Почему? У него были враги?
«У него? - подумала она. - Скорее у нее».
- Они есть у каждого из нас, месье, - ответила Эммануэль, но ее голос предательски дрогнул.
- Но не всех убивают.
Эммануэль поспешила мимо него в кабинет. Это была маленькая комнатка, по стенам которой тянулись полки, уставленные старыми книгами в кожаных переплетах. У выходившего на задний двор окна располагался стол красного дерева, старый и в царапинах; стоящие рядом раздвижные стулья были обиты разорванной в нескольких местах кожей. По сравнению с образцовым порядком, что царил в больничных покоях, здесь было пыльно и пахло сыростью. Похоже, что большую часть своей энергии и денег старик тратил на саму больницу.
Подойдя к окну, Эммануэль выглянула в зеленый сад с вымощенными кирпичом дорожками. Сейчас здесь находился только высокий светловолосый мальчик, который со смехом наблюдал за проделками маленького серого котенка. Эммануэль с сожалением подумала о том, что она слишком мало внимания уделяет своему сыну.
- Мадам? - произнес майор. Эммануэль повернулась.
- Генри очень любил свою работу, - сказала она, тщательно подбирая слова, - и всецело отдавался ей. Иногда он бывал грубым, но только некоторые были этим недовольны.
- Это касалось больницы?
- В нашем городе есть два медицинских училища и медицинских общества: французское и американское. Иногда они довольно активно враждуют.
Майор сделал несколько шагов, изучая корешки книг на полках.
- Я полагал, что здесь все американцы уже на протяжении более чем пятидесяти лет.
- Формально - да. Но различия остаются. Французские и испанские доктора считают, что надо помогать природе, а не бороться с ней. Но американцы практикуют то, что они называют героической медициной. Они отравляют тело большими дозами каломели и хинина, прописывают слабительное, прогревания, ставят банки и делают кровопускание - до тех пор, пока их пациенты не теряют сознание. Доктор Сантер всегда говорил, что такие больные выздоравливают вопреки лечению, а не благодаря ему. И он часто называл подобных докторов полными идиотами.
Медленно повернувшись, майор оперся на полку, небрежно засунув большой палец за ремень.
- А что думали пациенты Сантера? Были такие, кто угрожал доктору? К примеру, солдаты? Кто-нибудь, кто мог потерять руку или ногу на операционном столе Сантера и быть против этого?
Эммануэль и сама думала о подобной возможности, но теперь, когда это было произнесено майором, да еще с пренебрежением в голосе, ей в голову ударила кровь.
- Генри Сантер был прекрасным хирургом.
- Возможно. Но большинство докторов предпочитают пилу, а не длительное лечение.
Подобное несправедливое обвинение она слышала часто. Многие люди просто не понимают, как трудно лечить заражение крови при серьезных ранах.
- Если ампутацию не провести в течение двадцати четырех часов, то смерть почти неминуема, - возразила Эммануэль, стараясь, чтобы ее слова прозвучали веско, как мнение профессионала.
- Но я все еще жив.
- Вы на редкость удачливы, майор. На кладбище полно людей, которые угрожали застрелить или кастрировать хирурга, если он к ним подойдет.
Зак рассмеялся:
- Как вы узнали?
- Иначе бы вы не сохранили свою ногу. - Она почти - почти - почувствовала к нему теплоту, но нашла в себе силы строго произнести: - Но вы правы. Люди, которым спасли жизнь ампутацией, часто этим недовольны. Как и семьи пациентов. Мужчины… женщины… дети - все умирают, и те, кто их любил, нередко винят в этом врачей. Возможно, вас интересуют имена пациентов доктора Сантера за последние несколько дней?
Это был длинный список - его изучение займет у майора много времени, а потом, может, все изменится, когда в город вернутся конфедераты.
- Я поручу это кому-нибудь из моих людей, - с легкой улыбкой произнес майор, словно прочитав ее мысли. - А теперь скажите, кого вы подозреваете больше всего?
Он был очень умен. Ей не следовало его недооценивать. Нужно держать с ним ухо востро. Майор элегантно оттолкнулся плечом от полки.
- К примеру, кто знал, что вы собирались прошлым вечером на кладбище?
Эммануэль покачала головой:
- Если вы, таким образом, хотите сузить круг поиска, месье, то с сожалением должна сказать, что мы ходим на кладбище каждый год, и очень многие знают об этом.
- Значит, тогда поставим вопрос иначе. Кто после смерти Сантера владеет больницей? Вы? Элис Сантер? Или Чарлз Ярдли?
Этого она боялась больше всего.
- Я, - глядя прямо в глаза майора, ответила Эммануэль. - Доктор Ярдли посещает больницу только в определенное время. У него есть собственная практика в городе.
Наступила опасная пауза, которая, к счастью, оказалась короткой.
- Ясно.
- Сомневаюсь. Не думайте, что я получила большое наследство. У нас теперь очень мало платных пациентов и всего один доктор с дипломом, а за здание приходится много платить. Генерал Батлер обложил неимоверными налогами всех, кого подозревает в пособничестве Конфедерации. Вряд ли нам удастся проработать еще хотя бы месяц.
- Если вы так не нравитесь Батлеру, то почему он вас совсем не закроет?
- Мы очень нужны населению города. Я работаю здесь потому, что доктор Сантер был моим другом, и эта больница была мечтой его жизни. Я не хочу, чтобы убийца Сантера торжествовал, и буду делать все, чтобы больница жила.
В проницательных глазах майора загорелся огонек.
- Возможно, по этой причине он был убит. Чтобы закрыть больницу.
Эммануэль отрицательно покачала головой:
- Война и ваша оккупация все равно закроют больницу, месье. У населения Нового Орлеана нет денег, чтобы платить за лечение.
Лицо майора стало холоднее и строже.
- Им следовало подумать об этом до того, как они решили отделяться, - холодно произнес Зак.
Какое-то время они молча смотрели друг на друга. Казалось, даже воздух между ними наполнился взаимной неприязнью и чем-то еще, опасным и угрожающим.
Послышался звук открываемой двери.
- Эммануэль? - окликнул хорошо поставленный женский голос. - Ты где? Что это я такое услышала о докторе Сантере? Эти янки… О-о!
В дверном проеме стояла стройная элегантная женщина с золотистыми волосами и тонким, как у эльфа, лицом. Увидев майора, она замолчала на полуслове.
- Мадемуазель Ла Туш работает в больнице добровольной помощницей, - Эммануэль, намереваясь взять вязаную сумочку и перчатки с полки маленького столика, где она их хранила. - Она может ответить на все вопросы. А теперь вы должны извинить меня, майор. - Быстро пройдя к двери, она сняла с крюка черную соломенную шляпу. - Я обещала сыну взять его к деду, и мы уже опаздываем.
- Конечно, мадам. Мы можем закончить наш разговор позже.
Эммануэль подумала с неприязнью: нет, она не хочет видеть его еще раз. Механически завязав под подбородком потрепанную черную атласную ленту от шляпы, она быстро сказала Клер по-французски:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
«У него? - подумала она. - Скорее у нее».
- Они есть у каждого из нас, месье, - ответила Эммануэль, но ее голос предательски дрогнул.
- Но не всех убивают.
Эммануэль поспешила мимо него в кабинет. Это была маленькая комнатка, по стенам которой тянулись полки, уставленные старыми книгами в кожаных переплетах. У выходившего на задний двор окна располагался стол красного дерева, старый и в царапинах; стоящие рядом раздвижные стулья были обиты разорванной в нескольких местах кожей. По сравнению с образцовым порядком, что царил в больничных покоях, здесь было пыльно и пахло сыростью. Похоже, что большую часть своей энергии и денег старик тратил на саму больницу.
Подойдя к окну, Эммануэль выглянула в зеленый сад с вымощенными кирпичом дорожками. Сейчас здесь находился только высокий светловолосый мальчик, который со смехом наблюдал за проделками маленького серого котенка. Эммануэль с сожалением подумала о том, что она слишком мало внимания уделяет своему сыну.
- Мадам? - произнес майор. Эммануэль повернулась.
- Генри очень любил свою работу, - сказала она, тщательно подбирая слова, - и всецело отдавался ей. Иногда он бывал грубым, но только некоторые были этим недовольны.
- Это касалось больницы?
- В нашем городе есть два медицинских училища и медицинских общества: французское и американское. Иногда они довольно активно враждуют.
Майор сделал несколько шагов, изучая корешки книг на полках.
- Я полагал, что здесь все американцы уже на протяжении более чем пятидесяти лет.
- Формально - да. Но различия остаются. Французские и испанские доктора считают, что надо помогать природе, а не бороться с ней. Но американцы практикуют то, что они называют героической медициной. Они отравляют тело большими дозами каломели и хинина, прописывают слабительное, прогревания, ставят банки и делают кровопускание - до тех пор, пока их пациенты не теряют сознание. Доктор Сантер всегда говорил, что такие больные выздоравливают вопреки лечению, а не благодаря ему. И он часто называл подобных докторов полными идиотами.
Медленно повернувшись, майор оперся на полку, небрежно засунув большой палец за ремень.
- А что думали пациенты Сантера? Были такие, кто угрожал доктору? К примеру, солдаты? Кто-нибудь, кто мог потерять руку или ногу на операционном столе Сантера и быть против этого?
Эммануэль и сама думала о подобной возможности, но теперь, когда это было произнесено майором, да еще с пренебрежением в голосе, ей в голову ударила кровь.
- Генри Сантер был прекрасным хирургом.
- Возможно. Но большинство докторов предпочитают пилу, а не длительное лечение.
Подобное несправедливое обвинение она слышала часто. Многие люди просто не понимают, как трудно лечить заражение крови при серьезных ранах.
- Если ампутацию не провести в течение двадцати четырех часов, то смерть почти неминуема, - возразила Эммануэль, стараясь, чтобы ее слова прозвучали веско, как мнение профессионала.
- Но я все еще жив.
- Вы на редкость удачливы, майор. На кладбище полно людей, которые угрожали застрелить или кастрировать хирурга, если он к ним подойдет.
Зак рассмеялся:
- Как вы узнали?
- Иначе бы вы не сохранили свою ногу. - Она почти - почти - почувствовала к нему теплоту, но нашла в себе силы строго произнести: - Но вы правы. Люди, которым спасли жизнь ампутацией, часто этим недовольны. Как и семьи пациентов. Мужчины… женщины… дети - все умирают, и те, кто их любил, нередко винят в этом врачей. Возможно, вас интересуют имена пациентов доктора Сантера за последние несколько дней?
Это был длинный список - его изучение займет у майора много времени, а потом, может, все изменится, когда в город вернутся конфедераты.
- Я поручу это кому-нибудь из моих людей, - с легкой улыбкой произнес майор, словно прочитав ее мысли. - А теперь скажите, кого вы подозреваете больше всего?
Он был очень умен. Ей не следовало его недооценивать. Нужно держать с ним ухо востро. Майор элегантно оттолкнулся плечом от полки.
- К примеру, кто знал, что вы собирались прошлым вечером на кладбище?
Эммануэль покачала головой:
- Если вы, таким образом, хотите сузить круг поиска, месье, то с сожалением должна сказать, что мы ходим на кладбище каждый год, и очень многие знают об этом.
- Значит, тогда поставим вопрос иначе. Кто после смерти Сантера владеет больницей? Вы? Элис Сантер? Или Чарлз Ярдли?
Этого она боялась больше всего.
- Я, - глядя прямо в глаза майора, ответила Эммануэль. - Доктор Ярдли посещает больницу только в определенное время. У него есть собственная практика в городе.
Наступила опасная пауза, которая, к счастью, оказалась короткой.
- Ясно.
- Сомневаюсь. Не думайте, что я получила большое наследство. У нас теперь очень мало платных пациентов и всего один доктор с дипломом, а за здание приходится много платить. Генерал Батлер обложил неимоверными налогами всех, кого подозревает в пособничестве Конфедерации. Вряд ли нам удастся проработать еще хотя бы месяц.
- Если вы так не нравитесь Батлеру, то почему он вас совсем не закроет?
- Мы очень нужны населению города. Я работаю здесь потому, что доктор Сантер был моим другом, и эта больница была мечтой его жизни. Я не хочу, чтобы убийца Сантера торжествовал, и буду делать все, чтобы больница жила.
В проницательных глазах майора загорелся огонек.
- Возможно, по этой причине он был убит. Чтобы закрыть больницу.
Эммануэль отрицательно покачала головой:
- Война и ваша оккупация все равно закроют больницу, месье. У населения Нового Орлеана нет денег, чтобы платить за лечение.
Лицо майора стало холоднее и строже.
- Им следовало подумать об этом до того, как они решили отделяться, - холодно произнес Зак.
Какое-то время они молча смотрели друг на друга. Казалось, даже воздух между ними наполнился взаимной неприязнью и чем-то еще, опасным и угрожающим.
Послышался звук открываемой двери.
- Эммануэль? - окликнул хорошо поставленный женский голос. - Ты где? Что это я такое услышала о докторе Сантере? Эти янки… О-о!
В дверном проеме стояла стройная элегантная женщина с золотистыми волосами и тонким, как у эльфа, лицом. Увидев майора, она замолчала на полуслове.
- Мадемуазель Ла Туш работает в больнице добровольной помощницей, - Эммануэль, намереваясь взять вязаную сумочку и перчатки с полки маленького столика, где она их хранила. - Она может ответить на все вопросы. А теперь вы должны извинить меня, майор. - Быстро пройдя к двери, она сняла с крюка черную соломенную шляпу. - Я обещала сыну взять его к деду, и мы уже опаздываем.
- Конечно, мадам. Мы можем закончить наш разговор позже.
Эммануэль подумала с неприязнью: нет, она не хочет видеть его еще раз. Механически завязав под подбородком потрепанную черную атласную ленту от шляпы, она быстро сказала Клер по-французски:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74