Она начала кричать, и, пытаясь заставить ее замолчать, он ее задушил.
- Чтобы защитить себя?
Эммануэль покачала головой:
- Я говорю не об убийстве ребенка. Когда мать узнала правду, она покончила жизнь самоубийством, утопившись в болоте. Но перед этим она дала своему любовнику листья наперстянки, смешанной с капустой, и тот умер.
- Листья наперстянки?
- Да, они ядовиты.
- Здесь все - специалисты по отравлениям или же только те, с кем ты знакома? - Он повернул ее на бок и прижал к кровати красивым, атлетически сложенным телом. Эммануэль приятно было ощущать на себе эту тяжесть, вызывающую томительные чувства. - Хэмиш предупреждал меня, что надо быть осторожным во время еды.
Эммануэль внимательно посмотрела на него.
- Хочу заметить, месье, что эта женщина совершила убийство от горя, в порыве чувств.
Зак замер.
- Ты думаешь, что и в нашем случае может быть аналогичная причина? - Она хотела отвернуться, но Зак взял ее за подбородок и заставил взглянуть в его испытующие, внимательные глаза. - Что ты, Генри Сантер или Клер Ла Туш сделали такого, что могло бы пробудить в другом человеке сильное желание отомстить?
- Не знаю. А что, если ты оказался прав и Генри был убит по ошибке?
- Это другой вопрос. За что тебя и Клер Ла Туш можно сильно возненавидеть? - Не отрывая от нее взгляда, он легким прикосновением убрал ее спутанные волосы. - Если ты догадываешься, - мягко произнес он, - то должна мне сказать. Только при таком условии я смогу тебе помочь.
Она покачала головой и закрыла глаза, поскольку боялась, что от страха выступят слезы.
- Я не знаю, что происходит.
- А может быть такое, что убийца - это Филипп?
Эммануэль испуганно посмотрела на него.
- Филипп мертв.
Внезапно Зак сел и, сминая простыню, прижал Эммануэль к себе.
- Ты можешь быть уверена в этом? Он похоронен в Байу-Креве патрулем федеральных сил, которые идентифицировали тело лишь по документам в его кармане.
- Ганс говорил, что Филипп умер у него на руках.
- Возможно. А что, если у Ганса были свои причины скрывать правду о том, что произошло у реки? В конце концов, Ганс - единственный, кто смог спастись. Не так ли?
- На что ты намекаешь?
- Ни в чем нельзя быть уверенным.
- Ты не понимаешь. - Она встала на колени, как на молитве. - Филипп любил играть со смертью - он мог даже делать вещи, которые большинство людей сочли бы шокирующими или отвратительными, но никогда бы не совершил умышленного убийства. Я видела, как он плакал после смерти одного из пациентов. Страдания больных он ощущал как свои. Кроме того… - замолчала. Наступившую тишину нарушал только стук дождевых капель на крыше и шум бегущей по сточным канавам воды. - У Филиппа нет никаких причин меня убивать.
Зак смотрел на нее столь долгим и пристальным взглядом, что по коже Эммануэль пробежал холодок страха.
- Ты уверена в этом?
У Эммануэль появилось опасение, что он спросит ее о других мужчинах, которые были у нее в те долгие, полные разочарования и досады годы, когда Филипп развлекался на стороне. Хэмиш Флетчер наверняка бы задал этот вопрос. Но Зак Купер этого делать не стал. Он просто обнял ее и стал нежно и страстно целовать.
Зак ушел, когда уже темнело. Тихо соскользнув с кровати, он начал молча одеваться. Эммануэль же неподвижно лежала в темноте, незаметно наблюдая за ним. Она видела, как он надевает темно-синие брюки, рубашку из тонкого полотна, китель с двумя рядами медных пуговиц и подтяжки. Он свободно чувствовал себя здесь, в полутемной комнате женщины, которую когда-то подозревал в убийстве. А она, глядя на его - вражеский - пояс с саблей, не ощущала прежней ненависти - только невероятную сердечную тоску.
Придерживая руками ножны, Зак наклонился, чтобы поцеловать ее в щеку. Его губы были мягкими. Она почувствовала теплое дыхание, когда он прошептал:
- Мне нужно идти. Не вставай.
Она обняла его за шею, задержав на короткое мгновение. От Зака веяло запахами ночи, человеческого тела и тем жарким и интимным, что они чувствовали в кровати. Ей вдруг стало безмерно печально; захотелось прижать его к себе еще сильнее и так и держать - всю жизнь.
- Я должен встретиться сегодня с генералом Батлером, - произнес Зак. Он коснулся губами ее щеки, а потом уха. - Я сейчас не знаю, когда освобожусь. Можно увидеть тебя в воскресенье?
Она повернула голову, и их губы встретились. Он долго целовал ее, словно не желая уходить. На этот день Эммануэль запланировала пойти с Роуз и Домиником на Конго-сквер, но даже если бы она не была занята, ее ответ был бы тем же.
- Я не могу сделать это еще раз, - прошептала она, продолжая обнимать его. Зак опустился на колено у кровати и взял ее лицо в ладони, чтобы пристально взглянуть в глаза. - Нам не надо больше видеться.
- Но мы встретимся. - Он криво улыбнулся. - Я не буду отрицать, что хочу тебя. - Он не сказал, что любит ее, но это чувствовалось в теплоте его темных глаз, в мягком изгибе его улыбки, в нежных прикосновениях. И когда он произнес: - Я люблю тебя, - у нее перехватило дыхание.
- Нет. - Она приложила пальцы к его губам. - Не надо.
Он чуть укусил ее за пальцы, а затем поцеловал их.
- Любить или говорить об этом?
Эммануэль покачала головой:
- То, что было у нас ночью, называется иначе.
- Как? Похоть? - Он провел пальцами, как гребнем, по ее волосам сверху вниз. Она не могла отвернуть голову и была вынуждена смотреть в его беспощадные настойчивые глаза. - Может, ты чувствовала страсть, когда я делал это… - его свободная рука скользнула вниз, к ее обнаженной груди, - это было так внезапно, что Эммануэль раскрыла рот, хватая воздух. Зак наклонился к ней, его губы почти касались ее, а глаза горели гневом. - Но ты не знаешь, что я чувствовал в эти минуты.
Он отпустил ее и выпрямился - так неожиданно, что она почти вскрикнула, - повернулся и вышел, оставив ее в одиночестве. Когда входная дверь закрылась за ним, Эммануэль бросилась на подушку. Она подумала, что сейчас расплачется, однако, к ее удивлению, сдержалась. После того, что произошло, у нее осталось только ощущение большой потери и терзающее душу смятение.
На следующий день было ясно. Золотистый солнечный диск посылал обжигающие лучи с голубого неба. После дождя над городом парило.
К полудню жара в кабинете генерала Батлера стала совсем нестерпимой. Густой, неподвижный воздух был наполнен запахами мужского пота, просыхающей шерсти и табачного дыма, поскольку с полдюжины мужчин в тяжелой сидней армейской форме дымили сигарами или выплевывали табак в заполненную до отказа латунную пепельницу.
- Теперь, - произнес генерал, просматривая гору бумаг на рабочем столе, - по поводу этой миссис Юджинии Филлипс, арестованной из-за того, что она засмеялась, когда наш покойный…
- Сэр, - прервал его Зак. Прежде чем явиться сюда, он четыре часа ходил с ордерами на аресты и конфискации;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
- Чтобы защитить себя?
Эммануэль покачала головой:
- Я говорю не об убийстве ребенка. Когда мать узнала правду, она покончила жизнь самоубийством, утопившись в болоте. Но перед этим она дала своему любовнику листья наперстянки, смешанной с капустой, и тот умер.
- Листья наперстянки?
- Да, они ядовиты.
- Здесь все - специалисты по отравлениям или же только те, с кем ты знакома? - Он повернул ее на бок и прижал к кровати красивым, атлетически сложенным телом. Эммануэль приятно было ощущать на себе эту тяжесть, вызывающую томительные чувства. - Хэмиш предупреждал меня, что надо быть осторожным во время еды.
Эммануэль внимательно посмотрела на него.
- Хочу заметить, месье, что эта женщина совершила убийство от горя, в порыве чувств.
Зак замер.
- Ты думаешь, что и в нашем случае может быть аналогичная причина? - Она хотела отвернуться, но Зак взял ее за подбородок и заставил взглянуть в его испытующие, внимательные глаза. - Что ты, Генри Сантер или Клер Ла Туш сделали такого, что могло бы пробудить в другом человеке сильное желание отомстить?
- Не знаю. А что, если ты оказался прав и Генри был убит по ошибке?
- Это другой вопрос. За что тебя и Клер Ла Туш можно сильно возненавидеть? - Не отрывая от нее взгляда, он легким прикосновением убрал ее спутанные волосы. - Если ты догадываешься, - мягко произнес он, - то должна мне сказать. Только при таком условии я смогу тебе помочь.
Она покачала головой и закрыла глаза, поскольку боялась, что от страха выступят слезы.
- Я не знаю, что происходит.
- А может быть такое, что убийца - это Филипп?
Эммануэль испуганно посмотрела на него.
- Филипп мертв.
Внезапно Зак сел и, сминая простыню, прижал Эммануэль к себе.
- Ты можешь быть уверена в этом? Он похоронен в Байу-Креве патрулем федеральных сил, которые идентифицировали тело лишь по документам в его кармане.
- Ганс говорил, что Филипп умер у него на руках.
- Возможно. А что, если у Ганса были свои причины скрывать правду о том, что произошло у реки? В конце концов, Ганс - единственный, кто смог спастись. Не так ли?
- На что ты намекаешь?
- Ни в чем нельзя быть уверенным.
- Ты не понимаешь. - Она встала на колени, как на молитве. - Филипп любил играть со смертью - он мог даже делать вещи, которые большинство людей сочли бы шокирующими или отвратительными, но никогда бы не совершил умышленного убийства. Я видела, как он плакал после смерти одного из пациентов. Страдания больных он ощущал как свои. Кроме того… - замолчала. Наступившую тишину нарушал только стук дождевых капель на крыше и шум бегущей по сточным канавам воды. - У Филиппа нет никаких причин меня убивать.
Зак смотрел на нее столь долгим и пристальным взглядом, что по коже Эммануэль пробежал холодок страха.
- Ты уверена в этом?
У Эммануэль появилось опасение, что он спросит ее о других мужчинах, которые были у нее в те долгие, полные разочарования и досады годы, когда Филипп развлекался на стороне. Хэмиш Флетчер наверняка бы задал этот вопрос. Но Зак Купер этого делать не стал. Он просто обнял ее и стал нежно и страстно целовать.
Зак ушел, когда уже темнело. Тихо соскользнув с кровати, он начал молча одеваться. Эммануэль же неподвижно лежала в темноте, незаметно наблюдая за ним. Она видела, как он надевает темно-синие брюки, рубашку из тонкого полотна, китель с двумя рядами медных пуговиц и подтяжки. Он свободно чувствовал себя здесь, в полутемной комнате женщины, которую когда-то подозревал в убийстве. А она, глядя на его - вражеский - пояс с саблей, не ощущала прежней ненависти - только невероятную сердечную тоску.
Придерживая руками ножны, Зак наклонился, чтобы поцеловать ее в щеку. Его губы были мягкими. Она почувствовала теплое дыхание, когда он прошептал:
- Мне нужно идти. Не вставай.
Она обняла его за шею, задержав на короткое мгновение. От Зака веяло запахами ночи, человеческого тела и тем жарким и интимным, что они чувствовали в кровати. Ей вдруг стало безмерно печально; захотелось прижать его к себе еще сильнее и так и держать - всю жизнь.
- Я должен встретиться сегодня с генералом Батлером, - произнес Зак. Он коснулся губами ее щеки, а потом уха. - Я сейчас не знаю, когда освобожусь. Можно увидеть тебя в воскресенье?
Она повернула голову, и их губы встретились. Он долго целовал ее, словно не желая уходить. На этот день Эммануэль запланировала пойти с Роуз и Домиником на Конго-сквер, но даже если бы она не была занята, ее ответ был бы тем же.
- Я не могу сделать это еще раз, - прошептала она, продолжая обнимать его. Зак опустился на колено у кровати и взял ее лицо в ладони, чтобы пристально взглянуть в глаза. - Нам не надо больше видеться.
- Но мы встретимся. - Он криво улыбнулся. - Я не буду отрицать, что хочу тебя. - Он не сказал, что любит ее, но это чувствовалось в теплоте его темных глаз, в мягком изгибе его улыбки, в нежных прикосновениях. И когда он произнес: - Я люблю тебя, - у нее перехватило дыхание.
- Нет. - Она приложила пальцы к его губам. - Не надо.
Он чуть укусил ее за пальцы, а затем поцеловал их.
- Любить или говорить об этом?
Эммануэль покачала головой:
- То, что было у нас ночью, называется иначе.
- Как? Похоть? - Он провел пальцами, как гребнем, по ее волосам сверху вниз. Она не могла отвернуть голову и была вынуждена смотреть в его беспощадные настойчивые глаза. - Может, ты чувствовала страсть, когда я делал это… - его свободная рука скользнула вниз, к ее обнаженной груди, - это было так внезапно, что Эммануэль раскрыла рот, хватая воздух. Зак наклонился к ней, его губы почти касались ее, а глаза горели гневом. - Но ты не знаешь, что я чувствовал в эти минуты.
Он отпустил ее и выпрямился - так неожиданно, что она почти вскрикнула, - повернулся и вышел, оставив ее в одиночестве. Когда входная дверь закрылась за ним, Эммануэль бросилась на подушку. Она подумала, что сейчас расплачется, однако, к ее удивлению, сдержалась. После того, что произошло, у нее осталось только ощущение большой потери и терзающее душу смятение.
На следующий день было ясно. Золотистый солнечный диск посылал обжигающие лучи с голубого неба. После дождя над городом парило.
К полудню жара в кабинете генерала Батлера стала совсем нестерпимой. Густой, неподвижный воздух был наполнен запахами мужского пота, просыхающей шерсти и табачного дыма, поскольку с полдюжины мужчин в тяжелой сидней армейской форме дымили сигарами или выплевывали табак в заполненную до отказа латунную пепельницу.
- Теперь, - произнес генерал, просматривая гору бумаг на рабочем столе, - по поводу этой миссис Юджинии Филлипс, арестованной из-за того, что она засмеялась, когда наш покойный…
- Сэр, - прервал его Зак. Прежде чем явиться сюда, он четыре часа ходил с ордерами на аресты и конфискации;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74