И толкать через каждые пять минут.
- Ну, толкай. Только осторожно, с седла не сшиби.
Вокруг них расстилалось темное поле. Ни единого огонька не было окрест. Навстречу короткими порывами дул ветер. Они ехали на запад, и Юрию сейчас, ночью, казалось, что до границы не очень и далеко, что можно доехать до нее, не поворачивая назад. Мысли путались, дремота обволакивала сознание. Казалось, что Полина смотрит на него откуда-то сверху, видит их обоих в пустынном поле. В ушах звучал ее голос. Она звала его: «Юра, сюда!»… Потом сказала, чтобы он снял шлем и латы, в них ему тяжело. «Почему латы?» - думал Юрий и никак не мог понять этого. Он начал объяснять Полине, что теперь носят совсем другую форму. А она не слушала его, махала призывно рукой и повторяла: «Сюда! Сюда!» Кони, чувствуя, что ослабли поводья, шли медленно. Мягко, будто ладонями по подушкам, шлепали по пыльной дороге копыта.
Бесстужеву отвели на берегу Прони трехкилометровый участок. Для батальона такой участок велик, к тому же у Бесстужева был не батальон, а одна беда: сто человек из тех, кто отступал от границы, и около трехсот местных колхозников. Их остригли наголо ножницами, приказали помыться в реке и кое-как обмундировали. Не хватило гимнастерок и совсем не оказалось пилоток. Смешно и горько было смотреть на этих новоявленных красноармейцев в кепках, фуражках, соломенных капелюхах.
Командирами отделений Бесстужев назначил бойцов-кадровиков. Ефрейторов Носова и Айрапетяна - командирами взводов. А сержанту Мухову пришлось доверить целую роту. На Мухова Бесстужев надеялся: сержант служил третий год, был человеком сообразительным.
Майор Захаров специальным приказом присвоил всем новым командирам отделений звание младших сержантов, командирам взводов - старших сержантов, а Мухову - звание старшины. За неимением форменных треугольников ребята нашили на петлички матерчатые, пустив в ход чью-то старую гимнастерку.
На участке Бесстужева спокойная Проня текла прямо. Деревья и кустарник затеняли ее. На темной воде - резные листья кувшинок. В некоторых местах они покрывали всю речку от берега до берега. Это верная примета - тут мелко. Как раз посередине участок был перерезан проселком, бегущим с востока на запад через старый деревянный мост. Бесстужеву было ясно, что если немцы появятся, то именно тут, перед мостом; тут он сосредоточил свои главные силы, оставив на флангах легкие заслоны.
Из-за этого ему пришлось крепко поспорить с Горицветом. Приехал старший политрук вместе с Захаровым после полудня. Оставив коней на КП, пошли осматривать рубеж. Красноармейцы, закончив рыть окопы, сооружали теперь вдоль берега контрэскарп.
- На той стороне местность открытая, а у меня все три километра - лес и кусты, - объяснял майору Бесстужев. - Я решил закрыть проселок. А в других местах - только охранение. С таким расчетом, чтобы сектор обстрела одного перекрывал сектор обстрела соседа. При себе держу резерв: два взвода с пятью пулеметами. Определится опасность - резерв туда.
Захаров молчал. А Горицвет, выслушав лейтенанта, сказал с ехидцей:
- По уставу, товарищ комбат, положено вырыть на всем участке окопы полного профиля со стрелковыми ячейками и пулеметными гнездами. А то что же получается - вы ждете немцев на дороге, а они возьмут и ударят в другом месте.
- Не ударят. Берег на той стороне болотистый. А на крайний случай - резерв у меня. Мне маневрировать в лесу легко, не увидит немец.
- Не маневрировать нас сюда послали, а воевать, - сказал Горицвет. - Зарылись в землю - и стойте. Маневрируют те, которые на одном месте держаться не могут.
- А вы что предлагаете? - горячо сказал Бесстужев. - Растянуть людей поровну и на опасных и на неопасных участках? Посадить их в ячейки в двадцати метрах друг от друга? Так эту цепочку немцы сразу прорвут. Они так и рвали в других местах. Уж пора бы эту ошибку всем не допускать, не только нам.
- А вы без обобщений, без обобщений, - торопливо произнес Горицвет. - Вы за себя соображайте. Я советую вам не мудрствовать, а действовать по уставу. Иначе вся ответственность ляжет на вас. И на нас, - говорил он, ища взглядом поддержки Захарова, но майор будто не слышал их разговора; сонно щурился, глядя на воду, подернутую блестящей чешуей ряби.
- По уставу, товарищ старший политрук, мой участок должен занимать стрелковый полк с соответствующим количеством артиллерии, минометов, приданных танков и тому подобное, - рубил Бесстужев. - А у меня четыреста штыков. Из них сто - красноармейцы, а триста, извините за выражение, на подхвате работают. Их сейчас командиры отделений учат, с какой стороны патрон в ствол вгонять. И еще, к вашему сведению, эти люди даже присягу не принимали. Они вот встанут, разойдутся, и ничего с ними не сделаешь. Они, юридически, свободные граждане. Их только совесть тут держит.
- Верно - не принимали? - спросил, оживившись, Захаров, обращаясь сразу к обоим.
- Точно, - сказал Бесстужев.
- Товарищ политрук, ваше упущение. Организуйте немедленно.
«И не суйте нос не в свое дело», - мысленно докончил Юрий.
- А вы, - Захаров повернулся к Бесстужеву, - поступайте так, как считаете нужным. Ваша задача - не пропустить на своем участке немцев. Как вы это сумеете - забота ваша… - Подумал и добавил: - Если подойдут немцы, взорви мост. Не прозевай.
- Взрывчатки нету. И мин тоже, - пожаловался Бесстужев. - Пришлось из снарядов фугас закладывать. Отделение с сержантом у меня постоянно на мосту дежурит.
- Ясно, - сказал Захаров и чуть заметно подмигнул. Юрий понял: все у «его правильно, просто майор не хочет вслух высказывать свое одобрение, оберегая авторитет Горицвета.
В этот день основные работы на рубеже были закончены. Бесстужев выставил на дороге боевое охранение - взвод старшего сержанта Айрапетяна. Решил, наконец, отдохнуть, отоспаться как следует. Сходил к реке, постирал портянки. Оттуда вернулся босой, неся в руках сапоги.
Командный пункт его батальона помещался в полуразвалившейся лесной сторожке. Красноармейцы-связисты натащили сюда свежей травы, достали где-то несколько одеял. Бесстужев поужинал хлебом с молоком и только примерился лечь, как дневальный крикнул;
- Товарищ лейтенант, вас спрашивают. - Кто там? Пропусти, - неохотно сказал Бесстужев.
- Разрешите? - услышал он знакомый голос.
Глянул и обомлел: в двери, касаясь головой притолоки, стоял Виктор Дьяконский, всматривался, улыбаясь, в темноту избушки.
- Витя? Дорогой! Неужели ты? - прыгнул к нему Бесстужев. - Живой? Чертушка, я же тебя каждый день вспоминаю! - кричал он, тиская плечи Виктора.
А Дьяконский не мог говорить от волнения, не мог унять бившую его дрожь. Он давно готовился к этой встрече и нарочно сегодня затянул время, чтобы увидеться в сумерках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235
- Ну, толкай. Только осторожно, с седла не сшиби.
Вокруг них расстилалось темное поле. Ни единого огонька не было окрест. Навстречу короткими порывами дул ветер. Они ехали на запад, и Юрию сейчас, ночью, казалось, что до границы не очень и далеко, что можно доехать до нее, не поворачивая назад. Мысли путались, дремота обволакивала сознание. Казалось, что Полина смотрит на него откуда-то сверху, видит их обоих в пустынном поле. В ушах звучал ее голос. Она звала его: «Юра, сюда!»… Потом сказала, чтобы он снял шлем и латы, в них ему тяжело. «Почему латы?» - думал Юрий и никак не мог понять этого. Он начал объяснять Полине, что теперь носят совсем другую форму. А она не слушала его, махала призывно рукой и повторяла: «Сюда! Сюда!» Кони, чувствуя, что ослабли поводья, шли медленно. Мягко, будто ладонями по подушкам, шлепали по пыльной дороге копыта.
Бесстужеву отвели на берегу Прони трехкилометровый участок. Для батальона такой участок велик, к тому же у Бесстужева был не батальон, а одна беда: сто человек из тех, кто отступал от границы, и около трехсот местных колхозников. Их остригли наголо ножницами, приказали помыться в реке и кое-как обмундировали. Не хватило гимнастерок и совсем не оказалось пилоток. Смешно и горько было смотреть на этих новоявленных красноармейцев в кепках, фуражках, соломенных капелюхах.
Командирами отделений Бесстужев назначил бойцов-кадровиков. Ефрейторов Носова и Айрапетяна - командирами взводов. А сержанту Мухову пришлось доверить целую роту. На Мухова Бесстужев надеялся: сержант служил третий год, был человеком сообразительным.
Майор Захаров специальным приказом присвоил всем новым командирам отделений звание младших сержантов, командирам взводов - старших сержантов, а Мухову - звание старшины. За неимением форменных треугольников ребята нашили на петлички матерчатые, пустив в ход чью-то старую гимнастерку.
На участке Бесстужева спокойная Проня текла прямо. Деревья и кустарник затеняли ее. На темной воде - резные листья кувшинок. В некоторых местах они покрывали всю речку от берега до берега. Это верная примета - тут мелко. Как раз посередине участок был перерезан проселком, бегущим с востока на запад через старый деревянный мост. Бесстужеву было ясно, что если немцы появятся, то именно тут, перед мостом; тут он сосредоточил свои главные силы, оставив на флангах легкие заслоны.
Из-за этого ему пришлось крепко поспорить с Горицветом. Приехал старший политрук вместе с Захаровым после полудня. Оставив коней на КП, пошли осматривать рубеж. Красноармейцы, закончив рыть окопы, сооружали теперь вдоль берега контрэскарп.
- На той стороне местность открытая, а у меня все три километра - лес и кусты, - объяснял майору Бесстужев. - Я решил закрыть проселок. А в других местах - только охранение. С таким расчетом, чтобы сектор обстрела одного перекрывал сектор обстрела соседа. При себе держу резерв: два взвода с пятью пулеметами. Определится опасность - резерв туда.
Захаров молчал. А Горицвет, выслушав лейтенанта, сказал с ехидцей:
- По уставу, товарищ комбат, положено вырыть на всем участке окопы полного профиля со стрелковыми ячейками и пулеметными гнездами. А то что же получается - вы ждете немцев на дороге, а они возьмут и ударят в другом месте.
- Не ударят. Берег на той стороне болотистый. А на крайний случай - резерв у меня. Мне маневрировать в лесу легко, не увидит немец.
- Не маневрировать нас сюда послали, а воевать, - сказал Горицвет. - Зарылись в землю - и стойте. Маневрируют те, которые на одном месте держаться не могут.
- А вы что предлагаете? - горячо сказал Бесстужев. - Растянуть людей поровну и на опасных и на неопасных участках? Посадить их в ячейки в двадцати метрах друг от друга? Так эту цепочку немцы сразу прорвут. Они так и рвали в других местах. Уж пора бы эту ошибку всем не допускать, не только нам.
- А вы без обобщений, без обобщений, - торопливо произнес Горицвет. - Вы за себя соображайте. Я советую вам не мудрствовать, а действовать по уставу. Иначе вся ответственность ляжет на вас. И на нас, - говорил он, ища взглядом поддержки Захарова, но майор будто не слышал их разговора; сонно щурился, глядя на воду, подернутую блестящей чешуей ряби.
- По уставу, товарищ старший политрук, мой участок должен занимать стрелковый полк с соответствующим количеством артиллерии, минометов, приданных танков и тому подобное, - рубил Бесстужев. - А у меня четыреста штыков. Из них сто - красноармейцы, а триста, извините за выражение, на подхвате работают. Их сейчас командиры отделений учат, с какой стороны патрон в ствол вгонять. И еще, к вашему сведению, эти люди даже присягу не принимали. Они вот встанут, разойдутся, и ничего с ними не сделаешь. Они, юридически, свободные граждане. Их только совесть тут держит.
- Верно - не принимали? - спросил, оживившись, Захаров, обращаясь сразу к обоим.
- Точно, - сказал Бесстужев.
- Товарищ политрук, ваше упущение. Организуйте немедленно.
«И не суйте нос не в свое дело», - мысленно докончил Юрий.
- А вы, - Захаров повернулся к Бесстужеву, - поступайте так, как считаете нужным. Ваша задача - не пропустить на своем участке немцев. Как вы это сумеете - забота ваша… - Подумал и добавил: - Если подойдут немцы, взорви мост. Не прозевай.
- Взрывчатки нету. И мин тоже, - пожаловался Бесстужев. - Пришлось из снарядов фугас закладывать. Отделение с сержантом у меня постоянно на мосту дежурит.
- Ясно, - сказал Захаров и чуть заметно подмигнул. Юрий понял: все у «его правильно, просто майор не хочет вслух высказывать свое одобрение, оберегая авторитет Горицвета.
В этот день основные работы на рубеже были закончены. Бесстужев выставил на дороге боевое охранение - взвод старшего сержанта Айрапетяна. Решил, наконец, отдохнуть, отоспаться как следует. Сходил к реке, постирал портянки. Оттуда вернулся босой, неся в руках сапоги.
Командный пункт его батальона помещался в полуразвалившейся лесной сторожке. Красноармейцы-связисты натащили сюда свежей травы, достали где-то несколько одеял. Бесстужев поужинал хлебом с молоком и только примерился лечь, как дневальный крикнул;
- Товарищ лейтенант, вас спрашивают. - Кто там? Пропусти, - неохотно сказал Бесстужев.
- Разрешите? - услышал он знакомый голос.
Глянул и обомлел: в двери, касаясь головой притолоки, стоял Виктор Дьяконский, всматривался, улыбаясь, в темноту избушки.
- Витя? Дорогой! Неужели ты? - прыгнул к нему Бесстужев. - Живой? Чертушка, я же тебя каждый день вспоминаю! - кричал он, тиская плечи Виктора.
А Дьяконский не мог говорить от волнения, не мог унять бившую его дрожь. Он давно готовился к этой встрече и нарочно сегодня затянул время, чтобы увидеться в сумерках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235