– Больше ты мне не нужен, дружок. Возвращайся домой и спокойной ночи!
Призрак выскользнул из кареты, уселся на ступеньках храма и, дождавшись, когда карета уехала, вместо того чтобы отправиться на улицу Культюр, углубился в развалины, которые громоздились позади особняка Фиц-Роев. Прокладывая улицу Малер, строители разрушили часть его сада.
Добравшись до деревянной ограды, заменившей прежнюю стену, он очень внимательно огляделся вокруг. Не обнаружив ничего подозрительного, старичок отошел на десяток шагов, взвился в воздух, как акробат над штыками, и фантастическим прыжком достиг верха ограды, за которой и исчез.
За оградой тянулся сад, заброшенный, неухоженный.
Призрак уже стоял под сенью деревьев и беседовал с огромным сторожевым псом, на которого Жафрэ возлагал больше надежд по охране имущества, чем на деревянную ограду.
– Ты тоже узнал меня, толстяк Биби, – говорил призрак, – я и тебя похороню, как и всех остальных, мой ягненочек. Пропусти Хозяина, у него дела.
Собака поджала хвост и послушно отошла в сторону.
Почти все окна дома со стороны сада были темны. Свет горел только в двух – это были окна маленькой гостиной, той, что смотрела на тюрьму де ла Форс, гостиной, где стояла корзина со свадебными подарками и где ужинали.
В одно из этих окон мадемуазель Клотильда, руководствуясь указаниями господина Бюэна, наставляла бинокль и любовалась зелеными занавесками в камере убийцы Клемана Ле-Маншо.
Призрак остановился, глядя на освещенные окна.
Он пребывал в наилучшем расположении духа.
– Ум Маргариты прекрасен, как она сама, – раздумывал вслух старичок, – Самюэль мог бы перевернуть свою науку с ног на голову, если бы только пожелал, Кадэ-Любимчик – один из самых восхитительных негодяев, каких я только встречал в своей жизни, при них Комейроль и другие… и вдобавок целая армия! Но они не делает больше ничего толкового, потому что с ними нет папочки. Милого Отца-Благодетеля, который унес с собой на тот свет и талант, и удачу, и сокровища Обители Спасения… Да, главное, он унес сокровища! Иди сюда, если хочешь, Биби!
Он тихо рассмеялся, направляясь к дому.
Поджав хвост, огромная собака тихо следовала за ним.
Из гостиной доносились голоса, весь остальной дом от погреба и до чердака крепко спал.
Большая дверь, выходившая в сад, была заперта на ключ. Призрак прикоснулся к замочной скважине, и дверь открылась словно по волшебству.
Собака завиляла хвостом и тихо, ласково тявкнула.
– Ты находишь, что я славно справился? – спросил призрак. – А ведь сколько времени я не у дел, с тех пор как составил себе состояние… Думаю, ты видишь насквозь своих новых хозяев, старина! Думаю, ты вправе их презирать, пес полковника!
Последние слова он произнес с нескрываемой гордостью, и, похоже, собака тоже заважничала, распушив хвост. Призрак прошел через коридоры, где висячие лампы едва мерцали, готовые погаснуть в любой момент, и открыл входную дверь на улицу, потратив ровно столько же усилий, сколько на первую.
Своим инструментом, который, быть может, и был волшебной палочкой, он действовал искусно и бесшумно.
Собака спустилась вместе с ним по ступеням крыльца, и во дворе они повернули налево. В привратницкой спали, за забором улица Культюр-Сен-Катрин была погружена в глубокий сон. Фонарь у входа еще горел.
Старичок в сопровождении собаки, которая не отставала от него ни на шаг, шел вдоль фасада до последней боковой двери, которая находилась как раз напротив сторожки. Внизу на ней красовалась римская цифра III.
Это был отдельный вход в помещение, которое когда-то занимал старый Моран Стюарт, когда он еще охранял особняк.
– Вон сколько времени прошло, – сказал призрак, поворачиваясь к собаке. – Твой дед был шотландской борзой, а ты почти что ньюфаундленд, пойди говори теперь о породе и благородстве. Кончено! С этим кончено, дружок! Знаешь? Они уже умерли, и я тоже, но только они так и лежат по своим коробочкам. Посчитаем камни вместо того, чтобы болтать!
Он присел у порога двери. От нее к сторожке вела прямая узкая дорожка, выложенная гранитными плитами. Призрак двинулся по ней, отсчитывая плиты.
В этот миг занавеска в окне второго этажа приподнялась. Луна, показавшись из-за облаков, смутно осветила белое пятно лица, прижавшегося к стеклу. Призрак был не один.
На одиннадцатой плите он остановился.
– Вот здесь, Биби, – сказал он. – Petrasubun–decima. Но, может, ты не знаешь латыни. Погоди! Ты охраняешь меня, и охраняй как следует, если кто-то появится прежде, чем я кончу, души!
Биби открыл огромную пасть и показал два ряда острых волчьих зубов. Старичок рассмеялся сухим, скрипучим смехом, будто потрясли трещотку из слоновой кости.
– Смешно, – ворчал он, – актер, всегда актер. Не сыграть мне своей роли – все равно что не дышать.
Он наклонился над плитой – она была крепко вмурована в землю – и поднял ее, как простой камешек.
Под плитой был неглубокий расширяющийся книзу тайничок, на дне его виднелась шкатулка, окованная железом.
Старичок отстранил Биби, упрекнув его в излишнем любопытстве, и открыл шкатулку. В ней была пачка бумаг, шелковистых на вид.
– Больно уж объемисто! – проскрипел он с недовольным видом. – Если бы Английский банк заставил меня раскошелиться на восемьдесят миллионов, – предложи я, например, оплачивать расходы прокуратуры, – то все банкноты уместились бы в коробочке моих медных часов.
Под шелковистой связкой в шкатулке лежало еще три бумаги, сложенных аккуратными прямоугольниками и похожих на акты гражданского состояния. Старичок взял их и опустил на дно тайничка, а шкатулку спрятал под свой обширный балахон.
Затем он тщательно уложил плиту на прежнее место.
– Биби, – обратился старичок к собаке с печальной ноткой в голосе, – я не дам и двадцати пяти сантимов банде Кадэ, дружок. Мы могли бы ее спасти, как ты думаешь, старина? Ну, в общем, мы можем все, что захотим. Но зачем? Теперь мне по вкусу другие развлечения.
Он притоптал плиту каблуком и направился к крыльцу со словами:
– Пойдем со мной, Биби, ты увидишь кое-что любопытное!
В миг, когда он переступил порог входной двери, тихо приоткрылась дверь под римским номером III, и Клотильда выскользнула во двор.
На секунду она замерла, прислушиваясь и оглядываясь.
Потом прямиком направилась к одиннадцатой плите и приподняла ее.
Призрак, верно, не предполагал такое. А там кто его знает?
Лампа, освещающая прихожую, еще горела на своей колонке. Старичок взял ее и стал медленно подниматься по лестнице.
XV
РАЗДОРЫ В ЛАГЕРЕ
На втором этаже особняка Фиц-Роев, в маленькой гостиной, где по-прежнему стояла выставленная на всеобщее обозрение корзина со свадебными подарками, прикрытая белоснежным вышитым муслином, собрались последние члены бывшего совета Черных Мантий под председательством Адели Жафрэ, которая вернулась со своей ночной прогулки, исполнив роль Кадэ-Любимчика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97