после смерти своего внука он имеет пятьдесят миллионов.
– Иными словами: мы с вами являемся обладателями пятидесяти миллионов! – поправил Самюэль. – Не так уж и много. Говорят, что у Ротшильда Германского семь миллиардов, вот это и впрямь можно считать богатством.
– Что за внук? – поинтересовалась Адель.
– Тот самый, из итальянской легенды, – ответила Маргарита, – что бывает убит или убивает, повинуясь таинственному закону семейства Боццо. Тот самый, что говорит своему отцу, нанося удар кинжалом: «Я мщу за твоего отца», и которому отец, умирая, говорит: «Твой сын отомстит за меня». Но наш вечный убийца, наш отцеубийца, не знает смерти. На протяжении двух веков он звался то Хозяином Безмолвия, то Демоном, то Фра-Дьяволо, то полковником Боццо, и не знаю как уж еще; он оживает благодаря собственной смерти, он обновляется ею. Мы только что убедились в этом, заметив, что он молод и полон сил!
Маргарита умолкла; все остальные тоже хранили молчание. Прошло довольно долгое время, прежде чем доктор Самюэль заговорил:
– Сказка это или правда, однако такая легенда и в самом деле существует. Но что нам сейчас до нее – ведь каждый час может стать для нас последним… Давайте же обсудим важнейший вопрос!
– Вы правы! – подхватила Адель, чьи круглые совиные глаза поблескивали за стеклами очков. – Маргарита попала в самое яблочко, пусть она и командует! Я, к примеру, готов повиноваться.
И поскольку все вопросительно посмотрели на Маргариту, она повторила:
– Да-да, важнейший вопрос. Кадэ-Любимчик, а ты знаешь, где найти шевалье Мора?
– На улице Бонди, – отозвалась Адель, – в доме доктора Абеля, на первом этаже.
– Тогда слушайте.
Маргарита помолчала, собираясь с мыслями, и продолжила:
– Все, что рекомендовал нам Отец-Благодетель, мы должны выполнить, причем как можно точнее! Не важно, искренне он нам советовал или же с коварным расчетом, но мы должны вернуть его доверие, чтобы он опять поверил нам. Через полчаса мы покинем этот дом и больше в него не вернемся…
– Пока вы тут беседуете, – прервал ее Жафрэ, – я пойду соберу своих птичек.
И он торопливо вышел из гостиной.
– Поднимем всех преданных нам людей. Любимчик, ты согласен сегодня взяться за нож? – спросила Маргарита, пристально смотря в лицо Кадэ.
– Это моя работа, – ответила Адель, – вы останетесь мной довольны. Но кто заплатит закону?
Маргарита передернула плечами.
– Плевать нам на закон! – заявила она. – После нас хоть конец света. Или пятьдесят раз миллионеры – или бесславная гибель. Главный штаб разместится у меня, в моем тайном доме на правом берегу Сены, на улице Ларошфуко. Особняк мой будет пустовать, ваши квартиры тоже. Днем я нанесу визит герцогине и постараюсь понять из разговоров или взглядов, которому из своих сыновей она отдает предпочтение. Этого мы пощадим, он незаконнорожденный, а вот второго…
– Ясно! – сказала Адель. – Что дальше?
– Затем мы как можно скорее покинем Париж, выполняя волю Отца-Благодетеля… Ему тут же обо всем сообщат, он следит за нами: Пистолет работает на него, – уверенным тоном произнесла Маргарита.
– А потом что? – спросила Адель.
– А потом будет вот что! Нынче вечером он уснет спокойно, зная, что мы направляемся к границе… но в полночь мы окружим его жилище, взломаем дверь и войдем в спальню, где он будет мирно почивать… – сообщила свой план Маргарита.
– Браво! – воскликнули все в один голос.
– И когда Любимчик возьмет его за горло, то этот то ли старикан, то ли молоденький… в общем, клянусь вам, что этот шут скажет, где наши деньги!
XVII
СВИДЕТЕЛЬСТВО О БРАКЕ И ДВА СВИДЕТЕЛЬСТВА О РОЖДЕНИИ
Вы уже знаете, что мадемуазель Клотильда, воспитанница супругов Жафрэ, была мужественной девушкой с добрым сердцем; знаете, что она была умна, благородна и умела быть преданной, но мы еще не успели сообщить вам, что она совсем не знала светских манер, обихода и воспитания.
Особняк же Фиц-Роев, эта обитель крайне странного семейства, состоявшего из господина и госпожи Жафрэ, мало походил на монастырь Дезуазо.
Клотильда любила, а любовь, как известно, обостряет интуицию и развивает ум, но ничуть не поощряет к соблюдению светских условностей.
Клотильда чувствовала, что человеку, которого она любит, грозит множество опасностей.
И она всеми силами пыталась помочь ему. Полагая, что Жорж вовсе не принц де Сузей, точно так же, как она – не мадемуазель де Клар, она мечтала убежать с ним подальше от всех интриг, которые почитала и преступными, и опасными.
Она не сомневалась, что находится в логове разбойников.
Но враги наступали на нее с двух сторон. С одной – семейство Жафрэ, Маргарита, Самюэль, Комейроль и прочие, а с другой – герцогиня де Клар, мать двоих сыновей, одного из которых она, как щитом, прикрывала другим, предоставив первому любовь, богатство, имя и все, что является в этом мире желанным, и оставив второму только труды, опасность и нищету.
Помощь и советы Клотильда получала у доктора Абеля Ленуара, но завесы над тайной он тоже не приподнимал.
Возможно, он и сам не знал этой тайны, но скорее всего, не считал себя вправе разглашать чужие семейные секреты.
В середине той ночи, двенадцать часов которой вместили в себя почти всю нашу драму, мы находим Клотильду одну в своей спальне на втором этаже особняка Фиц-Роев. Она не сомкнула глаз, более того: она еще даже не ложилась.
Впрочем, платье она переменила.
Вместо роскошного наряда невесты на ней был скромный костюм, которым она обычно пользовалась для своих ночных вылазок.
Сейчас ее можно было сравнить с бравым солдатиком, который готов к любым неожиданностям.
Когда гости разошлись, Клотильда по кое-каким признакам поняла, что семейный совет (читай: члены банды Кадэ) остался, чтобы обсудить свои дела.
Было уже поздно. Жорж сел в карету, в которой его преданно ждал Тарденуа, только в два часа ночи.
Клотильда попыталась сперва подслушать, о чем говорилось на совете. Ей было не привыкать это делать. Но все двери маленькой гостиной, где сидели совещающиеся, оказались крепко заперты, и от замков так и веяло безнадежностью.
За дверьми говорили мало и очень тихо.
Редко-редко когда оттуда доносился пронзительный, словно крик стервятника, голос Адели.
Устав вести длительные военные действия, Клотильда, улыбаясь, поднялась к себе. Природа не отказала ей ни в веселости, ни в мужестве, и, возможно, ее нежную, полную любви улыбку, вызвало воспоминание о разговоре с Жоржем, но очень скоро улыбка вновь сменилась печалью, и в минуту, когда мы переступили порог ее уютной комнатки, она грустно о чем-то размышляла, сидя в изножье своей кровати. Время текло, но она этого не замечала. Пробили часы на колокольне Сен-Поль, но Клотильда не считала ударов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
– Иными словами: мы с вами являемся обладателями пятидесяти миллионов! – поправил Самюэль. – Не так уж и много. Говорят, что у Ротшильда Германского семь миллиардов, вот это и впрямь можно считать богатством.
– Что за внук? – поинтересовалась Адель.
– Тот самый, из итальянской легенды, – ответила Маргарита, – что бывает убит или убивает, повинуясь таинственному закону семейства Боццо. Тот самый, что говорит своему отцу, нанося удар кинжалом: «Я мщу за твоего отца», и которому отец, умирая, говорит: «Твой сын отомстит за меня». Но наш вечный убийца, наш отцеубийца, не знает смерти. На протяжении двух веков он звался то Хозяином Безмолвия, то Демоном, то Фра-Дьяволо, то полковником Боццо, и не знаю как уж еще; он оживает благодаря собственной смерти, он обновляется ею. Мы только что убедились в этом, заметив, что он молод и полон сил!
Маргарита умолкла; все остальные тоже хранили молчание. Прошло довольно долгое время, прежде чем доктор Самюэль заговорил:
– Сказка это или правда, однако такая легенда и в самом деле существует. Но что нам сейчас до нее – ведь каждый час может стать для нас последним… Давайте же обсудим важнейший вопрос!
– Вы правы! – подхватила Адель, чьи круглые совиные глаза поблескивали за стеклами очков. – Маргарита попала в самое яблочко, пусть она и командует! Я, к примеру, готов повиноваться.
И поскольку все вопросительно посмотрели на Маргариту, она повторила:
– Да-да, важнейший вопрос. Кадэ-Любимчик, а ты знаешь, где найти шевалье Мора?
– На улице Бонди, – отозвалась Адель, – в доме доктора Абеля, на первом этаже.
– Тогда слушайте.
Маргарита помолчала, собираясь с мыслями, и продолжила:
– Все, что рекомендовал нам Отец-Благодетель, мы должны выполнить, причем как можно точнее! Не важно, искренне он нам советовал или же с коварным расчетом, но мы должны вернуть его доверие, чтобы он опять поверил нам. Через полчаса мы покинем этот дом и больше в него не вернемся…
– Пока вы тут беседуете, – прервал ее Жафрэ, – я пойду соберу своих птичек.
И он торопливо вышел из гостиной.
– Поднимем всех преданных нам людей. Любимчик, ты согласен сегодня взяться за нож? – спросила Маргарита, пристально смотря в лицо Кадэ.
– Это моя работа, – ответила Адель, – вы останетесь мной довольны. Но кто заплатит закону?
Маргарита передернула плечами.
– Плевать нам на закон! – заявила она. – После нас хоть конец света. Или пятьдесят раз миллионеры – или бесславная гибель. Главный штаб разместится у меня, в моем тайном доме на правом берегу Сены, на улице Ларошфуко. Особняк мой будет пустовать, ваши квартиры тоже. Днем я нанесу визит герцогине и постараюсь понять из разговоров или взглядов, которому из своих сыновей она отдает предпочтение. Этого мы пощадим, он незаконнорожденный, а вот второго…
– Ясно! – сказала Адель. – Что дальше?
– Затем мы как можно скорее покинем Париж, выполняя волю Отца-Благодетеля… Ему тут же обо всем сообщат, он следит за нами: Пистолет работает на него, – уверенным тоном произнесла Маргарита.
– А потом что? – спросила Адель.
– А потом будет вот что! Нынче вечером он уснет спокойно, зная, что мы направляемся к границе… но в полночь мы окружим его жилище, взломаем дверь и войдем в спальню, где он будет мирно почивать… – сообщила свой план Маргарита.
– Браво! – воскликнули все в один голос.
– И когда Любимчик возьмет его за горло, то этот то ли старикан, то ли молоденький… в общем, клянусь вам, что этот шут скажет, где наши деньги!
XVII
СВИДЕТЕЛЬСТВО О БРАКЕ И ДВА СВИДЕТЕЛЬСТВА О РОЖДЕНИИ
Вы уже знаете, что мадемуазель Клотильда, воспитанница супругов Жафрэ, была мужественной девушкой с добрым сердцем; знаете, что она была умна, благородна и умела быть преданной, но мы еще не успели сообщить вам, что она совсем не знала светских манер, обихода и воспитания.
Особняк же Фиц-Роев, эта обитель крайне странного семейства, состоявшего из господина и госпожи Жафрэ, мало походил на монастырь Дезуазо.
Клотильда любила, а любовь, как известно, обостряет интуицию и развивает ум, но ничуть не поощряет к соблюдению светских условностей.
Клотильда чувствовала, что человеку, которого она любит, грозит множество опасностей.
И она всеми силами пыталась помочь ему. Полагая, что Жорж вовсе не принц де Сузей, точно так же, как она – не мадемуазель де Клар, она мечтала убежать с ним подальше от всех интриг, которые почитала и преступными, и опасными.
Она не сомневалась, что находится в логове разбойников.
Но враги наступали на нее с двух сторон. С одной – семейство Жафрэ, Маргарита, Самюэль, Комейроль и прочие, а с другой – герцогиня де Клар, мать двоих сыновей, одного из которых она, как щитом, прикрывала другим, предоставив первому любовь, богатство, имя и все, что является в этом мире желанным, и оставив второму только труды, опасность и нищету.
Помощь и советы Клотильда получала у доктора Абеля Ленуара, но завесы над тайной он тоже не приподнимал.
Возможно, он и сам не знал этой тайны, но скорее всего, не считал себя вправе разглашать чужие семейные секреты.
В середине той ночи, двенадцать часов которой вместили в себя почти всю нашу драму, мы находим Клотильду одну в своей спальне на втором этаже особняка Фиц-Роев. Она не сомкнула глаз, более того: она еще даже не ложилась.
Впрочем, платье она переменила.
Вместо роскошного наряда невесты на ней был скромный костюм, которым она обычно пользовалась для своих ночных вылазок.
Сейчас ее можно было сравнить с бравым солдатиком, который готов к любым неожиданностям.
Когда гости разошлись, Клотильда по кое-каким признакам поняла, что семейный совет (читай: члены банды Кадэ) остался, чтобы обсудить свои дела.
Было уже поздно. Жорж сел в карету, в которой его преданно ждал Тарденуа, только в два часа ночи.
Клотильда попыталась сперва подслушать, о чем говорилось на совете. Ей было не привыкать это делать. Но все двери маленькой гостиной, где сидели совещающиеся, оказались крепко заперты, и от замков так и веяло безнадежностью.
За дверьми говорили мало и очень тихо.
Редко-редко когда оттуда доносился пронзительный, словно крик стервятника, голос Адели.
Устав вести длительные военные действия, Клотильда, улыбаясь, поднялась к себе. Природа не отказала ей ни в веселости, ни в мужестве, и, возможно, ее нежную, полную любви улыбку, вызвало воспоминание о разговоре с Жоржем, но очень скоро улыбка вновь сменилась печалью, и в минуту, когда мы переступили порог ее уютной комнатки, она грустно о чем-то размышляла, сидя в изножье своей кровати. Время текло, но она этого не замечала. Пробили часы на колокольне Сен-Поль, но Клотильда не считала ударов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97