Две из них, удерживаемые своими товарками, бились в нервном припадке.
— Трусы! — прорычал Оливье. — Они решили откупиться от нас, предложив столь сладостную добычу! Так неужели мы будем церемониться с такими негодяями? Нет, здесь может быть только один ответ…
Турмантен все понял и исчез.
«Звезда морей», оставив позади шлюпку, где рыдали прелестные создания, развернулась правым бортом к испанцу, и над океанскими волнами разнесся громовой голос Турмантена:
— Огонь!
Бриг, изрыгнув ядра и пламя, окутался дымом. Когда дым рассеялся, Фламанко радостно закричал:
— Превосходно! У них поврежден руль.
Внизу, возле пушек правого борта, обнаженные до пояса канониры лихорадочно прочищали жерла после выстрела. Впервые с тех пор как они плавали под командой капитана Фламанко, им пришлось вернуться к их прежним обязанностям, и теперь они с наслаждением вдыхали пьянящий запах пороховой гари. Корсары со смехом крикнули:
— Готово, командир! Заряжать?
Однако Турмантен умерил их пыл. Надо было подождать распоряжений капитана. К чему топить испанца, если можно захватить его?
Впрочем, на мостике уже были расставлены стрелки. Подойдя к противнику на расстояние выстрела и нисколько не заботясь о том, что орудия испанской шхуны могут задеть бриг корсаров, Фламанко отдал команду «целься!».
Тотчас же флаг Испании пополз вниз.
Шхуна сдалась без боя. Оливье подозвал Турмантена.
— Остальное я поручаю тебе, — сказал он другу. — Поднимись на борт и будь беспощаден. Не оставляй ничего ценного и реши, как поступить с этими людьми, которые повели себя столь недостойно, выдав нам девушек… Я же займусь этими несчастными, чей плач надрывает мне сердце.
— На этот раз я могу не терзать себя сомнениями, — сказал себе Турмантен.
«Звезда морей», лавируя, дабы поймать парусами переменчивый ветер, медленно шла к Санто-Доминго. Корабль был перегружен, он даже дал крен на правый борт, столь велика была добыча, доставшаяся корсарам на испанской шхуне. Помимо судна, этим невоспитанным испанцам были оставлены лишь рубахи, штаны, несколько бочек с водой и немного сушеного мяса и сухарей. К тому же их заставили самих перегрузить на корабль флибустьеров все, что представляло хоть какую-нибудь ценность или интерес.
Турмантен лично проследил за разгрузкой испанского судна. После этого, обратившись к его капитану, тощему лысому человеку с желтушным лицом, он произнес:
— В своих молитвах благодарите Морского Рыцаря, который командует нашим судном. Если бы не его непоколебимая приверженность к учтивым манерам, вы, сеньор, уже давно были бы расстреляны и сброшены в море в прочном холщовом мешке и с тяжелым ядром на ногах! Ваше поведение с дамами только этого и заслуживает!
И вот настала ночь, прозрачная ночь, каких никогда не бывает в Европе. Оливье де Сов мечтательно оперся о борт и глядел на фосфоресцирующие волны. Воспоминания о Франсуазе Рамель и ее поцелуях бередили его душу. Одинокая слеза сбежала по его щеке. С тех пор как Франсуаза спит в могиле, он не знает женской ласки, но стремление снова оказаться в нежных женских объятиях охватило его лишь однажды. Это было в тот роковой вечер, когда негодяй со шрамом привел его к владелице «Сосущего теленка».
Сегодня, когда шлюпка корсаров приблизилась к лодке с девушками, он испытал то же самое чувство. Такой груз мог послать только дьявол-искуситель! Девушек было около тридцати, все они были молоды, красивы и почти раздеты: их столь торопливо спровадили со шхуны, что они попросту не успели одеться.
Одна из этих бедняжек, обезумев от ужаса при виде жестоких лиц корсаров, бросилась в воду. Оливье кинулся следом и спас ее. «Не убивайте меня!» — молила она. Внезапно он почувствовал, что тело ее обмякло: она потеряла сознание…
Поднявшись на борт, Оливье отнес ее в свою каюту и призвал корабельного лекаря.
Девушка была необычайно хороша собой: длинные темные волосы, стройное тело… Оливье вспомнил ее иссиня-черные волосы, ее маленькую, как у ребенка, руку, неровно вздымающуюся грудь, жемчужного цвета зубы…
Если он захочет, это удивительное создание станет его вещью, его рабыней. По закону Берегового братства она — его добыча и всецело принадлежит ему.
Но Фламанко благороден и чрезвычайно щепетилен. Его чувствительная душа не позволяет ему уподобляться прочим корсарам. Ибо, как вы уже догадались, в сегодняшнюю жаркую тропическую ночь «Звезда морей» превратилась в корабль любви… Все матросы, кроме тех, кто несет вахту, пьют, поют и веселятся. Испанское вино течет рекой. Некоторые пленницы под звуки бубнов и кастаньет исполняют танцы своей родины.
Даже Турмантен заперся у себя в каюте с очаровательной блондинкой.
Неожиданно Морской Рыцарь вздрогнул.
Нежная рука легла ему на плечо.
Возле него стояла спасенная им черноволосая девушка. Глаза ее блестели. Она улыбалась.
— Капитан, — сказала она нежным голосом на чистейшем французском языке, — я хочу выразить вам свою благодарность… Судовой врач привел меня в чувство и даже успел поболтать со мной… От него я многое узнала… Ваше поведение восхищает меня… Вы один из тех рыцарей-французов, которые…
Смутившись, молодой человек перебил ее, переведя разговор на другое:
— Вы прекрасно говорите на моем родном языке. Значит, вы тоже являетесь подданной Его Величества Короля-Солнце?
Девушка засмеялась.
— Нет, и сожалею об этом. Я из Испании, а зовут меня Марипоза Гранда. Мой отец был егерем в Версале, служил у знатного вельможи, графа де Монборона. Вот почему я говорю по-французски так легко и нет для меня секретов в дивном языке Мольера и Расина.
Марипоза чуть отстранилась, но Оливье тут же привлек ее к себе. Она рассказала ему о своей жизни, а такие рассказы часто служат предвестием близости.
После смерти графа де Монборона егерь вернулся в Испанию, где его ожидало небольшое наследство. Во Франции смиренный вдовец почти не брал в рот вина, а тут вдруг стал пропадать в кабаках и водить копанию с дурными женщинами. Однажды утром его под руки привели домой: он был мертвенно бледен, хрипел, на губах выступила пена. В его боку торчала всаженная по рукоять огромная наваха…
Остатков наследства Марипозе хватило еще на год, а затем добрые люди посоветовали ей перебраться в Мексику. Говорили, что там можно легко найти себе мужа.
— Все остальное вы знаете, капитан…
Оливье в свою очередь раскрыл ей душу.
До чего же приятно говорить с женщиной, которая бывала и в Париже, и в Версале… Как сладко ощутить прикосновение нежных рук. Он говорит с Марипозой Гранда как с подругой.
И она слушает его как подруга.
А может быть, и не только как подруга, ибо, когда он начинает рассказывать об Армель, испанка кладет голову ему на плечо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
— Трусы! — прорычал Оливье. — Они решили откупиться от нас, предложив столь сладостную добычу! Так неужели мы будем церемониться с такими негодяями? Нет, здесь может быть только один ответ…
Турмантен все понял и исчез.
«Звезда морей», оставив позади шлюпку, где рыдали прелестные создания, развернулась правым бортом к испанцу, и над океанскими волнами разнесся громовой голос Турмантена:
— Огонь!
Бриг, изрыгнув ядра и пламя, окутался дымом. Когда дым рассеялся, Фламанко радостно закричал:
— Превосходно! У них поврежден руль.
Внизу, возле пушек правого борта, обнаженные до пояса канониры лихорадочно прочищали жерла после выстрела. Впервые с тех пор как они плавали под командой капитана Фламанко, им пришлось вернуться к их прежним обязанностям, и теперь они с наслаждением вдыхали пьянящий запах пороховой гари. Корсары со смехом крикнули:
— Готово, командир! Заряжать?
Однако Турмантен умерил их пыл. Надо было подождать распоряжений капитана. К чему топить испанца, если можно захватить его?
Впрочем, на мостике уже были расставлены стрелки. Подойдя к противнику на расстояние выстрела и нисколько не заботясь о том, что орудия испанской шхуны могут задеть бриг корсаров, Фламанко отдал команду «целься!».
Тотчас же флаг Испании пополз вниз.
Шхуна сдалась без боя. Оливье подозвал Турмантена.
— Остальное я поручаю тебе, — сказал он другу. — Поднимись на борт и будь беспощаден. Не оставляй ничего ценного и реши, как поступить с этими людьми, которые повели себя столь недостойно, выдав нам девушек… Я же займусь этими несчастными, чей плач надрывает мне сердце.
— На этот раз я могу не терзать себя сомнениями, — сказал себе Турмантен.
«Звезда морей», лавируя, дабы поймать парусами переменчивый ветер, медленно шла к Санто-Доминго. Корабль был перегружен, он даже дал крен на правый борт, столь велика была добыча, доставшаяся корсарам на испанской шхуне. Помимо судна, этим невоспитанным испанцам были оставлены лишь рубахи, штаны, несколько бочек с водой и немного сушеного мяса и сухарей. К тому же их заставили самих перегрузить на корабль флибустьеров все, что представляло хоть какую-нибудь ценность или интерес.
Турмантен лично проследил за разгрузкой испанского судна. После этого, обратившись к его капитану, тощему лысому человеку с желтушным лицом, он произнес:
— В своих молитвах благодарите Морского Рыцаря, который командует нашим судном. Если бы не его непоколебимая приверженность к учтивым манерам, вы, сеньор, уже давно были бы расстреляны и сброшены в море в прочном холщовом мешке и с тяжелым ядром на ногах! Ваше поведение с дамами только этого и заслуживает!
И вот настала ночь, прозрачная ночь, каких никогда не бывает в Европе. Оливье де Сов мечтательно оперся о борт и глядел на фосфоресцирующие волны. Воспоминания о Франсуазе Рамель и ее поцелуях бередили его душу. Одинокая слеза сбежала по его щеке. С тех пор как Франсуаза спит в могиле, он не знает женской ласки, но стремление снова оказаться в нежных женских объятиях охватило его лишь однажды. Это было в тот роковой вечер, когда негодяй со шрамом привел его к владелице «Сосущего теленка».
Сегодня, когда шлюпка корсаров приблизилась к лодке с девушками, он испытал то же самое чувство. Такой груз мог послать только дьявол-искуситель! Девушек было около тридцати, все они были молоды, красивы и почти раздеты: их столь торопливо спровадили со шхуны, что они попросту не успели одеться.
Одна из этих бедняжек, обезумев от ужаса при виде жестоких лиц корсаров, бросилась в воду. Оливье кинулся следом и спас ее. «Не убивайте меня!» — молила она. Внезапно он почувствовал, что тело ее обмякло: она потеряла сознание…
Поднявшись на борт, Оливье отнес ее в свою каюту и призвал корабельного лекаря.
Девушка была необычайно хороша собой: длинные темные волосы, стройное тело… Оливье вспомнил ее иссиня-черные волосы, ее маленькую, как у ребенка, руку, неровно вздымающуюся грудь, жемчужного цвета зубы…
Если он захочет, это удивительное создание станет его вещью, его рабыней. По закону Берегового братства она — его добыча и всецело принадлежит ему.
Но Фламанко благороден и чрезвычайно щепетилен. Его чувствительная душа не позволяет ему уподобляться прочим корсарам. Ибо, как вы уже догадались, в сегодняшнюю жаркую тропическую ночь «Звезда морей» превратилась в корабль любви… Все матросы, кроме тех, кто несет вахту, пьют, поют и веселятся. Испанское вино течет рекой. Некоторые пленницы под звуки бубнов и кастаньет исполняют танцы своей родины.
Даже Турмантен заперся у себя в каюте с очаровательной блондинкой.
Неожиданно Морской Рыцарь вздрогнул.
Нежная рука легла ему на плечо.
Возле него стояла спасенная им черноволосая девушка. Глаза ее блестели. Она улыбалась.
— Капитан, — сказала она нежным голосом на чистейшем французском языке, — я хочу выразить вам свою благодарность… Судовой врач привел меня в чувство и даже успел поболтать со мной… От него я многое узнала… Ваше поведение восхищает меня… Вы один из тех рыцарей-французов, которые…
Смутившись, молодой человек перебил ее, переведя разговор на другое:
— Вы прекрасно говорите на моем родном языке. Значит, вы тоже являетесь подданной Его Величества Короля-Солнце?
Девушка засмеялась.
— Нет, и сожалею об этом. Я из Испании, а зовут меня Марипоза Гранда. Мой отец был егерем в Версале, служил у знатного вельможи, графа де Монборона. Вот почему я говорю по-французски так легко и нет для меня секретов в дивном языке Мольера и Расина.
Марипоза чуть отстранилась, но Оливье тут же привлек ее к себе. Она рассказала ему о своей жизни, а такие рассказы часто служат предвестием близости.
После смерти графа де Монборона егерь вернулся в Испанию, где его ожидало небольшое наследство. Во Франции смиренный вдовец почти не брал в рот вина, а тут вдруг стал пропадать в кабаках и водить копанию с дурными женщинами. Однажды утром его под руки привели домой: он был мертвенно бледен, хрипел, на губах выступила пена. В его боку торчала всаженная по рукоять огромная наваха…
Остатков наследства Марипозе хватило еще на год, а затем добрые люди посоветовали ей перебраться в Мексику. Говорили, что там можно легко найти себе мужа.
— Все остальное вы знаете, капитан…
Оливье в свою очередь раскрыл ей душу.
До чего же приятно говорить с женщиной, которая бывала и в Париже, и в Версале… Как сладко ощутить прикосновение нежных рук. Он говорит с Марипозой Гранда как с подругой.
И она слушает его как подруга.
А может быть, и не только как подруга, ибо, когда он начинает рассказывать об Армель, испанка кладет голову ему на плечо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83