– Ну и жуткое же они племя, мистер Лэндор. Если бы я только заикнулся о своих подлинных религиозных принципах, они бы тут же прогнали меня. Может, еще и поколотили бы. Но для успеха нашего дела я проявил несвойственные мне мягкость и покорность.
– Очень похвально, – улыбнулся я.
– Главное, удача оказалась на нашей стороне. Как и любые фанатики, эти парни очень легковерны. Они не заподозрили никакого подвоха и уже через десять минут пригласили меня на свое ближайшее собрание. А когда я сообщил им, что у меня недавно произошел весьма странный разговор с однокашником и я очень нуждаюсь в духовном совете… вы бы видели, как у них заблестели глаза. «Давай, говори скорее», – наперебой загалдели они. Я придал своему голосу боязливый оттенок и поведал им, что тот самый кадет пытался непонятным образом воздействовать на меня. Воздействие это было весьма зловещего свойства и не имело ничего общего с христианством. Им не терпелось узнать подробности. Я признался, что упомянутый кадет подбивал меня отречься от основ христианской веры и примкнуть к древнему магическому учению.
(Думаю, что в данном случае По ничего не приукрасил.)
– Когда они заглотнули мою наживку, им отчаянно захотелось узнать имя выдуманного мною кадета. Я отвечал, что, во-первых, наш с ним разговор происходил наедине, а во-вторых, я дал честное слово не разглашать его имени. «Конечно, мы это понимаем», сказали мне господа молитвенники, но буквально через минуту опять начали приставать с расспросами: «И все-таки, кто он? Кто?»
Мой гость озорно мне подмигнул.
Представляете, мистер Лэндор? Но я оставался непреклонным. Я сказал им, что даже удар молнии Господней не заставит меня назвать имя этого кадета. Назвав его, я бы нарушил неписаный кодекс чести офицера и джентльмена. Они виляли хвостами, как щенята, которым показали кость. Мне было смешно, видя их дурацкие попытки вытянуть из меня несуществующее имя. Наконец самый прыткий из них выпалил: «Слушай, не Маркис ли это?»
По злорадно улыбнулся. Он был явно доволен собой, и здесь я не имел права его упрекнуть. Не каждый день плебею удается втереться в доверие к старшим кадетам. Et alors, мистер Лэндор. Благодаря моей маленькой уловке и их непроходимой тупости мы узнали имя.
– Это все, что они сообщили вам? Только имя?
– Они не осмелились сказать больше. На проболтавшегося парня зашикали со всех сторон, и он сразу прикусил язык.
– Но я что-то не понимаю. Почему они назвали имя доктора Маркиса, если вашим змеем-искусителем был кадет?
– Доктор Маркис тут ни при чем. Они назвали имя Артемуса Маркиса.
– Артемуса?
Улыбка По стала еще шире. Он обнажил все свои ровные белоснежные зубы.
Это сын доктора Маркиса. Кадет первого класса и, как говорят, любитель поиграть с черной магией.
Рассказ Гэса Лэндора
15
С 7 по 11 ноября
С того момента участие кадета По в расследовании приобрело совершенно иной характер. Теперь он должен был найти способ сблизиться с Артемусом Маркисом, узнать об этом кадете все, что возможно, и регулярно сообщать мне обо всех новостях. Я думал, новое задание понравится ему, однако мой юный шпион вдруг побледнел.
– Мистер Лэндор, при всем уважении к вам… это просто невозможно.
– Почему?
– Не стану отрицать: я пользуюсь некоторой известностью среди одногодков, однако кадет Маркис вряд ли знает обо мне. Мы можем ходить в одной шеренге и не быть знакомыми лично. Будучи плебеем, я обладаю весьма скудными возможностями обратить на себя внимание кадетов старших классов.
Он стал меня уверять, что мой замысел неосуществим. Одно дело выудить имя Маркиса-младшего у туповатых парней из молитвенной команды и совсем другое – завоевать расположение кадета первого класса.
– А я уверен, что вы найдете способ, – сказал я в ответ на его возражения. – Когда вы захотите, кадет По, вы можете быть очень обаятельным и учтивым.
– Допустим, познакомлюсь я с Маркисом-младшим. Что дальше? У вас есть хоть какой-то план действий?
– Нет, иначе я бы вам сразу о нем рассказал. Я пока сам не знаю, в каком направлении нам действовать. Сначала вам нужно завоевать доверие Маркиса-младшего. А когда вы станете для него своим человеком… достаточно держать глаза и уши открытыми.
По все еще отнекивался. Я опустил руку на его плечо и сказал:
– Честное слово, кроме вас, никто больше на такое не способен.
Я говорил это не для красного словца и не затем, чтобы потешить юношеское тщеславие. Я действительно верил в его способности и каждый день терпеливо ждал вестей.
Наступил вечер четверга. И вот тут-то меня начали одолевать сомнения в успехе задуманного. Впереди замаячил неприятный разговор с Хичкоком, и я загодя стал выстраивать линию защиты. В это время в дверь номера постучали.
Я бросился к двери и распахнул ее. Коридор был пуст. На пороге лежал пакет, завернутый в обычную коричневую бумагу.
Я ожидал найти внутри торопливые заметки, обрывочные наблюдения и нечто подобное. Боже милосердный! Там лежало целое повествование! Уму непостижимо, когда только По ухитрился все это написать. Стараниями Тайера день кадета заполнен до предела: побудка на рассвете, утренние маневры, завтрак, занятия в классах, обед, приготовление заданий, вечерний парад, ужин и в половине десятого – отбой. Сон кадетов ограничивался в лучшем случае семью часами. Глядя на скрупулезный отчет По, я подумал, что в течение этой недели он спал меньше своих обычных четырех часов.
Я прочитал его листы за один присест и получил громадное удовольствие. Как и любое повествование, оно рассказывает об авторе намного больше, чем того желал бы сам автор.
Отчет Эдгара А. По Огастасу Лэндору
11 ноября
Представляю вам краткое описание моих исследований, предпринятых за минувшие дни…
Я всемерно старался не выходить за рамки фактов (я помню ваши слова о точности, мистер Лэндор) и не мучить вас лирическими отступлениями. Но если где-то мне этого не удалось, прошу вас великодушно меня простить. Временами моя поэтическая сущность одерживает верх над суровой прозой бытия, и мне никак ее не укротить.
Полагаю, вас впечатлит то, как мне удалось совершить почти невозможное – завязать приятельские отношения с Артемусом Маркисом. Всю ночь с воскресенья на понедельник я провел в напряженных раздумьях, изыскивая способ познакомиться с ним. Наконец я пришел к выводу, что лучше всего это сделать на глазах у других кадетов. Такая выходка наверняка заставит Маркиса-младшего обратить на меня внимание. Но она должна быть созвучна с его собственными пристрастиями, и в первую очередь – с темной, потаенной стороной этих пристрастий. Возможно, вам покажется, что я слишком много на себя брал, но повторяю: иного выхода у меня не было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126