– Да неужели вы не видите, какие у нее необыкновенные глаза!
Компаньонам вновь пришлось рассматривать дочку бухарского посла. Ее папаша как раз передавал хмурому Берендею какие-то подарки, а она смиренно стояла за его спиной.
– Глаза как глаза, – хмыкнула Любава, причем Илюха был с ней совершенно согласен.
– Ничего вы не понимаете, – обреченно заметил черт. – Все, похоже, я нашел свою судьбу.
– Где? – завертел головой Солнцевский, выискивая за столами самых симпатичных молодух.
– Газелюшка моя... – с придыханием произнес Изя, буравя свою несравненную томным взглядом.
– Изя, ты что, ошалел? – не поверил своим ушам Солнцевский. – Ты же ее даже не видел! Даже Петруха вначале просил у Гюльчатай открыть личико, а уже потом женихался.
– Не романтик ты... – протянул черт. – Глаза – это зеркало души, а глаза я видел. Хотя, с другой стороны, ты прав, вдруг там вместо Гюльчатай Абдулла окажется?
С этими словами Изя выскочил из-за стола и бросился рысачить по своим источникам, чтобы собрать побольше информации про свою несравненную.
– Ох, не нравится мне это, – задумчиво протянул Илюха, глядя вслед своему другу. – Далась ему эта Газель.
– Да ладно, пусть порезвится, – пожала плечами Соловейка.
– Не скажи, Восток – дело тонкое! – голосом легендарного красноармейца Сухова заметил Илюха. – Да к тому же дочка посла.
Тут невольно он бросил свой взгляд на стол, где вольготно расположились обитатели «Иноземной слободы». В последнее время в общении с ними у него наметились некоторые сложности. Однако думать об этом как-то не хотелось, пир есть пир, и забивать голову ерундой Илюха не стал. Он лихо опрокинул чарку и отправил очередную порцию пирожков под стол, где расположился Мотя. Конечно, Змейчик уже давно заслужил место за столом, для него даже соорудили специальный подиум, но в ногах у любимого хозяина он чувствовал себя уютней.
Пиршество продолжалось. Зелено вино лилось рекой, то и дело звучали тосты, и с каждым из них лицо князя становилось все мрачнее и мрачнее. Агриппина, взявшаяся за мужа с присущей ей основательностью и категоричностью, была непреклонна.
Илюха, и так засидевшийся на одном месте, глядя на такую вопиющую несправедливость, решительно встал из-за стола.
– Ты куда? – Тут же встрепенулась проницательная Соловейка.
– Пойдем до первого столика прогуляемся. Ты с княгиней пообщаешься, а я князю благодарность объявлю за его персональную руководящую и направляющую роль в деле борьбы с иноземными захватчиками.
– Слушай, но так же нельзя! – возмутилась Любава. – Есть же этикет, только он сам может пригласить к своему столу!
– Да ладно, что за условности? – отмахнулся Солнцевский, помогая выбраться Моте. – Видишь, в каком он состоянии? Будь Агриппина чуть менее категорична, он бы давно пропустил чарочку, пришел бы в полное равновесие с самим собой и потребовал от меня подробного рассказа про наши очередные похождения.
Любава еще пыталась что-то возражать, но Илюха решительным шагом направился спасать свое начальство от глухой депрессии. Конечно, номинально «Дружина специального назначения» находилась в ведении воеводы Севастьяна, но он уже давно махнул рукой на это странное подразделение. Тем более что при каждой их встрече Изя, с присущей ему въедливостью, выбивал дополнительные ассигнования на поддержание боевого духа и прочую неподотчетную лабуду.
Мотя, с большим трудом выбравшись из-под стола (его габариты, стараниями всех членов команды, весьма увеличились в последнее время), радостно припустился впереди хозяина, но вдруг замер на полушаге.
Он увидел цель! Маленькая фигура за троном, в засаленной рясе заставила Гореныша включить свои охотничьи инстинкты, практически прижаться к полу и осторожно, чтобы не спугнуть, начать красться к ней. Захваченная в прицел личность, заметившая такое к себе внимание, почувствовала себя очень неуютно и занервничала. Это был толмач, секретарь князя и бывший воспитатель княжны Сусанны дьячок Микишка, давний недруг мини-дружины.
Он с первого взгляда невзлюбил Солнцевского и его друзей, а уж когда стараниями этой компании его «кровинушка», княжна Сусанна, вышла замуж за Вилория Галицкого и покинула своего наставника, он вообще сконцентрировался на планах справедливой, по его мнению, мести. И если взрослые члены команды старались с ним просто не связываться, то маленький Мотя, сваливая все на свой возраст, платил Микишке той же монетой.
Вот и на этот раз он не отказал себе в удовольствии немного поразвлечься.
Крался Гореныш страшно и свирепо, то и дело попыхивая паром из ноздрей. Конечно, он не собирался кусаться (да ну его, он грязный и невкусный), но пугануть противного дьячка было всегда приятно.
– Князюшко, отец родной! Да что же это делается?! – завопил Микишка. – Где это видано, чтобы честного человека прямо на пиру всякой пакостью травили?
– Граам! – хором заявили все три головы и сделали вид, что сейчас бросятся в атаку.
Уж он-то точно знал, что Илюха в последний момент схватит его за ошейник, сделает вид, что держит, и немного поругает. Они всегда так делали.
Дьячок исчез, словно его сдуло ветром: Гореныша он боялся панически.
Берендей хотел что-то сказать для приличия, но только и смог, что махнуть рукой и пригласить Илюху с Любавой за свой стол. Трезвая депрессия, похоже, была в наивысшей своей точке.
Старший и младший богатыри не заставили себя долго упрашивать и по-свойски расположились за княжеским столом. Только вот Любава предпочла общество княгини, а Солнцевский уселся радом с Берендеем и Вилорием. Мотя вообще воспринял приглашение по-своему и, кряхтя всеми тремя головами, залез под стол.
– Рассказывай... – хмуро выдавил из себя князь и с отвращением отодвинул кубок с клюквенным морсом.
Как заметил Илюха, на столе номер один горячительные напитки отсутствовали как класс.
Любава с Агриппиной тут же защебетали о чем-то своем и, судя по всему, начисто отвлеклись от мужчин. Осознав это, Илюха понизил голос и заговорщически нагнулся к Берендею.
– Может, по глоточку, так сказать, не ради пьянства, а токмо здоровья для?
– Издеваешься? – страдальческим голосом отозвался князь. – Так нету ж ничего, а подносить Груня не велела.
В ответ Солнцевский многозначительно похлопал себя по внутреннему карману куртки. Карман отозвался глухим, но очень приятным для исстрадавшегося княжеского уха звуком.
– Нельзя, она заметит, – застонал Берендей.
Тут Солнцевский посмотрел на великого русского самодержца как на дите малое. Сразу видно, до боли сердца знакомая Илюхе табличка «Приносить с собой и распивать спиртные напитки запрещено» князю была неведома.
С совершенно невозмутимым видом старший богатырь ненавязчиво опустил свой кубок под стол.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
Компаньонам вновь пришлось рассматривать дочку бухарского посла. Ее папаша как раз передавал хмурому Берендею какие-то подарки, а она смиренно стояла за его спиной.
– Глаза как глаза, – хмыкнула Любава, причем Илюха был с ней совершенно согласен.
– Ничего вы не понимаете, – обреченно заметил черт. – Все, похоже, я нашел свою судьбу.
– Где? – завертел головой Солнцевский, выискивая за столами самых симпатичных молодух.
– Газелюшка моя... – с придыханием произнес Изя, буравя свою несравненную томным взглядом.
– Изя, ты что, ошалел? – не поверил своим ушам Солнцевский. – Ты же ее даже не видел! Даже Петруха вначале просил у Гюльчатай открыть личико, а уже потом женихался.
– Не романтик ты... – протянул черт. – Глаза – это зеркало души, а глаза я видел. Хотя, с другой стороны, ты прав, вдруг там вместо Гюльчатай Абдулла окажется?
С этими словами Изя выскочил из-за стола и бросился рысачить по своим источникам, чтобы собрать побольше информации про свою несравненную.
– Ох, не нравится мне это, – задумчиво протянул Илюха, глядя вслед своему другу. – Далась ему эта Газель.
– Да ладно, пусть порезвится, – пожала плечами Соловейка.
– Не скажи, Восток – дело тонкое! – голосом легендарного красноармейца Сухова заметил Илюха. – Да к тому же дочка посла.
Тут невольно он бросил свой взгляд на стол, где вольготно расположились обитатели «Иноземной слободы». В последнее время в общении с ними у него наметились некоторые сложности. Однако думать об этом как-то не хотелось, пир есть пир, и забивать голову ерундой Илюха не стал. Он лихо опрокинул чарку и отправил очередную порцию пирожков под стол, где расположился Мотя. Конечно, Змейчик уже давно заслужил место за столом, для него даже соорудили специальный подиум, но в ногах у любимого хозяина он чувствовал себя уютней.
Пиршество продолжалось. Зелено вино лилось рекой, то и дело звучали тосты, и с каждым из них лицо князя становилось все мрачнее и мрачнее. Агриппина, взявшаяся за мужа с присущей ей основательностью и категоричностью, была непреклонна.
Илюха, и так засидевшийся на одном месте, глядя на такую вопиющую несправедливость, решительно встал из-за стола.
– Ты куда? – Тут же встрепенулась проницательная Соловейка.
– Пойдем до первого столика прогуляемся. Ты с княгиней пообщаешься, а я князю благодарность объявлю за его персональную руководящую и направляющую роль в деле борьбы с иноземными захватчиками.
– Слушай, но так же нельзя! – возмутилась Любава. – Есть же этикет, только он сам может пригласить к своему столу!
– Да ладно, что за условности? – отмахнулся Солнцевский, помогая выбраться Моте. – Видишь, в каком он состоянии? Будь Агриппина чуть менее категорична, он бы давно пропустил чарочку, пришел бы в полное равновесие с самим собой и потребовал от меня подробного рассказа про наши очередные похождения.
Любава еще пыталась что-то возражать, но Илюха решительным шагом направился спасать свое начальство от глухой депрессии. Конечно, номинально «Дружина специального назначения» находилась в ведении воеводы Севастьяна, но он уже давно махнул рукой на это странное подразделение. Тем более что при каждой их встрече Изя, с присущей ему въедливостью, выбивал дополнительные ассигнования на поддержание боевого духа и прочую неподотчетную лабуду.
Мотя, с большим трудом выбравшись из-под стола (его габариты, стараниями всех членов команды, весьма увеличились в последнее время), радостно припустился впереди хозяина, но вдруг замер на полушаге.
Он увидел цель! Маленькая фигура за троном, в засаленной рясе заставила Гореныша включить свои охотничьи инстинкты, практически прижаться к полу и осторожно, чтобы не спугнуть, начать красться к ней. Захваченная в прицел личность, заметившая такое к себе внимание, почувствовала себя очень неуютно и занервничала. Это был толмач, секретарь князя и бывший воспитатель княжны Сусанны дьячок Микишка, давний недруг мини-дружины.
Он с первого взгляда невзлюбил Солнцевского и его друзей, а уж когда стараниями этой компании его «кровинушка», княжна Сусанна, вышла замуж за Вилория Галицкого и покинула своего наставника, он вообще сконцентрировался на планах справедливой, по его мнению, мести. И если взрослые члены команды старались с ним просто не связываться, то маленький Мотя, сваливая все на свой возраст, платил Микишке той же монетой.
Вот и на этот раз он не отказал себе в удовольствии немного поразвлечься.
Крался Гореныш страшно и свирепо, то и дело попыхивая паром из ноздрей. Конечно, он не собирался кусаться (да ну его, он грязный и невкусный), но пугануть противного дьячка было всегда приятно.
– Князюшко, отец родной! Да что же это делается?! – завопил Микишка. – Где это видано, чтобы честного человека прямо на пиру всякой пакостью травили?
– Граам! – хором заявили все три головы и сделали вид, что сейчас бросятся в атаку.
Уж он-то точно знал, что Илюха в последний момент схватит его за ошейник, сделает вид, что держит, и немного поругает. Они всегда так делали.
Дьячок исчез, словно его сдуло ветром: Гореныша он боялся панически.
Берендей хотел что-то сказать для приличия, но только и смог, что махнуть рукой и пригласить Илюху с Любавой за свой стол. Трезвая депрессия, похоже, была в наивысшей своей точке.
Старший и младший богатыри не заставили себя долго упрашивать и по-свойски расположились за княжеским столом. Только вот Любава предпочла общество княгини, а Солнцевский уселся радом с Берендеем и Вилорием. Мотя вообще воспринял приглашение по-своему и, кряхтя всеми тремя головами, залез под стол.
– Рассказывай... – хмуро выдавил из себя князь и с отвращением отодвинул кубок с клюквенным морсом.
Как заметил Илюха, на столе номер один горячительные напитки отсутствовали как класс.
Любава с Агриппиной тут же защебетали о чем-то своем и, судя по всему, начисто отвлеклись от мужчин. Осознав это, Илюха понизил голос и заговорщически нагнулся к Берендею.
– Может, по глоточку, так сказать, не ради пьянства, а токмо здоровья для?
– Издеваешься? – страдальческим голосом отозвался князь. – Так нету ж ничего, а подносить Груня не велела.
В ответ Солнцевский многозначительно похлопал себя по внутреннему карману куртки. Карман отозвался глухим, но очень приятным для исстрадавшегося княжеского уха звуком.
– Нельзя, она заметит, – застонал Берендей.
Тут Солнцевский посмотрел на великого русского самодержца как на дите малое. Сразу видно, до боли сердца знакомая Илюхе табличка «Приносить с собой и распивать спиртные напитки запрещено» князю была неведома.
С совершенно невозмутимым видом старший богатырь ненавязчиво опустил свой кубок под стол.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75