Мне суждено терять ее снова и снова.
Тогда я не понял смысла его слов. Тело По тряслось от беззвучных рыданий. Я опустил ему руку на затылок. Моя рука оставалась там несколько секунд… затем еще несколько секунд. Его беззвучные рыдания продолжались и затем стихли. Наверное, он потерял сознание.
Как ни странно, миссис Маркис держалась собраннее всех остальных. Подземный зал наполнился ее холодным звонким голосом:
– Это не должно было случиться. Она должна была стать женой… Матерью.
Последнее слово что-то зацепило внутри самой миссис Маркис. Она сжала губы, но слово уже выпорхнуло, а следом раздался ее стон:
– Матерью! Такой же, как я!
Миссис Маркис вслушивалась в эхо, повторявшее эти слова, затем упала на тело дочери и принялась колотить по нему своими худенькими кулачками.
– Перестань! – закричал Артемус, оттаскивая ее прочь.
Но миссис Маркис все больше впадала в неистовство.
Она хотела измолотить тело Леи, растоптать его, превратить в месиво из мяса и костей. И если бы не руки сына, цепко державшие ее, она бы сделала это.
– Мама, – шептал Артемус. – Мама, опомнись!
– Мы делали это для нее! – кричала миссис Маркис, порываясь вновь наброситься на бездыханное тело Леи. – Делали все, что она требовала. А она? Она предпочла умереть! Гнусная, отвратительная девчонка! Зачем она это сделала? Если она… тогда зачем?
Казалось, миссис Маркис вот-вот лишится рассудка. Она балансировала на самом краю безумия. Но ее разум оказался крепче. Он выбросил миссис Маркис назад, в реальность, полную горя… Миссис Маркис откинула волосы с лица дочери, вытерла кровь с ее белой шеи и поцеловала еще теплую руку. И тогда прорвалась плотина слез, которую она временно сдерживала своим неистовым гневом.
Меня захватила эта неподдельная, ненаигранная сцена человеческого горя. И далеко не сразу за всхлипываниями и стонами миссис Маркис я различил другие звуки, доносившиеся сверху.
– Мистер Лэндор!
Я поднял голову, взглянув на потолок.
– Мистер Лэндор!
Это кощунственно, но я едва удержался от смеха. Меня так и подмывало расхохотаться. Он явился, мой спаситель, явился в облике… капитана Хичкока.
– Я здесь! – откликнулся я.
Мой голос не мог пробиться напрямую. Он пропутешествовал по коридору, к той дыре, в которую я провалился.
– Как нам вас найти? – спросил Хичкок.
– Не надо нас искать, – ответил я. – Мы сами вас найдем!
Я обвил плечи По и с трудом поставил его на ноги.
– Вы сможете идти? – спросил я его.
Оглушенный болью и горем, едва соображающий, где находится, По недоуменно разглядывал свою окровавленную руку.
– Лэндор, у вас найдется чем перевязать? – заплетающимся языком спросил он.
Я посмотрел на располосованный рукав рубашки – повязку, так и не понадобившуюся Лее. Я оторвал лоскут и крепко перевязал рану По. Затем, обвив его вторую руку вокруг своего плеча, я потащил парня к выходу.
Нас остановил голос миссис Маркис. Он звучал тихо, умоляюще:
– Выдумаете…
Ее рука сокрушенно указывала на каменный алтарь, где сидел Артемус. Туда же он перенес тело Леи, голова которой покоилась у него на коленях. Артемус молча, с вызовом, глядел на нас. Думаю, его молчание особенно пугало мать. Я понял ее немую просьбу.
– Мы вернемся за Леей, – сказал я. – Но сначала я должен отвести По к…
Я хотел сказать: «к доктору», – однако последнее слово застряло у меня в горле. Тем не менее миссис Маркис угадала его, как угадывают непроизнесенную шутку. И вдруг миссис Маркис ослепительно улыбнулась. Нет, она не сходила с ума. За этой улыбкой таилось глубокое отчаяние. Наверное, Артемус виделся ей сейчас маленьким мальчиком, беспечно разгуливающим по краю пропасти. Улыбкой она звала его к себе – прочь от опасного края.
– Идем, Артемус, – сказала она, выходя вслед за нами в коридор.
Он отрешенно следил за матерью.
– Идем, мальчик мой, – повторила миссис Маркис. – Ты ведь знаешь… мы все равно ей ничем не поможем… Мы сделали все, мы… пытались ее спасти. Ты согласен?
Должно быть, миссис Маркис и сама понимала всю шаткость своих доводов. Потеряв дочь, она делала все, чтобы не потерять сына. Артемус молчал, а она продолжала ласково уговаривать его:
– Дорогой, ну послушай меня. Ты не волнуйся, мы все уладим. Мы пойдем к полковнику Тайеру. Слышишь?
Мы все ему объясним. Он обязательно поймет… он все поймет правильно, обещаю тебе… Артемус, ты слышишь? Полковник Тайер – наш давний и верный друг… он знает тебя с… они ни за что… Артемус! Поверь мне, дорогой, он даст тебе закончить академию. Не упрямься, мальчик мой!
– Вот сейчас и пойду, – ответил Артемус.
Меня поразила интонация его голоса. Артемус произнес эти слова с каким-то легкомыслием, будто шутил. Между тем он и не думал вставать. Наоборот, Артемус сел поудобнее и подтянул голову Леи ближе к своей груди. И только теперь я увидел то, что он прятал от нас. Ланцет, с помощью которого он безуспешно пытался спасти сестру, теперь был воткнут в его бок.
Когда он успел? Не знаю. Из его уст не вырвалось ни звука. Не было потока слов, театральных жестов. Он не резал себе горло, не вскрывал шейную артерию. Он хотел умереть спокойно и неторопливо. Наши слова, наши действия его уже не волновали.
И вновь мои глаза встретились с его глазами. Я понял его намерение, и он это заметил.
– Я иду, – произнес он слабеющим голосом.
Наверное, в последние минуты жизни человек гораздо острее видит и чувствует окружающий мир. Это лишь мое предположение, поскольку Артемус (вопреки своей отрешенности) первым устремил взгляд на потолок. Я тоже запрокинул голову, но еще раньше мои ноздри безошибочно уловили запах горящего дерева.
Казалось бы, после ритуального спектакля с трагическим финалом меня уже трудно чем-то удивить. Но нет: деревянный потолок явился для меня полнейшей неожиданностью. Почему-то я был твердо убежден, что в этом каменном подземелье и потолок тоже сложен из камня. Откуда такая уверенность? Я же не знал, для каких нужд строили это помещение. Скорее всего, здесь был склад провизии или имущества, куда входили с фонарями и масляными лампами. И уж конечно, строители не помышляли, что однажды семейство Маркисов устроит здесь грандиозную иллюминацию.
Страшен был не пожар. Более того, пожар был здесь просто невозможен, ибо над почерневшими потолочными балками располагался ледник. И когда обугленные балки треснули сразу в нескольких местах, начался… ледопад.
Вниз полетели не маленькие кубики, охлаждавшие лимонад в бокале полковника Тайера. Это были ледяные глыбы весом в пятьдесят фунтов. Сначала упала одна, похожая на мраморную плиту, и взорвалась фонтаном ледяных осколков. Затем другая, третья. После каждого удара на каменном полу появлялась вмятина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126
Тогда я не понял смысла его слов. Тело По тряслось от беззвучных рыданий. Я опустил ему руку на затылок. Моя рука оставалась там несколько секунд… затем еще несколько секунд. Его беззвучные рыдания продолжались и затем стихли. Наверное, он потерял сознание.
Как ни странно, миссис Маркис держалась собраннее всех остальных. Подземный зал наполнился ее холодным звонким голосом:
– Это не должно было случиться. Она должна была стать женой… Матерью.
Последнее слово что-то зацепило внутри самой миссис Маркис. Она сжала губы, но слово уже выпорхнуло, а следом раздался ее стон:
– Матерью! Такой же, как я!
Миссис Маркис вслушивалась в эхо, повторявшее эти слова, затем упала на тело дочери и принялась колотить по нему своими худенькими кулачками.
– Перестань! – закричал Артемус, оттаскивая ее прочь.
Но миссис Маркис все больше впадала в неистовство.
Она хотела измолотить тело Леи, растоптать его, превратить в месиво из мяса и костей. И если бы не руки сына, цепко державшие ее, она бы сделала это.
– Мама, – шептал Артемус. – Мама, опомнись!
– Мы делали это для нее! – кричала миссис Маркис, порываясь вновь наброситься на бездыханное тело Леи. – Делали все, что она требовала. А она? Она предпочла умереть! Гнусная, отвратительная девчонка! Зачем она это сделала? Если она… тогда зачем?
Казалось, миссис Маркис вот-вот лишится рассудка. Она балансировала на самом краю безумия. Но ее разум оказался крепче. Он выбросил миссис Маркис назад, в реальность, полную горя… Миссис Маркис откинула волосы с лица дочери, вытерла кровь с ее белой шеи и поцеловала еще теплую руку. И тогда прорвалась плотина слез, которую она временно сдерживала своим неистовым гневом.
Меня захватила эта неподдельная, ненаигранная сцена человеческого горя. И далеко не сразу за всхлипываниями и стонами миссис Маркис я различил другие звуки, доносившиеся сверху.
– Мистер Лэндор!
Я поднял голову, взглянув на потолок.
– Мистер Лэндор!
Это кощунственно, но я едва удержался от смеха. Меня так и подмывало расхохотаться. Он явился, мой спаситель, явился в облике… капитана Хичкока.
– Я здесь! – откликнулся я.
Мой голос не мог пробиться напрямую. Он пропутешествовал по коридору, к той дыре, в которую я провалился.
– Как нам вас найти? – спросил Хичкок.
– Не надо нас искать, – ответил я. – Мы сами вас найдем!
Я обвил плечи По и с трудом поставил его на ноги.
– Вы сможете идти? – спросил я его.
Оглушенный болью и горем, едва соображающий, где находится, По недоуменно разглядывал свою окровавленную руку.
– Лэндор, у вас найдется чем перевязать? – заплетающимся языком спросил он.
Я посмотрел на располосованный рукав рубашки – повязку, так и не понадобившуюся Лее. Я оторвал лоскут и крепко перевязал рану По. Затем, обвив его вторую руку вокруг своего плеча, я потащил парня к выходу.
Нас остановил голос миссис Маркис. Он звучал тихо, умоляюще:
– Выдумаете…
Ее рука сокрушенно указывала на каменный алтарь, где сидел Артемус. Туда же он перенес тело Леи, голова которой покоилась у него на коленях. Артемус молча, с вызовом, глядел на нас. Думаю, его молчание особенно пугало мать. Я понял ее немую просьбу.
– Мы вернемся за Леей, – сказал я. – Но сначала я должен отвести По к…
Я хотел сказать: «к доктору», – однако последнее слово застряло у меня в горле. Тем не менее миссис Маркис угадала его, как угадывают непроизнесенную шутку. И вдруг миссис Маркис ослепительно улыбнулась. Нет, она не сходила с ума. За этой улыбкой таилось глубокое отчаяние. Наверное, Артемус виделся ей сейчас маленьким мальчиком, беспечно разгуливающим по краю пропасти. Улыбкой она звала его к себе – прочь от опасного края.
– Идем, Артемус, – сказала она, выходя вслед за нами в коридор.
Он отрешенно следил за матерью.
– Идем, мальчик мой, – повторила миссис Маркис. – Ты ведь знаешь… мы все равно ей ничем не поможем… Мы сделали все, мы… пытались ее спасти. Ты согласен?
Должно быть, миссис Маркис и сама понимала всю шаткость своих доводов. Потеряв дочь, она делала все, чтобы не потерять сына. Артемус молчал, а она продолжала ласково уговаривать его:
– Дорогой, ну послушай меня. Ты не волнуйся, мы все уладим. Мы пойдем к полковнику Тайеру. Слышишь?
Мы все ему объясним. Он обязательно поймет… он все поймет правильно, обещаю тебе… Артемус, ты слышишь? Полковник Тайер – наш давний и верный друг… он знает тебя с… они ни за что… Артемус! Поверь мне, дорогой, он даст тебе закончить академию. Не упрямься, мальчик мой!
– Вот сейчас и пойду, – ответил Артемус.
Меня поразила интонация его голоса. Артемус произнес эти слова с каким-то легкомыслием, будто шутил. Между тем он и не думал вставать. Наоборот, Артемус сел поудобнее и подтянул голову Леи ближе к своей груди. И только теперь я увидел то, что он прятал от нас. Ланцет, с помощью которого он безуспешно пытался спасти сестру, теперь был воткнут в его бок.
Когда он успел? Не знаю. Из его уст не вырвалось ни звука. Не было потока слов, театральных жестов. Он не резал себе горло, не вскрывал шейную артерию. Он хотел умереть спокойно и неторопливо. Наши слова, наши действия его уже не волновали.
И вновь мои глаза встретились с его глазами. Я понял его намерение, и он это заметил.
– Я иду, – произнес он слабеющим голосом.
Наверное, в последние минуты жизни человек гораздо острее видит и чувствует окружающий мир. Это лишь мое предположение, поскольку Артемус (вопреки своей отрешенности) первым устремил взгляд на потолок. Я тоже запрокинул голову, но еще раньше мои ноздри безошибочно уловили запах горящего дерева.
Казалось бы, после ритуального спектакля с трагическим финалом меня уже трудно чем-то удивить. Но нет: деревянный потолок явился для меня полнейшей неожиданностью. Почему-то я был твердо убежден, что в этом каменном подземелье и потолок тоже сложен из камня. Откуда такая уверенность? Я же не знал, для каких нужд строили это помещение. Скорее всего, здесь был склад провизии или имущества, куда входили с фонарями и масляными лампами. И уж конечно, строители не помышляли, что однажды семейство Маркисов устроит здесь грандиозную иллюминацию.
Страшен был не пожар. Более того, пожар был здесь просто невозможен, ибо над почерневшими потолочными балками располагался ледник. И когда обугленные балки треснули сразу в нескольких местах, начался… ледопад.
Вниз полетели не маленькие кубики, охлаждавшие лимонад в бокале полковника Тайера. Это были ледяные глыбы весом в пятьдесят фунтов. Сначала упала одна, похожая на мраморную плиту, и взорвалась фонтаном ледяных осколков. Затем другая, третья. После каждого удара на каменном полу появлялась вмятина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126