»
И голос его загремел, заполняя собой все пространство зала:
— Пять лет назад, бандиты, в такую же ночь Лагардер вырвал из ваших лап белокурую девочку, которую вы швырнули в реку. Это была Армель де Сов! Но тогда Лагардер был мальчиком, и сил у него хватило только на то, чтобы спасти невинную жертву! Ныне перед вами мужчина, и вам придется…
Слова его были заглушены пронзительными воплями. По распоряжению госпожи Миртиль, молодого Лагардера следовало прикончить как можно быстрее и не поднимая шума. Бретеры не забыли напомнить об этом своим сообщникам:
«По-тихому, понятно?» Отчего же они раскричались? Почему разразились проклятиями?
Да потому, что произошло совершенно невероятное событие. Один из оборванцев, сидевших за столиком, вскочил и, протолкавшись к Жоэлю де Жюгану и Эстафе, сбросил с плеч потертый вонючий плащ. Перед юным смельчаком предстал молодой стройный кавалер в высоких сапогах и со шпагой в руке.
Он звучно провозгласил:
— Кто бы ты ни был, Лагардер, я на твоей стороне! Смелее! Мы перебьем этих мерзавцев!
Великолепным прыжком он перемахнул через стол и встал рядом с Анри, который был этим несколько удивлен.
Маленький Парижанин ответил так, что его слова повергли всех в изумление:
— Благодарю вас, сударь, но мне совестно принимать вашу помощь… Теперь мы слишком сильны!
Говоря это, он схватил сначала одну скамью, затем другую, и обрушил их на головы нападавших. Два негодяя со стоном повалились на пол.
— Все на них! — заорал Жоэль де Жюган. Вместо ответа Анри проворно вскочил на стол, и его сразу же окружило около двадцати клинков, тогда как нежданно обретенный друг парировал удары дюжины разъяренных рубак.
— Милостивый государь! — закричал он. — Нам не подобает марать шпаги об эту сволочь! Эти рожи внушают мне омерзение! Пофехтуйте слегка с этими мясниками, я проучу еще двоих-троих, и мы сможем двинуться к выходу, поспешая не торопясь.
Узнав Эстафе, Анри приложил все усилия, чтобы добраться до негодяя, не обращая внимания на остальных. Выбив рапиры у троих, он прыгнул, сложился вдвое, затем распрямился, будто живая пружина, и с торжествующим криком сделал выпад.
Шпага пробила сонную артерию на шее Эстафе; кровь брызнула фонтаном на Жоэля, который в ужасе отступил назад. Лицо его стало белым как полотно.
А ведь он был превосходным фехтовальщиком, одним из лучших учеников Кокардаса и Паспуаля!
Марсель де Ремай заслонил его, бросившись вперед.
Но с первых же мгновений он понял, что уступает Лагардеру в мастерстве и что поединок с ним может оказаться роковым. Попятившись, он оказался чуть позади сообщников, продолжавших бешено нападать на Анри.
А тот, быстрый как молния, повернулся и, схватив тяжелый оловянный кувшин, стоявший на столе, швырнул его в искаженные от ненависти лица врагов. Раздался хруст костей одновременно с предсмертным криком: один из негодяев, обливаясь кровью, повалился набок. У него был проломлен череп.
— И это еще не самая худшая смерть для подобного висельника, — произнес сквозь зубы юноша, в котором начинала вскипать древняя кровь предков, — получай, мерзавец! Вот вам еще! И еще! И еще! Будете знать, с кем имеете дело!
Он обрушил град ударов на наемных убийц, оттесняя их к кухне.
Незнакомец, пришедший ему на помощь, сражался не менее доблестно. Опрокинув стол, он молотил куда ни попадя, действуя и шпагой, и кулаками, и ногами. Его охватила ярость, почти такая же страшная, как гнев Анри.
— Канальи! — вопил он во весь голос. — Подонки! Попомните вы Турмантена, флибустьера с Тортуги! Увидите, как дерутся члены братства…
Внезапно он умолк, ибо раздался пронзительный свист, разом изменивший поведение нападавших.
Одни опустили шпаги, другие даже вложили их в ножны. Отступив к кухне, они полностью освободили проход, так что два друга могли вполне беспрепятственно покинуть кабачок.
Анри расхохотался:
— Словно в сказке! — И, повернувшись к своему товарищу, добавил: — Сударь, какой нежданный подарок судьбы! Мы собирались покончить с этими молодчиками, и вдруг все они как один раздумали умирать!
Флибустьер взял его под руку.
— Пойдемте отсюда. Я объясню вам, что это за чудо.
Лагардер кивнул, думая: «Я убил одного из мучителей Армель и хорошо запомнил второго… Эту зверскую рожу я не забуду. Рано или поздно, но настанет и его черед. Клянусь!»
Не говоря больше ни слова, молодые люди направились к выходу. На улице, 'вложив шпаги в ножны, они с волнением пожали друг другу руки.
— Сударь, — произнес Анри торжественно, — сегодня вечером расцвел один из прекраснейших цветов, украшающих душу человеческую, — цветок дружбы. Меня зовут Анри де Лагардер, и я обещаю вам, что отныне вы всегда можете рассчитывать на меня!
— Сударь, мое имя Гастон, виконт де Варкур, а под карибскими небесами я получил прозвище Турмантен. Горжусь, что пожал вашу доблестную искусную руку!
Обнявшись, они пошли вниз по улице Балю.
Анри вспоминал о страхах господина Изидора, о недвусмысленных намеках учителей фехтования. Еще пять лет назад Кокардас и Паспуаль дали ему понять, что в «Сосущем теленке» вершатся темные дела и что там частенько пропадают люди, объявляясь потом на островах.
Поэтому он спросил нового друга:
— Вы в самом деле «береговой брат»?
— Доподлинный и настоящий. Впрочем, вы сами слышали свист. Он прозвучал сразу после того, как я крикнул, что принадлежу к флибустьерам Тортуги. Скажу вам всю правду: хозяйка этого зловещего притона снабжает братство товаром. Именно она остановила схватку, дабы не нанести ущерба одному из членов. Это обошлось бы ей слишком дорого.
Но оставим это. Я встал на вашу сторону не только потому, что меня глубоко возмутила эта подлая засада. Вы произнесли дорогое мне имя — Армель де Сов. Я разыскиваю эту девушку…
— И вы нашли ее! — вскричал Анри вне себя от радости. — Вы, стало быть, знакомы с ее отцом?
— Это мой лучший друг! Но что с вами? Отчего вы так побледнели?
— Простите меня, — промолвил Анри, — это от потрясения… Я не был взволнован, когда мне в грудь нацелились все эти шпаги, зато теперь… Ах, виконт, дорогой друг! Вы стали вестником счастья! Я обещал Армель, что найду ее отца. Хвала Господу, это произошло, не так ли?
— Еще нет, — ответил капитан, — но дочь может не тревожиться более о судьбе того, кого считала погибшим…
— Равно как и отец может быть спокоен за судьбу дочери.
XIV
У МАРКИЗЫ
Франсуаза д'Обинье под именем маркизы де Ментенон была тогда подлинной королевой Франции. Даже более, чем королевой, ибо ни одна венценосная супруга, за исключением Екатерины Медичи, не имела такого влияния на внутренние дела королевства.
Она была внучкой Агриппы д'Обинье, друга и соратника Генриха IV, превосходного писателя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
И голос его загремел, заполняя собой все пространство зала:
— Пять лет назад, бандиты, в такую же ночь Лагардер вырвал из ваших лап белокурую девочку, которую вы швырнули в реку. Это была Армель де Сов! Но тогда Лагардер был мальчиком, и сил у него хватило только на то, чтобы спасти невинную жертву! Ныне перед вами мужчина, и вам придется…
Слова его были заглушены пронзительными воплями. По распоряжению госпожи Миртиль, молодого Лагардера следовало прикончить как можно быстрее и не поднимая шума. Бретеры не забыли напомнить об этом своим сообщникам:
«По-тихому, понятно?» Отчего же они раскричались? Почему разразились проклятиями?
Да потому, что произошло совершенно невероятное событие. Один из оборванцев, сидевших за столиком, вскочил и, протолкавшись к Жоэлю де Жюгану и Эстафе, сбросил с плеч потертый вонючий плащ. Перед юным смельчаком предстал молодой стройный кавалер в высоких сапогах и со шпагой в руке.
Он звучно провозгласил:
— Кто бы ты ни был, Лагардер, я на твоей стороне! Смелее! Мы перебьем этих мерзавцев!
Великолепным прыжком он перемахнул через стол и встал рядом с Анри, который был этим несколько удивлен.
Маленький Парижанин ответил так, что его слова повергли всех в изумление:
— Благодарю вас, сударь, но мне совестно принимать вашу помощь… Теперь мы слишком сильны!
Говоря это, он схватил сначала одну скамью, затем другую, и обрушил их на головы нападавших. Два негодяя со стоном повалились на пол.
— Все на них! — заорал Жоэль де Жюган. Вместо ответа Анри проворно вскочил на стол, и его сразу же окружило около двадцати клинков, тогда как нежданно обретенный друг парировал удары дюжины разъяренных рубак.
— Милостивый государь! — закричал он. — Нам не подобает марать шпаги об эту сволочь! Эти рожи внушают мне омерзение! Пофехтуйте слегка с этими мясниками, я проучу еще двоих-троих, и мы сможем двинуться к выходу, поспешая не торопясь.
Узнав Эстафе, Анри приложил все усилия, чтобы добраться до негодяя, не обращая внимания на остальных. Выбив рапиры у троих, он прыгнул, сложился вдвое, затем распрямился, будто живая пружина, и с торжествующим криком сделал выпад.
Шпага пробила сонную артерию на шее Эстафе; кровь брызнула фонтаном на Жоэля, который в ужасе отступил назад. Лицо его стало белым как полотно.
А ведь он был превосходным фехтовальщиком, одним из лучших учеников Кокардаса и Паспуаля!
Марсель де Ремай заслонил его, бросившись вперед.
Но с первых же мгновений он понял, что уступает Лагардеру в мастерстве и что поединок с ним может оказаться роковым. Попятившись, он оказался чуть позади сообщников, продолжавших бешено нападать на Анри.
А тот, быстрый как молния, повернулся и, схватив тяжелый оловянный кувшин, стоявший на столе, швырнул его в искаженные от ненависти лица врагов. Раздался хруст костей одновременно с предсмертным криком: один из негодяев, обливаясь кровью, повалился набок. У него был проломлен череп.
— И это еще не самая худшая смерть для подобного висельника, — произнес сквозь зубы юноша, в котором начинала вскипать древняя кровь предков, — получай, мерзавец! Вот вам еще! И еще! И еще! Будете знать, с кем имеете дело!
Он обрушил град ударов на наемных убийц, оттесняя их к кухне.
Незнакомец, пришедший ему на помощь, сражался не менее доблестно. Опрокинув стол, он молотил куда ни попадя, действуя и шпагой, и кулаками, и ногами. Его охватила ярость, почти такая же страшная, как гнев Анри.
— Канальи! — вопил он во весь голос. — Подонки! Попомните вы Турмантена, флибустьера с Тортуги! Увидите, как дерутся члены братства…
Внезапно он умолк, ибо раздался пронзительный свист, разом изменивший поведение нападавших.
Одни опустили шпаги, другие даже вложили их в ножны. Отступив к кухне, они полностью освободили проход, так что два друга могли вполне беспрепятственно покинуть кабачок.
Анри расхохотался:
— Словно в сказке! — И, повернувшись к своему товарищу, добавил: — Сударь, какой нежданный подарок судьбы! Мы собирались покончить с этими молодчиками, и вдруг все они как один раздумали умирать!
Флибустьер взял его под руку.
— Пойдемте отсюда. Я объясню вам, что это за чудо.
Лагардер кивнул, думая: «Я убил одного из мучителей Армель и хорошо запомнил второго… Эту зверскую рожу я не забуду. Рано или поздно, но настанет и его черед. Клянусь!»
Не говоря больше ни слова, молодые люди направились к выходу. На улице, 'вложив шпаги в ножны, они с волнением пожали друг другу руки.
— Сударь, — произнес Анри торжественно, — сегодня вечером расцвел один из прекраснейших цветов, украшающих душу человеческую, — цветок дружбы. Меня зовут Анри де Лагардер, и я обещаю вам, что отныне вы всегда можете рассчитывать на меня!
— Сударь, мое имя Гастон, виконт де Варкур, а под карибскими небесами я получил прозвище Турмантен. Горжусь, что пожал вашу доблестную искусную руку!
Обнявшись, они пошли вниз по улице Балю.
Анри вспоминал о страхах господина Изидора, о недвусмысленных намеках учителей фехтования. Еще пять лет назад Кокардас и Паспуаль дали ему понять, что в «Сосущем теленке» вершатся темные дела и что там частенько пропадают люди, объявляясь потом на островах.
Поэтому он спросил нового друга:
— Вы в самом деле «береговой брат»?
— Доподлинный и настоящий. Впрочем, вы сами слышали свист. Он прозвучал сразу после того, как я крикнул, что принадлежу к флибустьерам Тортуги. Скажу вам всю правду: хозяйка этого зловещего притона снабжает братство товаром. Именно она остановила схватку, дабы не нанести ущерба одному из членов. Это обошлось бы ей слишком дорого.
Но оставим это. Я встал на вашу сторону не только потому, что меня глубоко возмутила эта подлая засада. Вы произнесли дорогое мне имя — Армель де Сов. Я разыскиваю эту девушку…
— И вы нашли ее! — вскричал Анри вне себя от радости. — Вы, стало быть, знакомы с ее отцом?
— Это мой лучший друг! Но что с вами? Отчего вы так побледнели?
— Простите меня, — промолвил Анри, — это от потрясения… Я не был взволнован, когда мне в грудь нацелились все эти шпаги, зато теперь… Ах, виконт, дорогой друг! Вы стали вестником счастья! Я обещал Армель, что найду ее отца. Хвала Господу, это произошло, не так ли?
— Еще нет, — ответил капитан, — но дочь может не тревожиться более о судьбе того, кого считала погибшим…
— Равно как и отец может быть спокоен за судьбу дочери.
XIV
У МАРКИЗЫ
Франсуаза д'Обинье под именем маркизы де Ментенон была тогда подлинной королевой Франции. Даже более, чем королевой, ибо ни одна венценосная супруга, за исключением Екатерины Медичи, не имела такого влияния на внутренние дела королевства.
Она была внучкой Агриппы д'Обинье, друга и соратника Генриха IV, превосходного писателя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83