Говоря это, магик указал рукой на вершину башни, возвышавшуюся над парками.
– Нахал! – пробормотал Потемкин, побледнев. Но больше ничего не прибавил. Только мрачно стал сопеть носом.
– Но что же приключилось с раскаявшимся адептом профанской медицины? – продолжал Калиостро, с великодушным снисхождением подходя к лекарю, который пришел наконец в себя, открыл глаза, приподнялся, охая, на софе и сидел, подпершись руками, будучи еще не в силах собрать мысли и понять, где он и что с ним случилось.
– По-видимому, особых повреждений не имеется, – заметил полковник Бауер.
Лекарь глубоко вздохнул, провел рукой по лицу, ощупал себя и наконец проговорил:
– Ощущаю боль во всем теле… Ох! О-о-ох! В ушах звон… Ох! О-о-ох! Ох-хо! Что я видел… что испытал… демоны преследовали меня… Ох-хо! В первый раз в жизни… столько нечистых духов… Колючие розги… ужасные дубины… Небо рушилось мне на спину… Ох! Ох!.. Хоботы, клыки, свиные рыла…
– Вижу, что вы в самом деле подверглись преследованиям стихийных духов. Легкомысленное поведение всех принимавших участие в магической цепи сему причиной. Попытайтесь встать, коллега! Что? Можете? Значит, нигде ни вывиха, ни перелома. Обопритесь на меня и пойдемте. Движение восстановит правильную циркуляцию жизненных духов в членах ваших. Да, кажется, серебра в гроте уже не оказалось, князь? – беспечно обратился Калиостро к Потемкину, на темном лице которого пламенел злобой зрячий глаз.
Генерал-адъютант российской императрицы не ответил магу ни слова.
– Я предупреждал. Надо было вам тщательно охранять вход грота. Очевидно, или серебро ушло в земную глубь, и тогда я легко вновь извлеку его на поверхность с помощью заклинаний, или оно перенесено и сокрыто в иное потаенное место враждебными мне чародеями. Разыскать, куда оно перенесено, будет можно, если это место избрано ими на земном шаре. Но если они перенесли серебро ваше, князь, на какую-либо иную планету, тогда труднее.
– Бауер! – крикнул мрачным голосом Потемкин. – Иди бумаги мне докладывать! Накопились, вероятно!
И, повернувшись спиной к Калиостро, Григорий Александрович удалился. Полковник Бауер побежал за гигантской фигурой вельможи.
Вслед за ними и Калиостро повел охающего доктора.
Князь Голицын с царапиной на щеке, со спускающимся с левой ноги шелковым чулком, слегка прихрамывая, заключал шествие.
ГЛАВА XLIV
Омолаживающая мазь
Глубокую тишину ясного весеннего утра в парке нарушали лишь неприятные крики павлинов, блиставших друг перед другом великолепием развернутых хвостов на фоне изумрудного бархата подстриженных газонов. Пустили воду, и фонтаны посреди партеров били с легким потрескиванием высоко возносящихся струй. Приятный ветерок радужными облачками относил тончайшую водяную пыль и опускал ее на роскошный набор ярких цветов. В сверкающей росе они казались еще нежнее, еще изящнее.
Вдруг все три лакированные разрисованные двери запертых отделений Китайского домика стали приотворяться. Быстрые женские глаза появились в образовавшихся щелях. Прекрасные соглядатайши, убедясь, что мужчин поблизости нет, несколько мгновений следили друг за другом, выжидая, чтобы какая-либо из них первой покинула уединенную обитель. Но все они одинаково выдержали характер и поэтому, решившись, одновременно распахнули двери и вышли. То были княгиня Варвара Васильевна, госпожа Ковалинская и маркиза Тиферет. Волнения бессонной ночи и приключения в парках, конечно, отразились на их костюмах и прическах. Впрочем, все три были прелестны.
Сначала, быть может, ослепленные яркостью летнего утра после сумерек домика, они совсем и не заметили друг друга и смотрели в разные стороны. Потом вдруг с легким возгласом изумления увидели одна другую.
– Представьте, мадам, – обратилась Голицына к Ковалинской, – я никак не предполагала, что нахожусь в соседстве с вами!
– И я тоже, княгиня, – отвечала Ковалинская. – Я так была утомлена, взволнована, что просто не могла дойти до дома и приютилась здесь.
– То же самое было и со мною, представьте! Уже все белело вокруг. Я не хотела беспокоить моих камер-фрау и девушек, сон которых особенно сладок на заре, своим возвращением, и, войдя в этот милый домик, прилегла на софе и заснула. Но я слышала здесь мужские голоса? Кажется, тут были дядюшка и полковник Бауер?
– Да, княгиня. Я уже проснулась, когда они появились. Если бы не беспорядок моего костюма и прически, я вышла бы к ним. Тем более, что они принесли бесчувственного медика.
– Что вы говорите? Какое несчастье! Что с ним?
– Упал в темноте и расшибся. Впрочем, никаких существенных повреждений. Он уже очнулся. Граф Калиостро оказал ему помощь и увел на дачу.
– Граф Калиостро! Так и он был здесь?
– Да, княгиня. Иначе как бы оказалась здесь его супруга?
Тут обе дамы с приятнейшими улыбками обратились к маркизе Тиферет и, взяв ее, одна под правую, другая под левую руку, любезно приветствовали милую гостью. При этом пристальные взоры обеих остановились на новом, неведомо откуда появившемся, надетом на правой руке итальянки, драгоценном браслете. Он уступал массивностью золота, числом и чистотою камней тому браслету, который украшал левую руку маркизы, но тоже стоил немалых денег.
На все комплименты княгини и госпожи Ковалинской итальянка отвечала только обычным своим восклицанием:
– Ах!.. Ха-а!..
Но когда они выразили удивление цветущим румянцем ее щек даже после бессонной ночи, маркиза вдруг сказала:
– А между тем я стара, очень стара!
– Вы шутите, маркиза! Сколько же вам лет? Вы цветете, как роза! Мы просто завидуем вам!
– Мне восемьдесят два года, сударыни! – непринужденно ответила маркиза Тиферет.
– Что вы говорите? Это невероятно! – воскликнули обе дамы.
– Это правда. Спросите Калиостро. Мне восемьдесят два года исполнилось после последнего превращения. У меня есть сын в Голландии. Он уже полковник. Другой сын – сенатор в Венеции.
– То, что вы говорите, милая маркиза, совершенно изумительно!
– Ах, что мои лета по сравнению с годами Калиостро! – улыбаясь, с наивной откровенностью говорила восьмидесятилетняя красавица. – Он стар, как египетская пирамида! Послушали бы вы, как иногда стучат его кости под ветхой кожей! Это такая музыка, я вам скажу! Раз услышишь – не забудешь.
Искры смеха дрожали в глубине итальянских глаз красавицы, когда она говорила эти удивительные вещи.
Княгиня не знала, как принимать слова Калиостерши? Очевидно, эта наглая проходимка смеется над русскими дамами, считая их круглыми дурами. Но по некоторым причинам она не хотела показывать ей, что так думает. Иначе рассуждала госпожа Ковалинская. Она припомнила, что сам Калиостро совершенно серьезно уверял ее в своей глубокой древности, что жил еще во времена Моисея, вместе с которым был жрецом в храме бога Ра-Мут в Меракон-Поле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100