– Улетел, но обещал вернуться. – Солнцевский вдруг вспомнил слова Фрекен Бок и погрозил в темноту кулаком.
Мотя, услышав это, обреченно вздохнул, кивнул всеми тремя головами в знак согласия, взлетел и резко набрал высоту. Илюха договорился встретиться с ним уже за городской стеной.
Как и предсказывал Алеша Попович, стража на северных воротах, как только показалась тачанка, тут же захрапела. Спустя минуту вынужденные путешественники покинули Киев-град и выбрались на оперативный простор.
В этот час тракт был абсолютно безлюден. Дорога ровная, хорошо накатанная, лошадки бежали резво и не требовали к себе особенного внимания со стороны возницы. Поняв это, Соловейка покинула облучок и перебралась в салон. Она удобно расположилась на пуховом сиденье, обитом красной кожей, и... заплакала. Это было до того неожиданно, что Солнцевский поначалу просто растерялся. И хотя исходя из специфики как предыдущего, так и нынешнего места работы он в жизни повидал всякого, вид женских слез неизменно приводил его в ступор.
– Любав, да ты что? – пробурчал Солнцевский, пересаживаясь к Соловейке и неловко смахивая слезы с ее щеки. – Насчет Моти расстроилась? Так это дело мы уладим. Сейчас спрячем его, вернемся в город и нанесем ответный удар. Еще не знаю, кому и насколько сильно, но то, что нанесем, это без сомнения.
– Если только мы успеем это сделать, – со вздохом заметила Соловейка, глотая слезы.
– Конечно, успеем! Теперь наша очередь.
Любава что-то пролепетала и неожиданно, чтобы остановить текущие слезы, уткнулась Илюхе в плечо. Солнцевскому ничего не оставалось делать, как обнять ее и, осторожно гладя по голове, попытаться успокоить. Подходящих слов он не находил, но оказалось, что они были совершенно лишними.
Вообще-то до сих пор Соловейка не позволяла себе ничего подобного и отношения между старшим и младшим богатырями «Дружины специального назначения» были подчеркнуто дружескими. Хотя если заглянуть поглубже в глаза бывшей разбойницы, то мы смогли бы увидеть совсем не сестринское отношение к своему непосредственному начальству. Догадывался ли об этом Солнцевский? Да, конечно догадывался. И старательно делал вид, что ничего не происходит. Да и какая любовь может быть между своими? Она же коллега, соратник, друг, в конце концов! К тому же весь предыдущий опыт общения с противоположным полом, помноженный на крайне неудачный брак, практически не оставил в душе бывшего братка места для любовной лирики.
Но в этот момент, когда он осторожно гладил иссиня-черные волосы Соловейки своей могучей рукой, а ее курносый носик усиленно шмыгал где-то на уровни груди, в сердце Солнцевского что-то зашевелилось.
Словно пытаясь смахнуть с себя это наваждение, он что есть силы тряхнул головой. Прислушался к ощущениям – вроде отпустило. Тем временем бывшая мелкоуголовная личность наконец-то немного успокоилась.
– Прости меня, я просто испугалась.
– Испугалась? – удивился Солнцевский, не раз видя Соловейку в деле и не без основания считая ее весьма храброй личностью.
– Да, – вздохнула Любава. – Именно испугалась. Знаешь, за последний год ты меня приучил, что нашей команде по плечу любые испытания, что мы вместе можем справиться с любыми проблемами.
– Так оно и есть, – пожал плечами Илюха.
– Да, наверное, – не совсем уверенно согласилась Любава. – А вот сейчас мне вдруг показалось, что машу дружину растаскивают на части, и она скоро просто-напросто перестанет существовать.
– Да ну, ерунда, – облегченно заметил Солнцевский. – Ничего с нами не случится. Мы обосновались в Киеве всерьез и надолго. Сейчас пристроим трехголового, вернемся в город и устроим им такую зачистку, что век помнить будут.
Словно живая трехголовая иллюстрация к словам, над ними буквально на ноль-высоте пронесся Мотя и, радостно застрекотав, опять скрылся в темноте.
– Без него правда грустно будет, да и палаты сторожить будет некому, но как-никак основная часть команды в строю, – постарался окончательно успокоить Соловейку Илюха. – Разберемся с супостатом и возвернем этого троглодита назад.
Любава хотела что-то возразить, но передумала. Она действительно уже успокоилась, взяла себя в руки и всем своим видом показывала, что произошедшее с ней сейчас не более чем случайность и уникальное исключение из всевозможных правил. Надо признать, что Солнцевского такой поворот устраивал как нельзя лучше. Перед ним опять сидел младший богатырь и друг, на которого можно опереться в трудную минуту. А то, что у этого богатыря глаза и нос красные, так это не более чем недоразумение.
– А ты по своей Родине совсем не скучаешь? – очень уж резко сменила тему разговора Соловейка.
– Почему же не скучаю? – удивился Солнцевский – Бывает иногда. Но, честно говоря, не так уж и часто, как-то все недосуг. То война, то пир, то еще какие разборки. За этот год спокойного времени считай и не было.
– И тебе это нравится? – не унималась Любава.
– Если бы не нравилось, я бы здесь не остался, – резонно заметил Илюха.
Далее разговор как-то плавно и непринужденно перетек на более спокойные темы, и всю оставшуюся до разбойничьей заимки дорогу Илюха развлекал спутницу пересказом фильма «Убить Билла», естественно, обеих его частей. Соловейка слушала рассказ, затаив дыхание, только изредка уточняя какие-нибудь детали. Илюхе вообще показалось, что шустрая Ума Турман за это короткое время стала ее любимой героиней.
Так они и ехали при свете приветливой луны по пустому тракту, тому самому, по которому их странная компания всего год назад прибыла в Киев.

* * *
Как ни странно, но старая заимка Соловейки оказалась абсолютно целой и не тронутой незваными гостями. Видимо, она настолько запугала путников, что даже после того, как прекратились ее шалости, желающих проехать по старой дороге нашлось не так уж и много. Любаву тут же начала поедом есть ностальгия, и она принялась наводить порядок в своем бывшем убежище.
Исходя из своего предыдущего опыта Солнцевский знал, что мешать ей в этом деле нельзя ни в коем случае. Поэтому он свистнул Змея, отошел в сторонку и удобно расположился на завалинке. Мотя тут же хотел развалиться перед хозяином, чтобы тому удобнее было чесать чешуйчатое пузо, но богатырь решительно остановил своего любимца. Гореныш моментально осознал важность момента и состроил страдальческое выражение на мордах. Особенно это удалось средней голове.
– Погоди ты, – остановил его Солнцевский, – прощаться и грустить чуть позже будем, так что скорбеть пока рано. А сейчас я должен поговорить с тобой как мужчина с мужчиной.
Услышав такое, Мотя тут же собрался, сконцентрировался и внимательно уставился на хозяина. Мол, как скажешь, всегда готов к серьезному разговору.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75