Она чуть кивнула. – Клянусь вам, Фоска, я лучше сожгу город до основания, но не позволю, чтобы он попал в руки людей, подобных вам и этому ублюдку!
Лоредан покинул ее. Часом позже он выехал из дома. Она пыталась перехватить его, переубедить. Но он прошел мимо, не сказав ни слова, не взглянув.
Глава 16
ЭХО ВОЙНЫ
Прошло несколько дней, и Венеция услышала первые отзвуки войны. В гавань дерзко вошел французский фрегат «Освободитель Италии». Не заручившись приказом сената, но в полном соответствии с запрещением иностранным военным судам заходить в венецианские порты, Алессандро Лоредан велел коменданту форта Сан-Андреа обстрелять нарушителя границы.
«Освободитель Италии» открыл ответный огонь, однако понес сильный урон от венецианской артиллерии. Лоредан лично возглавил абордажную группу. В последовавшей кровопролитной схватке был убит капитан фрегата Ложьер. Судно было захвачено, а его команда взята в плен. В эту ночь венецианцы ликовали так, будто одержали грандиозную победу.
Фоска гордилась своим мужем и благодарила Бога за то, что он не пострадал в бою. Она не видела его с того момента, когда он покинул дворец, обвинив ее в неверности и в сговоре с врагом. Ее гнев против несправедливых обвинений улетучился. Фоска не могла осуждать Лоредана, ведь она действительно была неверна и обманула его доверие.
На утро после захвата фрегата Эмилия разбудила Фоску в одиннадцать часов.
– Вставайте, донна Фоска. Пришли ваши друзья, они должны с вами немедленно переговорить.
– Что за друзья? Я еще не собираюсь подниматься. Я легла поздно, – пробормотала Фоска. Она присела в постели и прикрыла глаза от рвущегося через окна резкого солнечного света. – Какое яркое солнце!
Эмилия открыла двери Антонио и Джакомо, и те приблизились к кровати. Они оба выглядели необычайно торжественно.
– Поздравляю вас обоих с утренними заботами, – кисло сказала Фоска. – Ранние пташки! Эмилия, вы для меня сварили кофе? Ну хорошо, присаживайтесь. Что привело вас ко мне в столь неприлично ранний час?
Джакомо присел на край кровати. Он недавно последовал моде юных последователей парижской революции, которые старались переплюнуть друг друга в диковинной и шокирующей одежде. Этим утром Джакомо надел ярко-оранжевый сюртук, красную жилетку, синие панталоны до колен. Чулки были в красную и синюю полоску, а на шляпе трепыхалось розовое страусовое перо. Прогулочная трость Джакомо достигала его плеч, и венчала ее рукоятка с изготовленной из золота обнаженной парой, занятой амурными делами.
Он произнес какую-то идиотскую реплику по поводу погоды, и Антонио мрачно поглядел на него.
– Мы полагали, что вы, Фоска, должны узнать об этом немедленно. Арестован Лоредан.
Она уставилась на него, на Джакомо, который в знак подтверждения кивнул головой.
– Что значит арестован? Он же герой! Кем арестован? За что?
– Французский посол заявил решительный протест по поводу вчерашнего нападения на фрегат «Освободитель», – объяснил Джакомо. – У него, как все знают, конечно, не было никаких оснований жаловаться, но…
– Но посол настаивал, чтобы сенат посадил Лоредана и коменданта форта – как его зовут, Джакомо?
– Пиццамано… Посадил обоих под арест и освободил захваченных нами французских моряков.
Фоска выпрямилась в постели и окончательно проснулась.
– Вы хотите сказать, что сенат согласился? Выполнил требование французского посла?
– В интересах умиротворения, – мрачно сказал Антонио. – Сенаторы заявили, что у них нет выбора, ибо в противном случае французы расценят инцидент как военную провокацию.
– Но ведь именно это они и пытались сделать, направляя сюда фрегат! – воскликнула Фоска. – Это же смехотворно! Бесчестно! Сенаторов надо расстрелять, всех! А они еще называют себя венецианцами! Они – трусы. Вот кто они! – Она отбросила прочь простыни и вызвала Эмилию, чтобы та помогла ей одеться.
– Я должна немедленно к нему пойти! – возбужденно выкрикнула она. – Это возмутительно! Где он? С ним все в порядке? Неужели они бросили его в «Могилу»? – озабоченно спрашивала она.
– О нет-нет! – быстро ответил Джакомо. – Насколько мы представляем, его с удобствами разместили в одной из комнат дворца. О «Могиле» вообще не было речи. Все это простая формальность.
– Ничего себе формальность! – усмехнулась она, зашла за китайскую ширму и скинула с себя ночную одежду. Эмилия принесла нижнее белье и платье. – Они взяли под арест самого храброго, самого патриотично настроенного человека в Венеции, а вы называете это формальностью!
Антонио и Джакомо переглянулись. Им было непривычно слышать, чтобы Фоска говорила о муже в таком восторженном тоне. Еще удивительнее, что она осуждала сенат за трусость и говорила о патриотизме. Это была совсем не та Фоска, которая несколько лет назад даже не могла вспомнить, как зовут дожа.
Она вышла из-за ширмы и присела на низенькую скамеечку, чтобы надеть туфли. На ней было простое платье из прозрачного бежевого муслина, темно-коричневые перчатки и шаль из коричневого шелка с вышитыми по ней небольшими оранжевыми цветами. Друзья обменялись шепотом одобрительными замечаниями, но она на них не обратила внимания и попросила Эмилию принести дамскую шляпку и зонтик.
– Вы должны пойти со мной. Как они могут так обращаться с ним? Он стоит десятка таких, как они. Двух десятков!
И снова Антонио и Джакомо обменялись многозначительными взглядами, но решили пока в разговор не вступать. Они сели в одну из гондол Лоредана и через несколько минут прибыли во Дворец дожей.
Фоска не теряя времени потребовала встречи с секретарем дожа, с которым была немного знакома.
– Насколько я знаю, вы удерживаете здесь моего мужа. Я требую немедленной встречи с ним.
– Разумеется, синьора. Сложилась чрезвычайно неприятная ситуация. Понимаете, это всего лишь жест, жест политический. Он чувствует себя вполне комфортно. Сегодня утром даже завтракал с дожем. У него есть все, что ему необходимо.
– За исключением свободы, – огрызнулась Фоска. – Полагаю, если бы французы попросили арестовать дожа, вы сделали бы и это!
Секретарь выглядел явно смущенным. Он повел Фоску и ее друзей по длинным, богато украшенным коридорам, вверх по широкой лестнице к комнате на третьем этаже, расположенной рядом с личными апартаментами дожа. Он остановился у двери и легонько постучал в нее. Фоска почувствовала облегчение, убедившись, что у двери не было охраны и она даже не запиралась на ключ. Секретарь попросил их подождать и пошел предупредить Алессандро, что к нему прибыли посетители.
Мгновением позже он вернулся несколько обескураженный.
– Простите, синьора, ваш муж просит передать вам свои – хм-хм – приветствия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118
Лоредан покинул ее. Часом позже он выехал из дома. Она пыталась перехватить его, переубедить. Но он прошел мимо, не сказав ни слова, не взглянув.
Глава 16
ЭХО ВОЙНЫ
Прошло несколько дней, и Венеция услышала первые отзвуки войны. В гавань дерзко вошел французский фрегат «Освободитель Италии». Не заручившись приказом сената, но в полном соответствии с запрещением иностранным военным судам заходить в венецианские порты, Алессандро Лоредан велел коменданту форта Сан-Андреа обстрелять нарушителя границы.
«Освободитель Италии» открыл ответный огонь, однако понес сильный урон от венецианской артиллерии. Лоредан лично возглавил абордажную группу. В последовавшей кровопролитной схватке был убит капитан фрегата Ложьер. Судно было захвачено, а его команда взята в плен. В эту ночь венецианцы ликовали так, будто одержали грандиозную победу.
Фоска гордилась своим мужем и благодарила Бога за то, что он не пострадал в бою. Она не видела его с того момента, когда он покинул дворец, обвинив ее в неверности и в сговоре с врагом. Ее гнев против несправедливых обвинений улетучился. Фоска не могла осуждать Лоредана, ведь она действительно была неверна и обманула его доверие.
На утро после захвата фрегата Эмилия разбудила Фоску в одиннадцать часов.
– Вставайте, донна Фоска. Пришли ваши друзья, они должны с вами немедленно переговорить.
– Что за друзья? Я еще не собираюсь подниматься. Я легла поздно, – пробормотала Фоска. Она присела в постели и прикрыла глаза от рвущегося через окна резкого солнечного света. – Какое яркое солнце!
Эмилия открыла двери Антонио и Джакомо, и те приблизились к кровати. Они оба выглядели необычайно торжественно.
– Поздравляю вас обоих с утренними заботами, – кисло сказала Фоска. – Ранние пташки! Эмилия, вы для меня сварили кофе? Ну хорошо, присаживайтесь. Что привело вас ко мне в столь неприлично ранний час?
Джакомо присел на край кровати. Он недавно последовал моде юных последователей парижской революции, которые старались переплюнуть друг друга в диковинной и шокирующей одежде. Этим утром Джакомо надел ярко-оранжевый сюртук, красную жилетку, синие панталоны до колен. Чулки были в красную и синюю полоску, а на шляпе трепыхалось розовое страусовое перо. Прогулочная трость Джакомо достигала его плеч, и венчала ее рукоятка с изготовленной из золота обнаженной парой, занятой амурными делами.
Он произнес какую-то идиотскую реплику по поводу погоды, и Антонио мрачно поглядел на него.
– Мы полагали, что вы, Фоска, должны узнать об этом немедленно. Арестован Лоредан.
Она уставилась на него, на Джакомо, который в знак подтверждения кивнул головой.
– Что значит арестован? Он же герой! Кем арестован? За что?
– Французский посол заявил решительный протест по поводу вчерашнего нападения на фрегат «Освободитель», – объяснил Джакомо. – У него, как все знают, конечно, не было никаких оснований жаловаться, но…
– Но посол настаивал, чтобы сенат посадил Лоредана и коменданта форта – как его зовут, Джакомо?
– Пиццамано… Посадил обоих под арест и освободил захваченных нами французских моряков.
Фоска выпрямилась в постели и окончательно проснулась.
– Вы хотите сказать, что сенат согласился? Выполнил требование французского посла?
– В интересах умиротворения, – мрачно сказал Антонио. – Сенаторы заявили, что у них нет выбора, ибо в противном случае французы расценят инцидент как военную провокацию.
– Но ведь именно это они и пытались сделать, направляя сюда фрегат! – воскликнула Фоска. – Это же смехотворно! Бесчестно! Сенаторов надо расстрелять, всех! А они еще называют себя венецианцами! Они – трусы. Вот кто они! – Она отбросила прочь простыни и вызвала Эмилию, чтобы та помогла ей одеться.
– Я должна немедленно к нему пойти! – возбужденно выкрикнула она. – Это возмутительно! Где он? С ним все в порядке? Неужели они бросили его в «Могилу»? – озабоченно спрашивала она.
– О нет-нет! – быстро ответил Джакомо. – Насколько мы представляем, его с удобствами разместили в одной из комнат дворца. О «Могиле» вообще не было речи. Все это простая формальность.
– Ничего себе формальность! – усмехнулась она, зашла за китайскую ширму и скинула с себя ночную одежду. Эмилия принесла нижнее белье и платье. – Они взяли под арест самого храброго, самого патриотично настроенного человека в Венеции, а вы называете это формальностью!
Антонио и Джакомо переглянулись. Им было непривычно слышать, чтобы Фоска говорила о муже в таком восторженном тоне. Еще удивительнее, что она осуждала сенат за трусость и говорила о патриотизме. Это была совсем не та Фоска, которая несколько лет назад даже не могла вспомнить, как зовут дожа.
Она вышла из-за ширмы и присела на низенькую скамеечку, чтобы надеть туфли. На ней было простое платье из прозрачного бежевого муслина, темно-коричневые перчатки и шаль из коричневого шелка с вышитыми по ней небольшими оранжевыми цветами. Друзья обменялись шепотом одобрительными замечаниями, но она на них не обратила внимания и попросила Эмилию принести дамскую шляпку и зонтик.
– Вы должны пойти со мной. Как они могут так обращаться с ним? Он стоит десятка таких, как они. Двух десятков!
И снова Антонио и Джакомо обменялись многозначительными взглядами, но решили пока в разговор не вступать. Они сели в одну из гондол Лоредана и через несколько минут прибыли во Дворец дожей.
Фоска не теряя времени потребовала встречи с секретарем дожа, с которым была немного знакома.
– Насколько я знаю, вы удерживаете здесь моего мужа. Я требую немедленной встречи с ним.
– Разумеется, синьора. Сложилась чрезвычайно неприятная ситуация. Понимаете, это всего лишь жест, жест политический. Он чувствует себя вполне комфортно. Сегодня утром даже завтракал с дожем. У него есть все, что ему необходимо.
– За исключением свободы, – огрызнулась Фоска. – Полагаю, если бы французы попросили арестовать дожа, вы сделали бы и это!
Секретарь выглядел явно смущенным. Он повел Фоску и ее друзей по длинным, богато украшенным коридорам, вверх по широкой лестнице к комнате на третьем этаже, расположенной рядом с личными апартаментами дожа. Он остановился у двери и легонько постучал в нее. Фоска почувствовала облегчение, убедившись, что у двери не было охраны и она даже не запиралась на ключ. Секретарь попросил их подождать и пошел предупредить Алессандро, что к нему прибыли посетители.
Мгновением позже он вернулся несколько обескураженный.
– Простите, синьора, ваш муж просит передать вам свои – хм-хм – приветствия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118