Какие именно, выяснилось позже.
К вечеру следующего дня Клеман, который просидел в одиночестве целый день, увидел в саду Клотильду и решил спуститься к ней, как сделал позавчера.
Было это нетрудно, ибо толстая виноградная лоза вилась по стене и служила ему лестницей.
Вдобавок в стену, не слишком высоко от земли, был вбит крюк, за который мальчик, слезая, цеплялся. Но на этот раз, когда он сунул руку в листву, ища опоры, в руку его что-то вонзилось, и он закричал от нестерпимой боли.Кадэ-Любимчик приделал к крюку капкан на лисиц, ц зубья капкана глубоко вонзились в запястье Клемана. Вот какой работой занимался Кадэ накануне – он прилаживал капкан.
На крик мальчика прибежали двое. Мадешазель Тильда застыла от ужаса, увидев, что Кадэ-Лювимчик вместо того, чтобы спасать мальчика, бьет его по кровоточащей руке тростью, приговаривая:
– Будешь знать! Будешь знать!
Больше Клеман не издал ни единого крика. Им овладела безумная ярость, он вырывал руку из острых зубьев капкана, пытаясь освободиться любой ценой и наброситься на ненавистного палача, который продолжал его избивать.
Клеману удалось высвободиться. Но рука его осталась в железных зубьях капкана и, вместо того, чтобы броситься на Кадэ, мальчик упал без чувств.
Кадэ-Любимчик пнул его ногой и удалился. Подбежала Клотильда. Как могла, она перевязала изуродованную руку и неизвестно каким образом, сама еще совсем маленькая девочка, дотащила Клемана до калитки в саду. Там, к счастью, она встретила двух незнакомых ей людей.
Почему там оказались эти два человека, видно из донесений № 7 и № 11, относящихся: первый – к камердинеру Тарденуа, второй – к доктору Абелю Ленуару. А также из отчета № 5, касающегося Анжелы, герцогини де Клар и ее усилий отыскать своего сына».
– А эти донесения у тебя тоже есть? – спросил Эшалот. – Знаешь, мне кажется, я теперь неделю не сомкну глаз!
– У меня только отчет № 1, – ответила Лиретта, бледная как смерть. – Может ли Господь терпеть подобного зверя?!
– Вдобавок, – прибавил Эшалот, сжимая кулаки, – Всевышний дал этому зверю умение прятаться под множеством обличий. Он без конца совершает преступления в Париже, но полиция не находит ни е диного следа. Не прошло и часа, как он был у меня, и мы с ним мирно беседовали…
– Здесь? – переспросила девушка. – И вы, папа Эшалфт, человек честный, сильный, отважный, вы не бросились на него? Не позвали на помощь соседей, полицию?
– Успокойся, – сказал Эшалот не без смущения. – Сейчас ты все поймешь. Во-первых, доносить на кого бы то ни было подло. Если только сам не служишь в полиции официально и за плату. А меня отстранили от дел. Во-вторых, у каждого из нас есть свои маленькие тайны, которые мешают нам слишком уж приближаться к властям. В-третьих, хоть и совершенно невинно, в этом я тебе клянусь, но и я был замешан в важные интриги и играл в «Срезанном колосе» немаловажную роль, так что если в теперешней истории банда Кадэ захочет заплатить закону мной… Черт побери!
Лиретта торопливо развернула второе донесение.
– Как раз эти слова здесь попадаются, – сказала она, – «Срезанный колос», «заплатить закону».
– Да неужели! – вскричал Эшалот. – Так читай же скорее, детка! Ты никогда по своей невинности не приближалась ни к чему недостойному, и, возможно, Провидение выбрало тебя своим оружием, чтобы разрешить тайны в последнем акте… Вот было бы забавно! Читай же, читай!
XII
ЗАПЛАТИТЬ ЗАКОНУ
Лиретта тут же приступила к чтению второго листка.
«Отчет № 1, представленный господину, – имя тщательно вымарано, – господином Жозефом Клампеном, бывшим помощником инспектора Бадуа, улица Вьей-дю-Тампль, №… Париж.
(Замечание для мадемуазель Клотильды – Лиретты.) Это донесение было моим дебютом, и перо мое двигалось с недостаточной живостью. Я написал его примерно недели за три до событий на улице Виктуар.
Поскольку я уверен, что в один прекрасный день я сломаю злую волю и займу достойное место в администрации полиции, я не называю тех, кто меня оттолкнул, так как неминуемо стану их коллегой или начальником.
Господин, – имя и должность тщательно зачеркнуты, – я взял на себя смелость ознакомить Вас со следующими сведениями, как образцом своих возможностей, желая получить место заместителя инспектора в Вашем высокочтимом учреждении.
10 декабря 1852 года я узнал из моих частных источников, что сборище банды Кадэ состоится тем же вечером в кабачке «Срезанный колос», расположенном на углу улицы Фоссе-дю-Тампль и бульвара. Это место носит среди местной публики название «Галиот».
Мне не нужно сообщать Вам, что общественное мнение издавна считает притон «Срезанный колос» местом сборищ негодяев средней руки, услугами которых пользуются Черные Мантии…»
– Притон! – возмутился Эшалот. – Уютнейшее место! Пять бильярдных столов. Нет уж, простите! Лиретта продолжала:
«Я давным-давно и в целях, которые не обязан Вам объяснять, веду знакомство со старой дамой, что сидит в этом притоне за стойкой и зовется Королева Лампион.
Говорят, что в молодости она была любовницей человека, которого мой бывший патрон, инспектор полиции господин Бадуа, ловил по Вашему приказанию на протяжении многих лет, а именно: господин Лекок де ля Перьер по прозвищу Приятель – Тулонец. Благодаря этой даме я свой человек в бильярдной.
Я могу без подозрений входить и выходить.
В первой бильярдной, что направо, обычно и собираются те жалкие обломки, что остались от могучей армии Черных Мантий. Я говорю «обломки», потому что после смерти Отца-Благодетеля члены этого преступного сообщества рассеялись по всей стране, а то и по всей Европе, и редко-редко когда слышится их условный язык в «Срезанном колосе».
Однако в этот вечер в бильярдной царило необычайное оживление, и среди игроков я узнал немало старых завсегдатаев, например, вора Кокотта, его приятеля Пиклюса, которого давным-давно потерял из виду, пройдоху Саладена, у которого молоко еще на губах не обсохло…»
– Ах, беда-то, беда какая, – запричитал Эшалот, – мой воспитанник, и надо же ему было попасть в донесение.
«Симилора, его отца, и девицу по прозвищу Серебряный Нос, его любовницу…»
– Совсем молоденький, – вздохнул Эшалот, – а гуляет с женщинами за сорок, и вдобавок без такой важной части лица…
«И наконец, Клеман Ле-Маншо. Похоже, это презренное животное заменило палача, работавшего на полковника, знаменитого Куатье по прозвищу Лейтенант. Присутствие вышеупомянутого Клемана служило самой весомой уликой. Дело было на подходе. Мои источники информации не ошиблись.
Куда сложнее узнать, что именно за дело готовится.
По обыкновению я уселся возле стойки и заплатил за рюмку смородиновой для Королевы Лампион – она весьма чувствительна к такого рода любезности, но обычно к вечеру уже так нагружается, что если и открывает рот, то только для того, чтобы опрокинуть очередную рюмочку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
К вечеру следующего дня Клеман, который просидел в одиночестве целый день, увидел в саду Клотильду и решил спуститься к ней, как сделал позавчера.
Было это нетрудно, ибо толстая виноградная лоза вилась по стене и служила ему лестницей.
Вдобавок в стену, не слишком высоко от земли, был вбит крюк, за который мальчик, слезая, цеплялся. Но на этот раз, когда он сунул руку в листву, ища опоры, в руку его что-то вонзилось, и он закричал от нестерпимой боли.Кадэ-Любимчик приделал к крюку капкан на лисиц, ц зубья капкана глубоко вонзились в запястье Клемана. Вот какой работой занимался Кадэ накануне – он прилаживал капкан.
На крик мальчика прибежали двое. Мадешазель Тильда застыла от ужаса, увидев, что Кадэ-Лювимчик вместо того, чтобы спасать мальчика, бьет его по кровоточащей руке тростью, приговаривая:
– Будешь знать! Будешь знать!
Больше Клеман не издал ни единого крика. Им овладела безумная ярость, он вырывал руку из острых зубьев капкана, пытаясь освободиться любой ценой и наброситься на ненавистного палача, который продолжал его избивать.
Клеману удалось высвободиться. Но рука его осталась в железных зубьях капкана и, вместо того, чтобы броситься на Кадэ, мальчик упал без чувств.
Кадэ-Любимчик пнул его ногой и удалился. Подбежала Клотильда. Как могла, она перевязала изуродованную руку и неизвестно каким образом, сама еще совсем маленькая девочка, дотащила Клемана до калитки в саду. Там, к счастью, она встретила двух незнакомых ей людей.
Почему там оказались эти два человека, видно из донесений № 7 и № 11, относящихся: первый – к камердинеру Тарденуа, второй – к доктору Абелю Ленуару. А также из отчета № 5, касающегося Анжелы, герцогини де Клар и ее усилий отыскать своего сына».
– А эти донесения у тебя тоже есть? – спросил Эшалот. – Знаешь, мне кажется, я теперь неделю не сомкну глаз!
– У меня только отчет № 1, – ответила Лиретта, бледная как смерть. – Может ли Господь терпеть подобного зверя?!
– Вдобавок, – прибавил Эшалот, сжимая кулаки, – Всевышний дал этому зверю умение прятаться под множеством обличий. Он без конца совершает преступления в Париже, но полиция не находит ни е диного следа. Не прошло и часа, как он был у меня, и мы с ним мирно беседовали…
– Здесь? – переспросила девушка. – И вы, папа Эшалфт, человек честный, сильный, отважный, вы не бросились на него? Не позвали на помощь соседей, полицию?
– Успокойся, – сказал Эшалот не без смущения. – Сейчас ты все поймешь. Во-первых, доносить на кого бы то ни было подло. Если только сам не служишь в полиции официально и за плату. А меня отстранили от дел. Во-вторых, у каждого из нас есть свои маленькие тайны, которые мешают нам слишком уж приближаться к властям. В-третьих, хоть и совершенно невинно, в этом я тебе клянусь, но и я был замешан в важные интриги и играл в «Срезанном колосе» немаловажную роль, так что если в теперешней истории банда Кадэ захочет заплатить закону мной… Черт побери!
Лиретта торопливо развернула второе донесение.
– Как раз эти слова здесь попадаются, – сказала она, – «Срезанный колос», «заплатить закону».
– Да неужели! – вскричал Эшалот. – Так читай же скорее, детка! Ты никогда по своей невинности не приближалась ни к чему недостойному, и, возможно, Провидение выбрало тебя своим оружием, чтобы разрешить тайны в последнем акте… Вот было бы забавно! Читай же, читай!
XII
ЗАПЛАТИТЬ ЗАКОНУ
Лиретта тут же приступила к чтению второго листка.
«Отчет № 1, представленный господину, – имя тщательно вымарано, – господином Жозефом Клампеном, бывшим помощником инспектора Бадуа, улица Вьей-дю-Тампль, №… Париж.
(Замечание для мадемуазель Клотильды – Лиретты.) Это донесение было моим дебютом, и перо мое двигалось с недостаточной живостью. Я написал его примерно недели за три до событий на улице Виктуар.
Поскольку я уверен, что в один прекрасный день я сломаю злую волю и займу достойное место в администрации полиции, я не называю тех, кто меня оттолкнул, так как неминуемо стану их коллегой или начальником.
Господин, – имя и должность тщательно зачеркнуты, – я взял на себя смелость ознакомить Вас со следующими сведениями, как образцом своих возможностей, желая получить место заместителя инспектора в Вашем высокочтимом учреждении.
10 декабря 1852 года я узнал из моих частных источников, что сборище банды Кадэ состоится тем же вечером в кабачке «Срезанный колос», расположенном на углу улицы Фоссе-дю-Тампль и бульвара. Это место носит среди местной публики название «Галиот».
Мне не нужно сообщать Вам, что общественное мнение издавна считает притон «Срезанный колос» местом сборищ негодяев средней руки, услугами которых пользуются Черные Мантии…»
– Притон! – возмутился Эшалот. – Уютнейшее место! Пять бильярдных столов. Нет уж, простите! Лиретта продолжала:
«Я давным-давно и в целях, которые не обязан Вам объяснять, веду знакомство со старой дамой, что сидит в этом притоне за стойкой и зовется Королева Лампион.
Говорят, что в молодости она была любовницей человека, которого мой бывший патрон, инспектор полиции господин Бадуа, ловил по Вашему приказанию на протяжении многих лет, а именно: господин Лекок де ля Перьер по прозвищу Приятель – Тулонец. Благодаря этой даме я свой человек в бильярдной.
Я могу без подозрений входить и выходить.
В первой бильярдной, что направо, обычно и собираются те жалкие обломки, что остались от могучей армии Черных Мантий. Я говорю «обломки», потому что после смерти Отца-Благодетеля члены этого преступного сообщества рассеялись по всей стране, а то и по всей Европе, и редко-редко когда слышится их условный язык в «Срезанном колосе».
Однако в этот вечер в бильярдной царило необычайное оживление, и среди игроков я узнал немало старых завсегдатаев, например, вора Кокотта, его приятеля Пиклюса, которого давным-давно потерял из виду, пройдоху Саладена, у которого молоко еще на губах не обсохло…»
– Ах, беда-то, беда какая, – запричитал Эшалот, – мой воспитанник, и надо же ему было попасть в донесение.
«Симилора, его отца, и девицу по прозвищу Серебряный Нос, его любовницу…»
– Совсем молоденький, – вздохнул Эшалот, – а гуляет с женщинами за сорок, и вдобавок без такой важной части лица…
«И наконец, Клеман Ле-Маншо. Похоже, это презренное животное заменило палача, работавшего на полковника, знаменитого Куатье по прозвищу Лейтенант. Присутствие вышеупомянутого Клемана служило самой весомой уликой. Дело было на подходе. Мои источники информации не ошиблись.
Куда сложнее узнать, что именно за дело готовится.
По обыкновению я уселся возле стойки и заплатил за рюмку смородиновой для Королевы Лампион – она весьма чувствительна к такого рода любезности, но обычно к вечеру уже так нагружается, что если и открывает рот, то только для того, чтобы опрокинуть очередную рюмочку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97