать Тиффани.
— Если хочешь, я отвезу тебя домой. — В глубине души ей совсем не хотелось это делать.
Тиффани отрицательно покачала головой, гля-ля на Кизию с мягкой улыбкой, и снова повернулась к окну. Потом еще раз тихонько покачала головой.
— Нет, не надо. Лучше я пойду одна. — Она вышла из спальни, пересекла гостиную и, остановившись у входной двери, оглянулась. Кизия совсем не была уверена, что ей следует оставлять Тиффани одну. Она просто ждала, чтобы Тиффани ушла. Ушла отсюда. Несколько секунд они смотрели друг на друга, потом Тиффани плотнее закуталась в шубу и подняла руку в насмешливом военном салюте.
— Пока, увидимся, — сказала она совсем как в школе. — Пока, увидимся. — И вышла. Дверь медленно закрылась, а минутой позже Кизия услышала звук заработавшего лифта. Она знала, что у Тиффани нет денег на дорогу, но успокаивала себя тем, что привратник заплатит за такси. Очень богатые люди могут обходиться практически без денег. Их все знают и готовы предоставить кредит в любой момент. Привратник с восторгом заплатит за такси. И вдвое вернет свои деньги на чаевых. Тиффани в безопасности, решила Кизия и совсем успокоилась. По крайней мере она оставила ее дом. И теперь о ее недавнем присутствии напоминал только тяжелый запах: аромат дорогих духов, смешанный с запахом пота и рвоты.
Кизия долго стояла у окна, думая о своей подруге о ее свекрови и испытывая попеременно то любовь, то ненависть. После всего происшедшего они в ее сознании объединились в единое целое. Они так похожи друг на друга, так… Все, хватит об этом. Кизия подумала, что горячая ванна и короткий сон должны вернуть ей бодрость и радость жизни. Возбуждение и ощущение свободы, появившиеся утром, померкли перед воспоминаниями о последних событиях: Тиффани под копытами лошади, кричащий на нее кучер, снова Тиффани, плачущая и уходящая прочь… Расстроенная Тиффани, доведенная до отчаяния свекровью… лишившаяся мужа, не подавшего ей руки. Черт побери, скорее всего Билл позволит матери довести дело до развода и согласится без особых разговоров. От этих мыслей все переворачивалось у Кизии внутри, и когда она наконец легла в постель, то долго не могла уснуть. Спала очень плохо, но, проснувшись, все же почувствовала себя значительно лучше. Открыв глаза, увидела стоящего рядом Люка. Расслабленно потянулась и бросила взгляд на часы. Было гораздо позже, чем она думала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98