их общие сокровища все росли и росли.
XVI
АДЕЛЬ ЖАФРЭ
Сокровища с годами достигли и впрямь невообразимых размеров, и по мере того, как росла гора золота, росло и стремление собратьев к его разделу. Многих оно погубило, так как полковник не оставил своей доброй привычки отправлять на тот свет несогласных. Впрочем, власть его всегда была сугубо отеческой, и говорил он всегда со своими «милыми чадами» тепло и задушевно – вот только страшному Лейтенанту прибывало и прибывало работы. Случались и бунты, и тогда сильные, умные и свирепые мужчины, чьи сердца не ведали жалости, бывали побеждены почти прозрачным из-за худобы древним старичком-призраком, которого слабейшая из женщин могла бы опрокинуть прикосновением мизинца.
На протяжении многих лет жизнь в полковнике едва теплилась, напоминая нескончаемую агонию, но за слабостью он до последней своей минуты таил в себе такое могущество, что никакая человеческая сила не могла ему противостоять.
Наконец он умер, но его упорная воля осталась жить. Те, кого он подавил и подчинил своему закону надеждой на раздел баснословной добычи, не стали его наследниками, но во мраке могильной ямы он издевался над ними точно так же, как издевался при свете дня.
Сокровища он унес с собой на тот свет!
После его смерти братство на какое-то время оцепенело: таинственная нить оборвалась, чудовище лишилось головы. На протяжении многих лет члены совета сообщества, которые сумели выжить, стремились, хотя и каждый на свой лад, к одной цели: обрести сокровища. Генерал погиб, и его армия рассеялась.
Но голод выгнал волка из лесу, жалкие обломки бывшего великого воинства объединились. Система как таковая уже существовала, и любой мог завладеть ею, заняв в ней главенствующее положение. В один прекрасный день все глухие углы парижских дебрей ожили, со всех сторон слышался вопрос: «Будет ли завтра день?». Страшное братство воспряло от смертельного сна.
Но воскресли вовсе не Черные Мантии. Чтобы омолодить одряхлевшую гидру, понадобилась свежая кровь – и родилась банда Кадэ.
Родилась она в сумрачных потемках наших нарядных Бульваров, среди варварства, что служит оборотной стороной нашей цивилизации, и породили ее властители, которых мы не признаем, или о чьей странной власти даже не подозреваем.
Негодяи, которые приобретают известность после громкого судебного процесса и газетной шумихи, зачастую лишь статисты великого театра преступлений.
Во-первых, они попались, а это уже дурной признак. Те, кто не дался в руки закона, стоят безусловно больше.
Попадаются чаще всего одиночки, вроде Тропмана или Ласенера, которые действуют на свой страх и риск с малым числом сообщников. Они обожают шумиху, она придает им значимости, и они ищут ее. Не принимайте их за героев подземного царства. Или же относитесь к ним так, как вы относитесь к мелким полуголодным торговцам новинками, что суетятся возле огромных торговых предприятий вроде магазинов «Дешевая распродажа» или «Галерея Лувр».
Где-то в Париже (где именно – не знает никто, и меньше других – полиция) скрывается, подобно огромному пауку, опаснейший бандит, заочно осужденный на смерть пять или шесть раз, и прекрасно, судя по всему, себя чувствует.
Вот это и есть истинный герой преступного мира!
Он никогда не делился клочками своей биографии с репортерами. Он прятался с ловкостью, что сродни колдовству, и жил себе, как мирный обыватель, с пятью своими смертными приговорами в кармане. Вот он-то и служил в армии полковника.
Он был по-настоящему знаменит в Варварии, таинственной стране, что прячется на дне подземелий и где обитает особенный народ, знающий толк и в убийствах, и в убийцах.
Шутки, которые они проделывают с полицией, дают им право весело посмеиваться, слыша разговоры о дутых героях, обязанных своей славой «Судебному вестнику».
– О нас никогда ничего не пишут, – бормочут v они, – не на таковских напали!
…Никто не знает в точности, сколько лет этому таинственному преступнику, потому что долгие годы живет он в удивительной незаметности и обнаруживает свое существование только столь же удивительными преступлениями.
О северных морях рассказывают, что живущие в них киты могут очень долго жить под водой, но наступает день, когда они поднимаются подышать на поверхность. И вот на неоглядной глади океана возникает пенное пятно, и китобои торопятся к нему. Когда в волнующемся парижском море расплывается алое пятно, полиция налегает на весла.
Но кит зачастую уже уплыл, а гарпунщики только-только подоспели. Когда полиция и судебные следователи наперегонки прибегают на место преступления, Кадэ-Любимчик уже давно под водой.
Кадэ-Любимчик было только прозвищем, данным за многочисленные любовные победы, а вообще-то звали его Тюпинье. Он был уродлив, злобен и фальшив в дружбе, но отличался фантастической дерзостью по части преступлений. Несмотря на преклонный возраст, ловкостью он мог сравняться с лучшими из гимнастов.
А изворотливостью – с покойным Талейраном.
Таков был человек, который решил напомнить Парижу вопрос: «Будет ли завтра день?». Преступник низкого разбора, бандит, который сам всегда прикладывал руку к кровавому преступлению, теперь командовал бывшими членами совета Черных Мантий, обретавшимися когда-то на высшей ступени иерархии.
Он стал ими верховодить, пообещав следующее: отыскать сокровища Обители Спасения, завершить дела, начатые при жизни полковника Боццо-Корона, и изо дня в день трудиться на благо жизни братства.
Братство ожило.
Таинственность, что окружала Отца-Благодетеля, не шла ни в какое сравнение с теми предосторожностями, какие принимал Тюпинье по прозвищу Кадэ-Любимчик. Приказы его приходили из ниоткуда. Его никогда не видели въяве. Кто-то говорил, что он передает свои приказы Адель Жафрэ, но каким образом?
Другие шли еще дальше, утверждая, что братство лишь прикрывается именем знаменитого Кадэ, – так банды, действующие в области индустрии, покупают титул герцога или имя боевого генерала, бывшего министра или сенатора, чтобы придать себе весу.
По словам этих последних, Кадэ был слишком болен, чтобы взвалить себе на плечи такую ношу.
Но как бы там ни было, передавая приказы Кадэ или нет, но Адель Жафрэ, эта странная старуха, обладала всей полнотой власти не только у себя в доме, но и в совете сообщества, и члены восстановленного братства не знали другого командира, кроме нее.
Впрочем, глядя на теперешнее величие этой дамы, простой статистки в мрачной комедии прошлого, невольно думалось, что ей, должно быть, не по себе на троне полковника Боццо.
Однако она удерживалась на нем, правда, не без труда, хотя авторитет ее не имел, конечно, ничего общего с авторитетом полковника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
XVI
АДЕЛЬ ЖАФРЭ
Сокровища с годами достигли и впрямь невообразимых размеров, и по мере того, как росла гора золота, росло и стремление собратьев к его разделу. Многих оно погубило, так как полковник не оставил своей доброй привычки отправлять на тот свет несогласных. Впрочем, власть его всегда была сугубо отеческой, и говорил он всегда со своими «милыми чадами» тепло и задушевно – вот только страшному Лейтенанту прибывало и прибывало работы. Случались и бунты, и тогда сильные, умные и свирепые мужчины, чьи сердца не ведали жалости, бывали побеждены почти прозрачным из-за худобы древним старичком-призраком, которого слабейшая из женщин могла бы опрокинуть прикосновением мизинца.
На протяжении многих лет жизнь в полковнике едва теплилась, напоминая нескончаемую агонию, но за слабостью он до последней своей минуты таил в себе такое могущество, что никакая человеческая сила не могла ему противостоять.
Наконец он умер, но его упорная воля осталась жить. Те, кого он подавил и подчинил своему закону надеждой на раздел баснословной добычи, не стали его наследниками, но во мраке могильной ямы он издевался над ними точно так же, как издевался при свете дня.
Сокровища он унес с собой на тот свет!
После его смерти братство на какое-то время оцепенело: таинственная нить оборвалась, чудовище лишилось головы. На протяжении многих лет члены совета сообщества, которые сумели выжить, стремились, хотя и каждый на свой лад, к одной цели: обрести сокровища. Генерал погиб, и его армия рассеялась.
Но голод выгнал волка из лесу, жалкие обломки бывшего великого воинства объединились. Система как таковая уже существовала, и любой мог завладеть ею, заняв в ней главенствующее положение. В один прекрасный день все глухие углы парижских дебрей ожили, со всех сторон слышался вопрос: «Будет ли завтра день?». Страшное братство воспряло от смертельного сна.
Но воскресли вовсе не Черные Мантии. Чтобы омолодить одряхлевшую гидру, понадобилась свежая кровь – и родилась банда Кадэ.
Родилась она в сумрачных потемках наших нарядных Бульваров, среди варварства, что служит оборотной стороной нашей цивилизации, и породили ее властители, которых мы не признаем, или о чьей странной власти даже не подозреваем.
Негодяи, которые приобретают известность после громкого судебного процесса и газетной шумихи, зачастую лишь статисты великого театра преступлений.
Во-первых, они попались, а это уже дурной признак. Те, кто не дался в руки закона, стоят безусловно больше.
Попадаются чаще всего одиночки, вроде Тропмана или Ласенера, которые действуют на свой страх и риск с малым числом сообщников. Они обожают шумиху, она придает им значимости, и они ищут ее. Не принимайте их за героев подземного царства. Или же относитесь к ним так, как вы относитесь к мелким полуголодным торговцам новинками, что суетятся возле огромных торговых предприятий вроде магазинов «Дешевая распродажа» или «Галерея Лувр».
Где-то в Париже (где именно – не знает никто, и меньше других – полиция) скрывается, подобно огромному пауку, опаснейший бандит, заочно осужденный на смерть пять или шесть раз, и прекрасно, судя по всему, себя чувствует.
Вот это и есть истинный герой преступного мира!
Он никогда не делился клочками своей биографии с репортерами. Он прятался с ловкостью, что сродни колдовству, и жил себе, как мирный обыватель, с пятью своими смертными приговорами в кармане. Вот он-то и служил в армии полковника.
Он был по-настоящему знаменит в Варварии, таинственной стране, что прячется на дне подземелий и где обитает особенный народ, знающий толк и в убийствах, и в убийцах.
Шутки, которые они проделывают с полицией, дают им право весело посмеиваться, слыша разговоры о дутых героях, обязанных своей славой «Судебному вестнику».
– О нас никогда ничего не пишут, – бормочут v они, – не на таковских напали!
…Никто не знает в точности, сколько лет этому таинственному преступнику, потому что долгие годы живет он в удивительной незаметности и обнаруживает свое существование только столь же удивительными преступлениями.
О северных морях рассказывают, что живущие в них киты могут очень долго жить под водой, но наступает день, когда они поднимаются подышать на поверхность. И вот на неоглядной глади океана возникает пенное пятно, и китобои торопятся к нему. Когда в волнующемся парижском море расплывается алое пятно, полиция налегает на весла.
Но кит зачастую уже уплыл, а гарпунщики только-только подоспели. Когда полиция и судебные следователи наперегонки прибегают на место преступления, Кадэ-Любимчик уже давно под водой.
Кадэ-Любимчик было только прозвищем, данным за многочисленные любовные победы, а вообще-то звали его Тюпинье. Он был уродлив, злобен и фальшив в дружбе, но отличался фантастической дерзостью по части преступлений. Несмотря на преклонный возраст, ловкостью он мог сравняться с лучшими из гимнастов.
А изворотливостью – с покойным Талейраном.
Таков был человек, который решил напомнить Парижу вопрос: «Будет ли завтра день?». Преступник низкого разбора, бандит, который сам всегда прикладывал руку к кровавому преступлению, теперь командовал бывшими членами совета Черных Мантий, обретавшимися когда-то на высшей ступени иерархии.
Он стал ими верховодить, пообещав следующее: отыскать сокровища Обители Спасения, завершить дела, начатые при жизни полковника Боццо-Корона, и изо дня в день трудиться на благо жизни братства.
Братство ожило.
Таинственность, что окружала Отца-Благодетеля, не шла ни в какое сравнение с теми предосторожностями, какие принимал Тюпинье по прозвищу Кадэ-Любимчик. Приказы его приходили из ниоткуда. Его никогда не видели въяве. Кто-то говорил, что он передает свои приказы Адель Жафрэ, но каким образом?
Другие шли еще дальше, утверждая, что братство лишь прикрывается именем знаменитого Кадэ, – так банды, действующие в области индустрии, покупают титул герцога или имя боевого генерала, бывшего министра или сенатора, чтобы придать себе весу.
По словам этих последних, Кадэ был слишком болен, чтобы взвалить себе на плечи такую ношу.
Но как бы там ни было, передавая приказы Кадэ или нет, но Адель Жафрэ, эта странная старуха, обладала всей полнотой власти не только у себя в доме, но и в совете сообщества, и члены восстановленного братства не знали другого командира, кроме нее.
Впрочем, глядя на теперешнее величие этой дамы, простой статистки в мрачной комедии прошлого, невольно думалось, что ей, должно быть, не по себе на троне полковника Боццо.
Однако она удерживалась на нем, правда, не без труда, хотя авторитет ее не имел, конечно, ничего общего с авторитетом полковника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97