- Тебе никогда особенно не нравилось бывать на природе. Тут мы с тобой абсолютно разные люди. - Мужчина сокрушенно покачал головой.
- Но я же не могу ничего с собой поделать, я - городская девчонка! Только я все равно очень хотела отправиться в нашу поездку. Но…
- Это имеет какое-то отношение к твоей новости? Она вздохнула.
- Марчи, почему бы нам не подождать до конца съемок, а?
- То есть, другими словами, имеется в виду, что когда я узнаю, в чем дело, мы с тобой непременно сцепимся в лютой схватке, да? - он настойчиво продолжал этот разговор.
На несколько секунд за столом воцарилась напряженная тишина, во время которой они смотрели друг на друга, одновременно и опасаясь продолжения и понимая, что вскоре не смогут остановиться на этой трудной теме. Вдруг раздался телефонный звонок, и Моника тут же вскочила со своего места и поспешно сняла трубку, словно радуясь такой прекрасной возможности уйти от опасного разговора. Марчелло услышал, как она поприветствовала свою лучшую подругу Лайзу, после чего взяла телефон, вышла в соседнюю комнату и заговорила вполголоса.
Закончив ужин, он встал, собрал пустую посуду и сложил ее в мойку. Ему стало, по правде говоря, не на шутку интересно, о чем это там могут секретничать две подруги - слова Моники слышны не были, но тон ее был, явно взволнованный и страстный. Марчелло чувствовал, что с каждой минутой усиливается его разочарование от ее отказа поехать с ним в горы. Сам он очень любил бывать на природе, вдали от больших городов, там, где почти не заметны были следы цивилизации. Только в таких местах ему чаще всего удавалось обрести душевный покой и преодолеть противоречие между ощущением себя, как человека другой эпохи, и своим состоянием современного человека.
Была еще одна чрезвычайно важная причина, по которой Марчелло очень хотелось провести пару недель вместе с Моникой в загородном доме, спроектированном им самим. Его отец был очень известным архитектором, которого высоко ценили в Венеции и, до того как стать актером, Марчелло пытался превзойти своего родителя в строительстве. Дом на Большом Медвежьем Озере оказался его первым проектом, воплотившимся в реальность, и Марчелло внимательно следил за всем ходом строительства от начала до самого конца. Он очень часто чувствовал, что ему, хотя и нравится Лос-Анджелес, - его сердце принадлежит горам и первозданной природе, среди которых он только и хотел бы жить. Кроме того, этот загородный особняк призван был стать для них с Моникой домом, надежным и прочным местом, где будут их корни, откуда начнется их семья.
Но почему же она все-таки взяла назад свое обещание поехать туда с ним?
Пока Моника разговаривала по телефону, а потом принимала душ, Марчелло закончил убираться на кухне. Из ванной до него доносился шум льющейся воды и, представив, как струи разбиваются о ее обнаженное молодое тело, он с трудом подавил желание отправиться к ней. Нет, сначала им следует поговорить.
Когда плеск воды стих, Марчелло пошел в туалетную комнату. Моника уже была там и сидела за столиком, уставленным всякой парфюмерией, завернувшись в толстое белое полотенце. От ее мокрых волос пахло свежестью, и вид молодой, чистой женской кожи возбуждал его. В другой ситуации он бы сорвал это дурацкое полотенце и понес ее на кровать. Но только не сейчас. Сейчас у него другие задачи. Вдруг он увидел в зеркале испуганный взгляд женщины и заметил, как она поспешно задвинула ящик туалетного столика.
Понимая ненужность своего поступка и не имея сил сопротивляться своему внезапному порыву, Марчелло наклонился к Монике и выдвинул ящик…
- Марчи! Не надо! - торопливо воскликнула она, но было уже слишком поздно. Он успел заметить в столике наполовину использованный пакет противозачаточных таблеток. Марчелло растерянно посмотрел на Монику и тут же заметил, как она виновато и торопливо отвела в сторону свой взгляд. Однако этих коротких мгновений хватило, чтобы он сразу все понял. Оказывается, она боится забеременеть, боится того, чего он желает больше всего на свете! Марчелло резко задвинул ящик и пошел из комнаты прочь.
- Марчи! Постой!
Моника бросилась за ним, пытаясь, что-то ему сбивчиво объяснить, но в спальне он повернулся к ней и, посмотрев на нее с гневом и болью спросил:
- Моника, ты знаешь, какой сегодня день?
- Восемнадцатое мая… - тихо ответила она. Тогда мужчина взглянул ей прямо в глаза.
- А ты помнишь, что ты мне обещала год назад в начале мая?
- Да… что я выйду за тебя замуж, - с несчастным видом прошептала Моника.
- Не только! Ты обещала, что мы поженимся, и у нас появится ребенок, - твердо произнес Марчелло. - А как, интересно, мне удастся сделать тебя беременной, если ты, по-прежнему, принимаешь эти проклятые пилюли?
Моника попыталась улыбнуться, но улыбка ее получилась виноватой и вымученной.
- Марчи, мне очень жаль.
Он скрестил свои сильные руки на груди и постарался унять волнение.
- Ладно, я готов подождать с обсуждением этих вопросов, пока не закончим с фильмом. Во всяком случае, был готов… - Марчелло напряженно улыбнулся. - Честное слово, я так хотел бы обставить это событие возможно романтичнее, даже заказал столик в «Спано»…
- Как здорово! - вставила она без особого восторга, а он продолжал:
- … Но мне теперь кажется, что больше с этим делом ждать нельзя. - Марчелло кивнул головой в сторону ночного столика возле кровати и сказал: - Почему ты не взглянешь, что я тебе оставил в ящике?
Вздохнув, Моника подошла к столику и открыла его. В ящике лежала, обитая бархатом коробка. Женщина беспомощно посмотрела на Марчелло и сказала:
- Слушай, я даже боюсь открыть это.
- И все же открой.
Дрожащими пальцами она легко открыла маленькую черную коробочку и, восторженно присвистнув, восхищенно стала рассматривать ювелирное украшение, лежащее внутри. Это было сверкающее алмазное колечко, изящное и удивительно красивое. На глазах молодой женщины заблестели слезы. Она закрыла коробку и положила ее назад в ящик.
Когда Моника медленно повернулась к Марчелло, на ее лице отражались самые противоречивые чувства, но главным среди них, несомненно, была печаль.
- Марчи, кольцо просто восхитительное, но сейчас я не могу принять его. И еще мне кажется - нам надо поговорить.
- Да, надо…
Моника молча прошла к шкафу, а Марчелло, наблюдая за тем, как она одевается в темно-голубой шелковый халат, чувствовал, как сжимается у него сердце от предчувствия того тяжелого разговора, который им обоим сейчас предстоял. Затем, не задерживаясь в спальне, они прошли во внутренний дворик и сели в шезлонгах, далеко друг от друга, словно чужие. Перед ними переливался огнями сказочно прекрасный Лос-Анджелес, ночь была наполнена какими-то романтическими ароматами и волшебной симфонией звуков огромного, уставшего за день, города.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128