— И я тоже люблю тебя, маленькая… я тоже люблю.
Слезы опять подступили к ее глазам, и она покачала головой.
— Алехандро, не говори со мной так, я снова расплачусь. — Кизия рассмеялась сквозь слезы, а Алехандро протянул руку и потрепал ее по волосам. Потом вдруг обратил внимание, как она одета.
— Лучше расскажи-ка, где ты была. Ты прямо как картинка из журнала мод — просто фантастика! Ходила по магазинам?
— Нет, пообедала с одним другом.
— Он, должно быть, герой или полубог, раз посмел находиться рядом с тобой.
— Алехандро, ты язва. — Мгновение они смотрели друг на друга, потом искренне расхохотались.
— Я отвезу тебя домой.
— Что, прямо до двери? Не сходи с ума. — Но в глубине души Кизия была тронута его предложением.
— Я сегодня уже достаточно поработал. Хочешь побездельничать вместе со мной? — Казалось, Алехандро внезапно помолодел, его глаза заискрились весельем, а на губах появилась мальчишеская улыбка.
— Звучит очень заманчиво.
Они вышли из центра рука об руку. Это была странная пара: она — в ярком, модном пальто, он — в тускло-коричневой армейской куртке с капюшоном. Алехандро нежно пожал ей руку, и ее глаза сразу потеплели. Кизия была рада, что пришла сюда и встретилась с ним. Он нужен ей. Конечно, по-другому, но почти так же сильно, как Люк.
Они вышли из метро на Восемьдесят шестой улице. Зашли в немецкую кондитерскую и заказали по чашке горячего шоколада с огромной шапкой взбитых сливок. И фала музыка. Оркестр на эстраде выбивался из сил, пытаясь понравиться посетителям. На улице весело перемигивались огоньки рождественской иллюминации. Алехандро и Кизия беседовали о разных вещах — обо всем, кроме самого главного. Рождество, Калифорния, семья Алехандро, отец Кизии — ничто не осталось без внимания. В последнее время она часто думала об отце, и ей хотелось поделиться с кем-то своими размышлениями. С Люком сейчас практически невозможно спокойно говорить. Любая тема неизбежно приводила к вопросу о будущих слушаниях, и это всегда заканчивалось эмоциональными срывами.
— Кизия, кое-что подсказывает мне, что ты очень похожа на своего отца. Он не стал бы возражать, если бы ты поступила как тебе хочется, так сказать, поцарапала бы свою глянцевую оболочку.
Кизия улыбнулась и посмотрела на тающую горку взбитых сливок в своей чашке.
— А он никогда и не возражал. Судя по тому, что я помню, у него был отличный способ избавляться от неприятностей. Но, подозреваю, перед ним никогда не стояла проблема выбора. Никто не принуждал его к этому.
— Тогда были другие времена. А какой он, твой опекун?
— Эдвард? Он очаровательный человек и основательно заботится о своей воспитаннице.
— И, конечно, влюблен в тебя.
— Не знаю. Я никогда об этом не думала. Скорее всего, нет.
— Спорю, что ты ошибаешься. — Алехандро улыбнулся и пригубил теплый сладкий напиток, измазав губы в сливках. — Кизия, я думаю, что именно здесь ты многого не замечаешь и не понимаешь. Я имею в виду впечатление, которое ты производишь на окружающих. В этом вопросе ты совсем еще наивная девочка.
— Так ли это? — Кизия лукаво улыбнулась Алехандро, склонив голову набок. С ним было очень приятно проводить время. Сейчас она ощущала жизненную необходимость поговорить с кем-нибудь. Когда-то давно ей было так же хорошо и свободно с Эдвардом, но не теперь. Каким-то странным образом Алехандро занял его место. Именно к Алехандро она тянулась, когда не могла найти общий язык с Эдвардом и даже с Люком. Именно Алехандро давал ей утешение и отеческие советы. Тут Кизии пришла в голову забавная мысль. — Значит, можно предположить, что и ты влюблен в меня?
— Может быть, и так.
— Ах ты, язва. — Но Алехандро вовсе не шутил, и Кизия это поняла. Они некоторое время сидели молча, слушая старомодную музыку. В ресторане было довольно людно, но шум и движение их не касались. Они были так же изолированы от окружающего мира, как и старый джентльмен с немецкой газетой, сидевший за их столиком.
— А что вы с Люком будете делать на Рождество?
— Пока не знаю. Как-то не задумывалась об этом. Ты же его знаешь. Вряд ли он что-нибудь решил. А если и решил, то мне не сказал. А ты останешься здесь?
— Да, я хотел съездить домой, в Лос-Анджелес, но в центре накопилось много работы, да и дорого. Кроме того, есть перспективные задумки, связанные с Сан-Франциско. Я хотел бы съездить туда и все увидеть, сам. Так что, возможно, весной удастся вырваться.
— А какие задумки? — Кизия закурила и расслабленно откинулась на спинку стула. Как хорошо! День превратился в восхитительный праздник.
— Ну, там есть такой же центр, как и мой, только их пациенты живут прямо там. Это дает гораздо больше шансов на успех. Они называют это «Терапевтическое общество».
Алехандро посмотрел на часы и поразился, как много времени прошло. Было больше пяти часов.
— Алехандро, хочешь поужинать с нами? Он с сожалением покачал головой.
— Нет. Не буду мешать влюбленным голубкам ворковать в их уютном гнездышке. И, кроме того, по дороге домой хочу навестить одно из своих «oгнездышек».
— И кто же она? Фурия из Гарлема?
— Подружка друга. Она работает в центре для престарелых, ходит по домам и помогает по хозяйству. Наверное, у нее огромная обвисшая грудь и лицо в угрях.
Кизия усмехнулась.
— А, ну да, ты, разумеется…
— А почему бы и нет?.. Еще две или три такие же красотки работают в центре. Да, да, я знаю — я сноб. Во всяком случае, в отношении женщин. — И Алехандро помахал рукой, чтобы принесли счет.
— И поэтому ты умудрился остаться без жены? — Раньше она не смела задавать подобные вопросы.
— Я или безобразен, или посредствен. Еще не определил окончательно.
— Чепуха, Алехандро. Говори правду.
— Кто знает? Может быть, из-за моей работы. Все определилось давно. Дело оказалось для меня важнее всего, важнее женщин, а женщины не выносят такого положения вещей, если только это не их личное дело. Зато теперь у меня богатый выбор.
— Это точно, спорить не буду. — Наверное, в этом и заключалась правда, ведь очевидно, что Алехандро не назовешь ни безобразным, ни посредственным. Кизия снова и снова убеждалась в его привлекательности и заботливо лелеяла возникшие между ними отношения. — Так что, это твоя сегодняшняя леди?..
— Посмотрим. — Алехандро говорил уклончиво, но Кизию разбирало любопытство.
— Сколько ей лет?
— Двадцать один, может, двадцать два, что-то в этом роде.
— Я ее уже ненавижу.
— Да, тебе, конечно, следует волноваться… — Алехандро смотрел на фарфоровую кожу в ореоле белого меха, на сапфировые глаза.
— Пожалуй. А мне скоро тридцать. Далековато от двадцати двух.
— Зато сейчас ты гораздо интереснее, чем тогда. — Кизия подумала и кивнула, соглашаясь. Если хорошенько поразмыслить, то двадцать два не так уж.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
Слезы опять подступили к ее глазам, и она покачала головой.
— Алехандро, не говори со мной так, я снова расплачусь. — Кизия рассмеялась сквозь слезы, а Алехандро протянул руку и потрепал ее по волосам. Потом вдруг обратил внимание, как она одета.
— Лучше расскажи-ка, где ты была. Ты прямо как картинка из журнала мод — просто фантастика! Ходила по магазинам?
— Нет, пообедала с одним другом.
— Он, должно быть, герой или полубог, раз посмел находиться рядом с тобой.
— Алехандро, ты язва. — Мгновение они смотрели друг на друга, потом искренне расхохотались.
— Я отвезу тебя домой.
— Что, прямо до двери? Не сходи с ума. — Но в глубине души Кизия была тронута его предложением.
— Я сегодня уже достаточно поработал. Хочешь побездельничать вместе со мной? — Казалось, Алехандро внезапно помолодел, его глаза заискрились весельем, а на губах появилась мальчишеская улыбка.
— Звучит очень заманчиво.
Они вышли из центра рука об руку. Это была странная пара: она — в ярком, модном пальто, он — в тускло-коричневой армейской куртке с капюшоном. Алехандро нежно пожал ей руку, и ее глаза сразу потеплели. Кизия была рада, что пришла сюда и встретилась с ним. Он нужен ей. Конечно, по-другому, но почти так же сильно, как Люк.
Они вышли из метро на Восемьдесят шестой улице. Зашли в немецкую кондитерскую и заказали по чашке горячего шоколада с огромной шапкой взбитых сливок. И фала музыка. Оркестр на эстраде выбивался из сил, пытаясь понравиться посетителям. На улице весело перемигивались огоньки рождественской иллюминации. Алехандро и Кизия беседовали о разных вещах — обо всем, кроме самого главного. Рождество, Калифорния, семья Алехандро, отец Кизии — ничто не осталось без внимания. В последнее время она часто думала об отце, и ей хотелось поделиться с кем-то своими размышлениями. С Люком сейчас практически невозможно спокойно говорить. Любая тема неизбежно приводила к вопросу о будущих слушаниях, и это всегда заканчивалось эмоциональными срывами.
— Кизия, кое-что подсказывает мне, что ты очень похожа на своего отца. Он не стал бы возражать, если бы ты поступила как тебе хочется, так сказать, поцарапала бы свою глянцевую оболочку.
Кизия улыбнулась и посмотрела на тающую горку взбитых сливок в своей чашке.
— А он никогда и не возражал. Судя по тому, что я помню, у него был отличный способ избавляться от неприятностей. Но, подозреваю, перед ним никогда не стояла проблема выбора. Никто не принуждал его к этому.
— Тогда были другие времена. А какой он, твой опекун?
— Эдвард? Он очаровательный человек и основательно заботится о своей воспитаннице.
— И, конечно, влюблен в тебя.
— Не знаю. Я никогда об этом не думала. Скорее всего, нет.
— Спорю, что ты ошибаешься. — Алехандро улыбнулся и пригубил теплый сладкий напиток, измазав губы в сливках. — Кизия, я думаю, что именно здесь ты многого не замечаешь и не понимаешь. Я имею в виду впечатление, которое ты производишь на окружающих. В этом вопросе ты совсем еще наивная девочка.
— Так ли это? — Кизия лукаво улыбнулась Алехандро, склонив голову набок. С ним было очень приятно проводить время. Сейчас она ощущала жизненную необходимость поговорить с кем-нибудь. Когда-то давно ей было так же хорошо и свободно с Эдвардом, но не теперь. Каким-то странным образом Алехандро занял его место. Именно к Алехандро она тянулась, когда не могла найти общий язык с Эдвардом и даже с Люком. Именно Алехандро давал ей утешение и отеческие советы. Тут Кизии пришла в голову забавная мысль. — Значит, можно предположить, что и ты влюблен в меня?
— Может быть, и так.
— Ах ты, язва. — Но Алехандро вовсе не шутил, и Кизия это поняла. Они некоторое время сидели молча, слушая старомодную музыку. В ресторане было довольно людно, но шум и движение их не касались. Они были так же изолированы от окружающего мира, как и старый джентльмен с немецкой газетой, сидевший за их столиком.
— А что вы с Люком будете делать на Рождество?
— Пока не знаю. Как-то не задумывалась об этом. Ты же его знаешь. Вряд ли он что-нибудь решил. А если и решил, то мне не сказал. А ты останешься здесь?
— Да, я хотел съездить домой, в Лос-Анджелес, но в центре накопилось много работы, да и дорого. Кроме того, есть перспективные задумки, связанные с Сан-Франциско. Я хотел бы съездить туда и все увидеть, сам. Так что, возможно, весной удастся вырваться.
— А какие задумки? — Кизия закурила и расслабленно откинулась на спинку стула. Как хорошо! День превратился в восхитительный праздник.
— Ну, там есть такой же центр, как и мой, только их пациенты живут прямо там. Это дает гораздо больше шансов на успех. Они называют это «Терапевтическое общество».
Алехандро посмотрел на часы и поразился, как много времени прошло. Было больше пяти часов.
— Алехандро, хочешь поужинать с нами? Он с сожалением покачал головой.
— Нет. Не буду мешать влюбленным голубкам ворковать в их уютном гнездышке. И, кроме того, по дороге домой хочу навестить одно из своих «oгнездышек».
— И кто же она? Фурия из Гарлема?
— Подружка друга. Она работает в центре для престарелых, ходит по домам и помогает по хозяйству. Наверное, у нее огромная обвисшая грудь и лицо в угрях.
Кизия усмехнулась.
— А, ну да, ты, разумеется…
— А почему бы и нет?.. Еще две или три такие же красотки работают в центре. Да, да, я знаю — я сноб. Во всяком случае, в отношении женщин. — И Алехандро помахал рукой, чтобы принесли счет.
— И поэтому ты умудрился остаться без жены? — Раньше она не смела задавать подобные вопросы.
— Я или безобразен, или посредствен. Еще не определил окончательно.
— Чепуха, Алехандро. Говори правду.
— Кто знает? Может быть, из-за моей работы. Все определилось давно. Дело оказалось для меня важнее всего, важнее женщин, а женщины не выносят такого положения вещей, если только это не их личное дело. Зато теперь у меня богатый выбор.
— Это точно, спорить не буду. — Наверное, в этом и заключалась правда, ведь очевидно, что Алехандро не назовешь ни безобразным, ни посредственным. Кизия снова и снова убеждалась в его привлекательности и заботливо лелеяла возникшие между ними отношения. — Так что, это твоя сегодняшняя леди?..
— Посмотрим. — Алехандро говорил уклончиво, но Кизию разбирало любопытство.
— Сколько ей лет?
— Двадцать один, может, двадцать два, что-то в этом роде.
— Я ее уже ненавижу.
— Да, тебе, конечно, следует волноваться… — Алехандро смотрел на фарфоровую кожу в ореоле белого меха, на сапфировые глаза.
— Пожалуй. А мне скоро тридцать. Далековато от двадцати двух.
— Зато сейчас ты гораздо интереснее, чем тогда. — Кизия подумала и кивнула, соглашаясь. Если хорошенько поразмыслить, то двадцать два не так уж.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98