– С их превосходительством нехорошо! Ножку подвернули! Не вывих ли? Поспешите, ваше сиятельство, Бога ради! – бестолково восклицал преданный слуга.
ГЛАВА XVI
Месть Великого Кофта
Князь Кориат нашел Ивана Перфильевича лежащим и слабо стенающим на софе в кабинете. Что касается госпожи Габриэлли, то, известив камердинера о несчастном случае, она сочла благоразумным удалиться, весьма встревоженная, так как чувствовала себя виновницей происшедшего.
– Любезный князь, я поскользнулся… О-о-о!.. И нога у меня подвернулась… Страшная боль… О-о-о!.. Вы довольно сведущи в хирургии… Осмотрите… не сломал ли я себе кость… Наверное, вывих… О-о-о!… Какое несчастье! Позовите людей и перенесите меня в спальню… О-о-о!..– жаловался Иван Перфильевич огорченному секретарю.
Князь Кориат с камердинером и двумя лакеями подняли софу со стонущим стариком, перенесли в спальню и здесь начали его раздевать. При этом князь, действительно обладавший достаточными познаниями в медицине, осмотрев ногу Ивана Перфильевича, с радостью убедился, что ни вывиха, ни перелома не было. Старик просто растянул подагрическую ногу. Требовались лишь примочки и покой. С большой осторожностью переложили наместного мастера в постель. Князь дал ему выпить лавровишневых капель, уверяя, что боль скоро утихнет и дня через два он совершенно выздоровеет. Боль, впрочем, и чувствовалась лишь при движении ноги. Однако Иван Перфильевич с сомнением качал головой и продолжал охать.
Он распорядился отправить указ во дворец с рапортом о внезапно приключившейся болезни. Потом, оставшись наедине с князем, таинственно оглянулся и зашептал:
– Милый мой, я боюсь самых стен – в них глаза и уши мне мерещатся! Я глубоко раскаиваюсь в моем недоверии к графу Калиостро. Великий Кофт покарал меня! И кто знает, встану ли уже я с сего одра! Чувствую воспаление и опасаюсь антонова огня!..
– Что вы говорите, ваше превосходительство! – возразил князь Кориат. – Успокойтесь. Ничего подобного быть не может. Во всяком случае, я сейчас распоряжусь позвать врача…
– Не надо. Погоди. Врач не поможет. Все в руках Великого Кофта и его посланника, графа Калиостро. О-о-о! Великий Кофт, помилуй меня, никогда больше не буду!
– Но кто же сей Кофт?! – изумился князь.
– А я разве знаю? Вероятно, какой-нибудь сильный маг или планетный дух. Хотел бы позвать Калиостро, но боюсь. И если он может исчезать сквозь стены и наказывать к нему непочтительных, то ведь может в эту минуту видеть и слышать нас. Ну, я прошу извинения! Ну, виноват! Что же еще вам нужно, граф? – обратился в пустоту Елагин.
Тут князь Кориат с тревогой заметил, что старик начинает заговариваться и бредить. Пощупав пульс, убедился, что у него лихорадка. Дело принимало дурной оборот. Старик продолжал лепетать о Кофте, графе Калиостро, просить прощения у невидимых духов, причем рассказал и про свой танец, ставший причиной несчастья, путал Габриэлли с графиней Санта-Кроче, с Сиреной и с Афродитой. Лоб его пылал. Старик совсем разболелся. Чувствуя, что ни лавровишневых капель, ни собственных познаний тут недостаточно, князь позвал камердинера и приказал ему немедленно послать карету за домашним доктором князя Потемкина. Время до прибытия доктора тянулось бесконечно. Но больной затих, успокоился и заснул. Наконец доктор приехал.
– Ах, князь, еще минута, и меня уже не было бы в Петербурге! И теперь я спешу, – говорил доктор в кабинете Елагина, куда вышел к нему секретарь. – Я отправляюсь в Озерки, на дачу светлейшего, куда и княгиня Варвара Васильевна с мужем и больным младенцем выезжают, ибо младенцу надо сменить воздух. Но что у вас? Посланный не мог мне ничего толком сказать. Вы кажетесь весьма встревоженным. Что приключилось с его превосходительством Иваном Перфильевичем?
– Иван Перфильевич поскользнулся и упал, причем при осмотре я не заметил ни перелома, ни вывиха. Дан покой. Но потом пульс участился, голова стала горячей и начался бред. Теперь успокоился.
– Какое несчастье! Подагра его мне известна. Преклонный возраст, волнения этой бессонной ночи, ранний завтрак с устрицами, выпитое вино – все это могло произвести фантомы воображения. И то надо принять во внимание, что господин Калиостро какими-то ядовитыми порошками курил. Я сейчас осмотрю больного. Кстати, чем он бредит?
– Великим Кофтом. Он убежден, что болезнь послана ему этим таинственным Кофтом в наказание.
– Ну, возможно ли предаваться этому суеверию! Этот шарлатан и авантюрист Калиостро своим Кофтом сводит с ума почтеннейших и знатнейших особ! Поверите ли, что и князь Сергей Федорович Голицын о том же подумал, когда здоровье младенца внезапно ухудшилось. Он твердил – то мщение Великого Кофта за непочтение к его посланнику. Готов был броситься к Калиостро с извинениями, но я решительно воспротивился. Младенцу лишь нужна смена воздуха, теплая вода снаружи и при помощи клистиров внутрь. Промывать и промывать! Постоянно промывать!
– Так и Голицын уверовал в Кофта! – задумчиво сказал секретарь.
– Весь свет идет за Кофтом! Таково расположение умов. Явился Месмер – все бросились за ним. Вот хотя бы супруга управителя дел светлейшего, госпожа Ковалинская, – ярая месмеристка. И господина Калиостра видела в состоянии месмерического опьянения чрез двойное зрение: якобы к ней подошел и возложил на голову ей руки. И спит и видит – Калиостро, о котором из Курляндии получила известия. Вот и вы, любезный князь, от магика, супруги его и Кофта стали впадать в нервозную задумчивость! Вообще вид ваш показывает томность и несвежесть. Да вы вообще плохо выглядите!
Позвольте ваш пульс! Ого! Вы сами лихорадите. Промывательное вам необходимо и шпанская муха на затылок. Полезно при этом электризование. Но войдем к нашему больному. Полагаю, что, кроме обязательного промывательного, надо ему немедленно пустить кровь! Если потом появится внутреннее воспаление от ушиба в органах, подвергнуть надо больного ртутному лечению с электризованием.
– Как! И ртуть, и электричество одновременно? – удивился князь Кориат.
– Всенепременно, – сказал доктор. – Всенепременнейше!
ГЛАВА XVII
Консилиум
– Позвольте, доктор, сперва предупредить Ивана Перфильевича о вашем прибытии, – сказал князь Кориат. – Его превосходительство успокоились и спят. Но вы, конечно, знаете особые взгляды Ивана Перфильевича на медицинскую науку и докторов.
– Очень хорошо знаю. Истинная наука и мужи ее в наши дни отвергаются, а всякие Месмеры и Калиостры увлекают за собой.
В это мгновение дворецкий доложил о прибытии фельдъегеря от императрицы с пакетом и придворного доктора Роджерсона для осмотра его превосходительства.
– А, уже до государыни дошло, и по ангельской ее доброте спешит помочь страждущему, – умиленно сказал домашний врач светлейшего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100