Это был высокий, крепкий мужчина с густой бородой и длинными всклокоченными волосами, запачканными, как предположил конунг, птичьим пометом. Нос у него был красноватый, а глаза страстно и пристально наблюдали за гостями из-под лохматых бровей. Кожа на руках Пелагиуса потрескалась, стала шершавой. Лицо избороздили морщины, казалось, он не понимает, кто стоит перед ним.
- Пелагиус, это я - Рейна, - сказала тихо девушка.
Монах, наконец, опустил руки и перевел полубезумный взгляд с нее на Виктора, затем вновь раздался его каркающий хриплый голос.
- Ты прервала мою молитву, дитя мое. Зачем ты здесь?
- Я пришла, чтобы попросить тебя обвенчать нас. Я выхожу замуж за конунга Виктора Храброго.
Монах закашлялся и подозрительно посмотрел на Виктора:
- Она говорит правду, викинг?
- Да, мы женимся и были бы счастливы, если бы ты посетил нас вечером.
Пелагиус вытер нос грязным рукавом своей хламиды и осуждающе посмотрел на Рейну.
- Нельзя венчаться во время Великого поста, дитя мое.
- Но пост уже кончился, - с удивительной нежностью сказала девушка, - теперь уже лето.
- А-а! Память стала меня часто подводить.
- Так ты нас обвенчаешь? - тихо переспросила она.
Отшельник покачал головой.
- Нет, дитя, я не могу. Я не посвящен в духовный сан.
- Ну, может, ты хотя бы благословил нас? - Рейна умоляюще сложила руки у груди, а Пелагиус указал перстом на Виктора и испуганным шепотом спросил:
- Ты хочешь жить в грехе с этим язычником, с этим варваром?
- У меня не было выбора, отче, - с горечью ответила девушка, - воины Виктора Храброго схватили моего брата и еще одного воина. Их немедленно казнят, если я не выйду замуж за него. - Она бросила взгляд на Виктора и добавила: -… И, кстати, мой будущий муж - тоже христианин. Может он увидел свет истины, когда отправился в Валгаллу?!
Пелагиус с оттенком сомнения и волнения посмотрел на Виктора:
- Так это ты, сын мой, воскрес из мертвых?
Конунг кивнул:
- Ну… в каком-то смысле, да.
- И ты теперь христианин, Виктор Храбрый?
- Да…
Лицо монаха по-прежнему не изменилось и осталось все таким же недоверчивым. Пелагиус повернулся к Рейне:
- Он не лжет?
- Я не знаю. Но ты благословишь наш союз?
- Да! Приду, - еле заметно кивнул Пелагиус и посмотрел на Виктора из-под лохматых, нависших бровей, а потом добавил: - Я благословлю твой союз с Рейной, викинг, потому, что она меня просит об этом. Но если ты мне солгал, я тебя прокляну.
- Спасибо за откровенность, - добродушно произнес Виктор.
Пелагиус отказался сесть на лошадь Виктора. И когда они направились к себе в поселок, он пошел за ними пешком, бормоча под нос молитвы и опираясь на высокий посох.
Виктор наклонился к Рейне и, нахмурившись, сказал ей:
- Все-таки жаль, что он не согласился сесть на лошадь. Если мы так будем передвигаться, то вряд ли попадем на свою собственную свадьбу.
- Пелагиус принял обет: любить все живое, - тихо объяснила Рейна. Для него сесть верхом на лошадь - это значит причинить ей страдания.
Виктор усмехнулся:
- Такая верность обрядам не всегда полезна, - он посмотрел еще раз на монаха и добавил: - Он наверное никогда не слышал, что телесная чистота - верная спутница душевной.
Рейна изумленно открыв глаза, повернулась к нему:
- Откуда у тебя такие странные мысли?
Виктор промолчал, не желая говорить, что эти слова были произнесены Джоном Уохли спустя 700 лет. Рейна не сводила с него глаз:
- Знаешь, викинг, ты рискуешь!
- В каком смысле?
Ее глаза весело сверкнули:
- Пелагиус поклялся, что проклянет тебя. А тебе ли не знать, что его проклятья всегда действуют.
- Только не надо меня пугать, дорогуша!
- А вот послушай: прошлым летом три дружинника Вольфгарда обнаружили его келью. Они ворвались туда и изуродовали его лучшую рукопись. И Пелагиус проклял их, и они, один за другим, были наказаны.
- Ну да!? - с легкой недоверчивостью Виктор посмотрел на девушку.
- А вот между прочим… Один воин свалился с корабля и утонул… Другой сошел с ума и закололся собственным мечом. А третий попал в кипящий источник и умер от ожогов.
Виктор изумленно свистнул:
- И ты об этом так спокойно говоришь?! Да ты просто вампирша какая-то…
- Угу, - сказала она без малейшей тени сочувствия, - между прочим, один из них был Торстейн.
- А это не тот самый…
- Да-да! Вольфгард отдал меня ему в жены, и Пелагиус проклял его. В первую брачную ночь он оказался из-за этого просто неспособным сделать меня своей женой! И так из-за этого взбесился, что чуть не задушил меня. Ну, я тюкнула его по голове ножнами, и он сразу успокоился.
Виктор ухмыльнулся, скривив губы:
- А зачем мне все это знать, Рейна? Теперь ухмыльнулась она:
- Смотри, викинг, не лги, а то твой маленький мужской знак посинеет и отвалится прочь! Он засмеялся:
- Рейна, я тебе уже говорил не один раз, что я никогда не лгу. Кроме того, та штуковина, о которой ты говоришь, у меня вовсе не маленькая. И вообще, давай подождем до вечера, а там увидим… Смею тебя заверить, что сегодня ты станешь моей женой! - И он подмигнул девушке.
- Какой у тебя отвратительный язык, викинг! - вскинулась Рейна.
- А у тебя разве нет? - не удержался от укола Виктор.
Рейна снова замолчала. Виктор усмехнулся, чувствуя себя почти счастливым от того, что они пригласили Пелагиуса. Даже то, что он дал Рейне кинжал, прибавляло ему хорошего настроения: ведь что ни говори, а маленькая ведьма еще не убила его, хотя имела возможность.
Поездка в горы ободрила и Рейну. Во всяком случае, ее колючки были в полной боевой готовности. Вот только почему это Виктора радовало он и сам не знал. Может быть, потому, что он не мог ее видеть униженной и жалкой, такой, какой она была в прошлую ночь. Приручить ее не унижая, лаской - самый лучший выход. И Виктор с нетерпением и волнением ждал их свадьбы.
ДВАДЦАТЬ ТРИ
Пожалуй это была самая странная свадебная церемония изо всех, что доводилось видеть Виктору. В пиршественной палате он и Рейна, отмечая свою свадьбу по языческим обрядам, подняли заздравные кубки со свадебным элем. Дружинники с женами, Рагар и Гаральд были свидетелями того, как в торжественной тишине Рейна поднесла к губам серебряный кубок и отпила из него. Затем девушка передала чашу Виктору, и тот, глядя ей в глаза тоже сделал глоток, приникнув губами к тому месту, где только что были губы Рейны.
Когда завершился языческий обряд, шаг вперед сделал Пелагиус. Он приказал преклонить колени и соединил их руки. Стоя на коленях рядом с невестой, Виктор изо всех сил пытался скрыть легкое презрение к монаху, бормотавшему над их головами на ужасной латыни какие-то молитвы и позвякивавшему своим колокольчиком. Чувствуя неприятный запах, исходящий от Пелагиуса, Виктор молил господа, чтобы тот не допустил падения вороньих перьев с плеч монаха к ним на головы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128
- Пелагиус, это я - Рейна, - сказала тихо девушка.
Монах, наконец, опустил руки и перевел полубезумный взгляд с нее на Виктора, затем вновь раздался его каркающий хриплый голос.
- Ты прервала мою молитву, дитя мое. Зачем ты здесь?
- Я пришла, чтобы попросить тебя обвенчать нас. Я выхожу замуж за конунга Виктора Храброго.
Монах закашлялся и подозрительно посмотрел на Виктора:
- Она говорит правду, викинг?
- Да, мы женимся и были бы счастливы, если бы ты посетил нас вечером.
Пелагиус вытер нос грязным рукавом своей хламиды и осуждающе посмотрел на Рейну.
- Нельзя венчаться во время Великого поста, дитя мое.
- Но пост уже кончился, - с удивительной нежностью сказала девушка, - теперь уже лето.
- А-а! Память стала меня часто подводить.
- Так ты нас обвенчаешь? - тихо переспросила она.
Отшельник покачал головой.
- Нет, дитя, я не могу. Я не посвящен в духовный сан.
- Ну, может, ты хотя бы благословил нас? - Рейна умоляюще сложила руки у груди, а Пелагиус указал перстом на Виктора и испуганным шепотом спросил:
- Ты хочешь жить в грехе с этим язычником, с этим варваром?
- У меня не было выбора, отче, - с горечью ответила девушка, - воины Виктора Храброго схватили моего брата и еще одного воина. Их немедленно казнят, если я не выйду замуж за него. - Она бросила взгляд на Виктора и добавила: -… И, кстати, мой будущий муж - тоже христианин. Может он увидел свет истины, когда отправился в Валгаллу?!
Пелагиус с оттенком сомнения и волнения посмотрел на Виктора:
- Так это ты, сын мой, воскрес из мертвых?
Конунг кивнул:
- Ну… в каком-то смысле, да.
- И ты теперь христианин, Виктор Храбрый?
- Да…
Лицо монаха по-прежнему не изменилось и осталось все таким же недоверчивым. Пелагиус повернулся к Рейне:
- Он не лжет?
- Я не знаю. Но ты благословишь наш союз?
- Да! Приду, - еле заметно кивнул Пелагиус и посмотрел на Виктора из-под лохматых, нависших бровей, а потом добавил: - Я благословлю твой союз с Рейной, викинг, потому, что она меня просит об этом. Но если ты мне солгал, я тебя прокляну.
- Спасибо за откровенность, - добродушно произнес Виктор.
Пелагиус отказался сесть на лошадь Виктора. И когда они направились к себе в поселок, он пошел за ними пешком, бормоча под нос молитвы и опираясь на высокий посох.
Виктор наклонился к Рейне и, нахмурившись, сказал ей:
- Все-таки жаль, что он не согласился сесть на лошадь. Если мы так будем передвигаться, то вряд ли попадем на свою собственную свадьбу.
- Пелагиус принял обет: любить все живое, - тихо объяснила Рейна. Для него сесть верхом на лошадь - это значит причинить ей страдания.
Виктор усмехнулся:
- Такая верность обрядам не всегда полезна, - он посмотрел еще раз на монаха и добавил: - Он наверное никогда не слышал, что телесная чистота - верная спутница душевной.
Рейна изумленно открыв глаза, повернулась к нему:
- Откуда у тебя такие странные мысли?
Виктор промолчал, не желая говорить, что эти слова были произнесены Джоном Уохли спустя 700 лет. Рейна не сводила с него глаз:
- Знаешь, викинг, ты рискуешь!
- В каком смысле?
Ее глаза весело сверкнули:
- Пелагиус поклялся, что проклянет тебя. А тебе ли не знать, что его проклятья всегда действуют.
- Только не надо меня пугать, дорогуша!
- А вот послушай: прошлым летом три дружинника Вольфгарда обнаружили его келью. Они ворвались туда и изуродовали его лучшую рукопись. И Пелагиус проклял их, и они, один за другим, были наказаны.
- Ну да!? - с легкой недоверчивостью Виктор посмотрел на девушку.
- А вот между прочим… Один воин свалился с корабля и утонул… Другой сошел с ума и закололся собственным мечом. А третий попал в кипящий источник и умер от ожогов.
Виктор изумленно свистнул:
- И ты об этом так спокойно говоришь?! Да ты просто вампирша какая-то…
- Угу, - сказала она без малейшей тени сочувствия, - между прочим, один из них был Торстейн.
- А это не тот самый…
- Да-да! Вольфгард отдал меня ему в жены, и Пелагиус проклял его. В первую брачную ночь он оказался из-за этого просто неспособным сделать меня своей женой! И так из-за этого взбесился, что чуть не задушил меня. Ну, я тюкнула его по голове ножнами, и он сразу успокоился.
Виктор ухмыльнулся, скривив губы:
- А зачем мне все это знать, Рейна? Теперь ухмыльнулась она:
- Смотри, викинг, не лги, а то твой маленький мужской знак посинеет и отвалится прочь! Он засмеялся:
- Рейна, я тебе уже говорил не один раз, что я никогда не лгу. Кроме того, та штуковина, о которой ты говоришь, у меня вовсе не маленькая. И вообще, давай подождем до вечера, а там увидим… Смею тебя заверить, что сегодня ты станешь моей женой! - И он подмигнул девушке.
- Какой у тебя отвратительный язык, викинг! - вскинулась Рейна.
- А у тебя разве нет? - не удержался от укола Виктор.
Рейна снова замолчала. Виктор усмехнулся, чувствуя себя почти счастливым от того, что они пригласили Пелагиуса. Даже то, что он дал Рейне кинжал, прибавляло ему хорошего настроения: ведь что ни говори, а маленькая ведьма еще не убила его, хотя имела возможность.
Поездка в горы ободрила и Рейну. Во всяком случае, ее колючки были в полной боевой готовности. Вот только почему это Виктора радовало он и сам не знал. Может быть, потому, что он не мог ее видеть униженной и жалкой, такой, какой она была в прошлую ночь. Приручить ее не унижая, лаской - самый лучший выход. И Виктор с нетерпением и волнением ждал их свадьбы.
ДВАДЦАТЬ ТРИ
Пожалуй это была самая странная свадебная церемония изо всех, что доводилось видеть Виктору. В пиршественной палате он и Рейна, отмечая свою свадьбу по языческим обрядам, подняли заздравные кубки со свадебным элем. Дружинники с женами, Рагар и Гаральд были свидетелями того, как в торжественной тишине Рейна поднесла к губам серебряный кубок и отпила из него. Затем девушка передала чашу Виктору, и тот, глядя ей в глаза тоже сделал глоток, приникнув губами к тому месту, где только что были губы Рейны.
Когда завершился языческий обряд, шаг вперед сделал Пелагиус. Он приказал преклонить колени и соединил их руки. Стоя на коленях рядом с невестой, Виктор изо всех сил пытался скрыть легкое презрение к монаху, бормотавшему над их головами на ужасной латыни какие-то молитвы и позвякивавшему своим колокольчиком. Чувствуя неприятный запах, исходящий от Пелагиуса, Виктор молил господа, чтобы тот не допустил падения вороньих перьев с плеч монаха к ним на головы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128